Натали Барелли - Лгунья

– Кофе на кухне. Приходи.

Но я не покупаюсь на кофе. Одевшись, проскальзываю в туалет, чтобы отлить. Взглянув в зеркало, закатываю глаза, увидев свое собственное отражение. Тушь потекла, образовав темные круги под глазами. Лицо опухло от выпитого. Я шарю в шкафчике и нахожу какие-то таблетки; пытаюсь прочитать этикетку, но не могу сфокусировать взгляд, поэтому просто сгребаю их и убираю в карман.

Я не прощаюсь. Просто ухожу.

Вернувшись домой, я роюсь в своем шкафчике в поисках болеутоляющего, но ничего не могу найти. Наверное, это потому, что последняя пачка закончилась, а купить новую я так и не удосужилась. Плохо. А если Эйприл и запаслась, то держит таблетки где-нибудь там, где я их не найду.

Я ложусь в постель, однако голова болит так сильно, что заснуть не получается. Лениво обвожу взглядом свою крохотную убогую комнатенку. Бывают дни, когда я ничего не имею против, рассматривая это лишь как временное явление. Но в другие дни она вселяет в меня жуткую тоску. Сегодня как раз такой день, поэтому я встаю и продолжаю работу над своим проектом.

Про Ханну можно сказать одно: она почти не выходит из дома. С другой стороны, я понимаю, почему она не хочет брать Мию с собой к психологу. Доктор Мэлоун возьмет за ребенка дополнительные деньги, я в этом уверена. «Сто семьдесят пять долларов, с десятипроцентной скидкой за десятый визит. Не желаете сразу взять весь пакет?»

Но как же йога для младенцев? Контактный зоопарк? Тренажерный зал для мамы и ребенка? Я недоумеваю, почему Харви никуда не пускает Ханну. Быть может, он из тех мужей, кто держит своих жен на коротком поводке? Или, скажем, вот почему Ханна не покупает себе дорогую одежду; быть может, он выделяет ей лишь микроскопическое содержание? Но они не нищенствуют, я в этом уверена. Я нашла Харви Картера в статье «Самые престижные юридические фирмы Соединенных Штатов». Статья оказалась двухлетней давности, но все-таки… У фирмы есть отделения в Лондоне и Сингапуре, а ежегодный доход приближается к миллиарду долларов.

Правда, изредка Ханна выходит с малышкой на прогулку, катая ее в коляске, и однажды отправилась в цветочный магазин «Букеты и бутоны» на Парк-авеню. Я заинтересовалась, увидев, как она болтает с каким-то типом. Впрочем, возможно, это тип болтал с ней. Внешне все выглядело достаточно невинно, никак не свидание любовников, но, опять же, кто может знать, какое зло таится в ее черном сердце?

Я знаю.

В общем, проходят дни. Много дней! Я не покидаю свой пост на случай чего-либо непредвиденного: например вдруг снова объявится кающаяся Диана со своим разбитым сердцем… Чтобы быть уверенной в том, что ее не примут обратно, я сделала несколько поздних анонимных (шепелявых) звонков. «Чтоб ты сдохла, миссис Картер!» Сколько радости! Но мне необходимо сохранять бдительность, поэтому я снова звоню на работу и говорю, что заболела. «Опять? Что с вами?» Я слышу в голосе доктора Лёве разочарование. Порой приходится напоминать себе, какой же он извращенец.

Но вот наконец – о чудо! – женщина лет пятидесяти с лишним с большим кожаным чемоданчиком, в шерстяном пальто (подумать только!) звонит в дверь, как раз тогда, когда я уже начинаю подумывать о том, чтобы уйти. Человека, пришедшего на собеседование, всегда легко узнать, потому что: а) на нем надето то, что плохо сидит и совершенно не соответствует погоде; б) если он очень хочет произвести впечатление, то у него в руках папка, портфель или какой-нибудь кожаный чемоданчик, в котором лежат его жалкое резюме и рекомендации, половина из которых все равно липовые; и в) он ищет номер дома, что как раз и сделала эта женщина. Я сама недавно проходила собеседование, и все три пункта были выполнены.

Когда незнакомка выходит из дома, я уже на позиции – со своей пухлой папкой, являющейся частью моего реквизита в баре, так что тут мне повезло. Я натыкаюсь на женщину. Какая же я неуклюжая! Это все потому, что не смотрю, куда иду. Ведь так? Я полностью поглощена тем, что смотрю на номера домов.

– Извините! Право, сегодня не мой день. У меня через пару минут собеседование, но я, должно быть, неправильно записала адрес, потому что людям в тридцать шестом доме репетитор по математике определенно не нужен! Блин… да, кстати, мне нравится ваше пальто.

Женщина хмурится и поджимает губы – недовольна.

– Репетитор по математике? Я только что была там по поводу места домработницы, – она показывает за спину на дом Картеров, – но девочка еще младенец, и репетитор по математике ей вряд ли нужен!

Я притворяюсь, будто проверяю свои записи.

– Гм… определенно, про работы по хозяйству тут ничего не говорилось. Какое агентство вас сюда направило?

Женщина подозрительно прищуривается.

– «Подбор домашней прислуги». А вас?

– Нет, не «Подбор домашней прислуги»… Плохо! Ладно, спасибо за помощь и удачи!

Мне просто нужна рекомендация, после чего я свяжусь с этим «Подбором домашней прислуги». Я скажу, что ищу место домработницы, с проживанием, предпочтительно с маленькими детьми, поскольку я так их люблю. И я очень-очень хорошо знаю свое дело – вы только взгляните на мою рекомендацию.

У меня в Коннектикуте есть двоюродная сестра – точнее, троюродная. Ее зовут Эмили. Она старше меня, и мы с ней не виделись уже много лет, но, когда я была маленькой, мы приезжали к ним в гости. После смерти моих родителей Эмили забрала нас с моим братом Джоном к себе, и мы какое-то время жили у нее. Я не питала к ней никаких чувств, в основном потому, что очень сильно переживала и чувствовала себя потерянной. Любому человеку нелегко пройти через такое. У Джона получилось значительно лучше – наверное, потому, что он был гораздо младше меня. Я знаю, что брат поддерживает отношения с Эмили, и последним, что я о нем слышала, было то, что он учится в каком-то колледже. В каком, я не знаю. Мне на это плевать.

Про Эмили можно сказать только то, что тогда она ни разу не пришла в суд, чтобы поддержать нас. Но потом, когда мы перебрались жить к ней, как-то раз спросила у меня, чуть ли не шепотом:

– Он правда совершил все это? Ваш отец?

После этого я стала смотреть на нее другими глазами.

Мы обмениваемся открытками на Рождество – под этим я подразумеваю то, что Эмили присылает мне открытку, а я рассеянно говорю себе, что надо будет в следующем году ответить ей тем же, после чего выбрасываю ее открытку в мусорное ведро. Время от времени я звоню ей, просто чтобы сказать: «Привет!» Обычно когда бываю пьяной.

Если Эмили и удивлена моему звонку, то не показывает этого. Мы неуклюже говорим о ее детях, она спрашивает, поддерживаю ли я связь с Джоном, я отвечаю, что нет, она приглашает в гости. Где-нибудь в районе Дня благодарения. Я отмечаю, что она не говорит « на День благодарения». Эмили говорит, что в городе, должно быть, жутко жарко, даже несмотря на то что лето еще не наступило, а у них по крайней мере дует ветер с моря. Я соглашаюсь с каждым ее словом.