Иван Прохоров - Метро

Пустовалов вспомнил длинноволосого и металлический шум.

– Гермозатворы… – Догадался он.

Даша пошевелилась, как бы ненароком сильнее прижимаясь к его плечу.

– Что это значит?

– Они изолируют метро и не просто метро.

– А что еще?

– Как я теперь понимаю, метро это далеко не только туннели с поездами.

Даша промолчала. Пустовалов тоже замолчал, вслушиваясь в размеренный голос невесть откуда взявшегося Олега.

– Вас кто-нибудь ждет наверху? – Спросила Даша.

– Только те, с кем я предпочел бы не встречаться.

– Мне это знакомо.

– Не верю, что все настолько плохо.

– Большинство тех, кого я не хотела терять, уже потеряны. Впрочем, это не важно.

– А твой отец?

– Я боюсь за него, но… если там наверху никого нет, и отец не ищет меня, значит, в этом мире и вовсе некого больше терять. Получается только я сама потеряна в нем. Странно… В детстве я уже испытывала похожее чувство.

Пустовалов достал последнюю влажную салфетку и вытер лицо.

– В детстве?

– Мне было семь лет. Мы ехали с отцом в поезде, и там… мне кое-кто встретился. Одна старуха…

Даша замолчала, очевидно, раздумывая продолжать или нет.

– Она хотела навредить тебе?

– Да, а вернее… Нет, сейчас я понимаю, что дело даже не в ней. Вернее не только в ней. Скорее дело было в обстоятельствах. Мы ехали с отцом в Геленджик, мама и братья раньше нас улетели на самолете. Я упросила отца поехать с ним на поезде – у него были какие-то дела в Москве, и к тому же я любила ездить на поездах и смотреть в окно. Мне нравилось заглядывать во дворы деревенских домиков, которые располагались близко к железной дороге, а если получится – в окна и представлять, как там живут люди…

– То есть ты любишь подглядывать?

– Скорее находиться в тени, также как и вы.

– И что случилось в том поезде?

– Отец выходил на каждой станции покурить и купить какую-то еду. Он не брал еду с собой, как мама, а ходил в вагон-ресторан и еще любил покупать пирожки и всякую дрянь на станциях. И там, я помню на одной станции, где стоянка была всего пять минут, проводница никого не выпускала, но отец упросил ее и с ним вышли несколько человек из нашего вагона. И я тоже. Там я увидела яркую васильковую поляну за платформой и захотела нарвать цветов. Отец не видел, что я вышла. Просто не заметил. Поляна была рядом, но мне было семь лет, а там, на платформе была очень древняя старуха. Там никто ничего не продавал, а старуха все норовила подойти ко мне зачем-то. Она почему-то пугала меня. И вот она идет-идет, а я ее все сторонюсь и отхожу дальше. В семь лет ты не слишком ориентируешься во времени и больше полагаешься на старших. Я не заметила, как все пассажиры вернулись в вагон. Я вдруг увидела, что на платформе никого, а проводница уже опускает эту штуковину…

Пустовалов почувствовал, что Даша вздрогнула, хотя здесь в подземелье было не холоднее чем в метро.

– Ну вот в этот момент, когда я увидела этот поезд, у меня внутри опрокинулось что-то…. Я никогда не испытывала подобный страх…

– И что ты сделала?

– Закричала, просто завизжала как бешеная, и весь мой собранный из васильков букет рассыпался под ногами. И в этот момент я увидела, что старуха, стоявшая между мной и поездом, улыбается. Она была седая, просто как Гендальф и улыбалась. Ты можешь, представить, чтобы взрослый человек наслаждался страхом перепуганного ребенка?

Пустовалов невольно вздохнул.

– Наверное, она просто выжила из ума.

– Скорее всего, но это чувство, у меня ассоциировалось только с ней. Мне казалось, что она… Я ведь на самом деле не ее испугалась. Я испугалась, что поезд уедет, и я останусь одна. Только с этой старухой. И потом я не могла спать из-за этого кошмара.

– Твой отец просто дернул бы стоп-кран, увидев, что тебя нет. Ты зашла бы на станцию, нашла милиционера или еще кого-нибудь.

– Это все понятно, конечно, теперь и даже тогда папа меня именно так и успокоил. Дело в том, что когда мы приехали, то узнали, что самолет с мамой и братьями упал в Черное море.

– Вот, значит, как.

– Это случилось из-за боры, – сказала Даша, – самолет вылетел на повторный круг и что-то случилось. В общем, никто не выжил. Упали в море.

– Та самая авария Ту-154… – Вспомнил Пустовалов.

– Потом мне еще долго казалось, что старуха знала про эту аварию. Как будто она питалась не только моими страхами, но и страданиями. Предвкушала их.

– Предвкушала… – повторил Пустовалов, и Даша будто почувствовав, что он вкладывает другой смысл в это слово, спросила:

– Ваш страх подземелья – тоже из детства?

Пустовалов не ответил. Прижав затылок к стене, он стал думать о том, каково это – падать в свинцовую бездну моря. Сам он старался не пользоваться самолетами.

Неподалеку невесть откуда свалившийся Олег рассказывал что-то о бомбоубежищах и Пустовалов вдруг подумал, что этот товарищ слишком осведомлен о всяких подземных делах. А еще он подумал, что где-то уже слышал этот голос. Его снова начало клонить в сон. Должно быть здесь дефицит кислорода.

Даша выдернула его из-под наваливающейся дремы.

– Расскажешь? – Спросила она тихо, на этот раз уже совершенно осознанно перейдя на «ты».

– Ну, так чтобы в одиночку оставаться… – Сказал Пустовалов. – Меня это не пугало, я рос в детдоме и часто убегал. В основном с друзьями.

– Это, наверное, не так весело на самом деле.

– Нам было весело. И у меня неплохо получалось убегать.

– Я не сомневаюсь. Ты не знал своих родителей?

– Нет.

– Тебя надо было отправить в какую-нибудь секцию. Приложить способности к чему-то полезному.

– Однажды так и случилось. После одного из побегов, меня отправили в какой-то лагерь под Оболенском. Для особо одаренных, – Пустовалов усмехнулся. – Я догадался об этом, потому что меня отправили одного. Помню высокие сосны, лето, комаров, и, в общем-то, было неплохо. Нас хорошо кормили, и ребята там были… Другие ребята. Мы проходили какие-то тесты, и взрослые люди задавали нам странные вопросы. Вроде того, сколько например живых существ находится с нами в комнате. Но я их почти не помню, помню только веселых ребят. Они сильно отличались от моих друзей из детского дома.

– Чем отличались?

– Ну, во-первых они все были старше, а во-вторых… – Пустовалов задумался, – необычные. Вот я помню со мной в комнате жил парень, он был старше меня на три года. Этот парень умел так прятаться в комнате, что его нереально было найти. Ну, просто, даже если комната два на два и нет никакой мебели. Потом я узнал, что он всегда находится за твоей спиной, и звали его при этом почему-то «кабан». Там у всех были такие странные звериные прозвища.

– У всех? И у тебя тоже?

– И у меня.

– И какое у тебя было?