Мария Никольская - Девушка на остановке

– Александр, может, нам поехать в отпуск на море?

Элиза, моя жена, лежала на диване и лениво листала страницы журнала. Было воскресенье, за окном стоял октябрь. День был хмурым, неприветливым, накрапывал мелкий дождик. Казалось, что этот день накинется на любого, кто выйдет сегодня из своего жилища. Именно поэтому мы решили остаться дома и со спокойной совестью предаваться праздности.

Мы молчали уже минут двадцать. Я давно отложил книгу, которую читал, и погрузился в свои мысли. Именно оттуда меня и вытянул так неожиданно прозвучавший вопрос Элизы. В тишине нашей гостиной, нарушаемой лишь шуршащим дождем, он выстрелил, как петарда.

– Что? – резко очнулся я от мечтаний.

– Я говорю, что нам нужно отправиться на море в наш следующий совместный отпуск. Как тебе идея?

Я взглянул на жену. Я видел ее каждый день, но снова и снова поражался ее умению освещать все пространство вокруг себя. Элиза лежала напротив окна, и ее золотистые волосы создавали легкое свечение вокруг ее головы. Тонкие, изящные запястья лежали поверх журнала, который она забросила. Всегда: будь Элиза дома или на званом вечере, – она выглядела безукоризненно. Сейчас на ней были надеты кремовые брюки и свободная цветастая блуза, которая на ком-нибудь другом выглядела бы крикливо, но только не на Элизе.

Ее светло-зеленые глаза смотрели на меня вопросительно, и я понял, что молчу дольше, чем нужно. Обычно я не был столь медлителен, однако этот день навевал на меня меланхолию, и мысли мои текли чуть заторможенно.

– На море? – переспросил я. – Почему бы и нет. Куда бы ты хотела поехать?

– Не знаю, – произнесла Элиза. – Может, в Грецию? Помнишь, как чудесно мы провели там наш медовый месяц?

Невольно я вновь перенесся в то время. Мы поженились пять лет назад, а казалось, что мы вместе уже много лет. Я вспомнил, как мы купались в прозрачном Средиземном море. Мы могли провести целый день на диком пляже, вставая с наших полотенец лишь для того, чтобы искупаться, а затем занимались любовью.

Вспомнил, как мы катались на машине с опущенной крышей по узким извилистым дорогам Крита и ветер нещадно трепал волосы Элизы, а она лишь звонко смеялась.

Сейчас она уже не была так беспечно счастлива, как тогда. Рутина наложила на нее свой отпечаток, да и на меня тоже.

Элиза была все так же прекрасна, однако за пять лет сеточка морщинок рассыпалась на ее лице тут и там. Возможно, это было связано с ее работой. Несколько месяцев назад Элизу повысили до заведующей кафедрой общей химии в университете Бойля. Она стала чаще отсутствовать дома, и иногда я замечал, что ее что-то гнетет, однако она лишь отмахивалась от моих вопросов.

Резкий звонок в дверь прервал наш разговор. Это пришла Кэт, подруга Элизы. Они договаривались пройтись по магазинам вечером, а я должен был сесть за работу.

Я писал свою первую книгу. Вот уже два года как я изо всех сил пытался достать из глубин своего воображения хоть что-то стоящее. Однако продвигалось все уж очень медленно. Несколько раз я был готов бросить все это, но Элиза поддерживала мои старания и раз за разом уговаривала не оставлять начатое.

Работа в газете на полставки уже давно не приносила мне радости, я оставался там только ради денег. Я пописывал статьи на разные темы, но в основном о современном искусстве. Диплом искусствоведа помогал мне мало-мальски разбираться в этом.

Бывало, я весь день писал без остановки, а бывало, не притрагивался к книге неделями. В период вдохновения мне казалось, что я вот-вот закончу и не придется больше ходить на нелюбимую работу. Однако в дни простоя я понимал, что я полная бездарность. Иногда я садился за книгу, но что-то вдруг сдерживало меня. Будто какой-то барьер в моей голове не давал моему воображению выхода.

В последние дни я все чаще просто сидел, глядя на пустой лист. Моя героиня ускользала от меня.

Хлопнула дверь, Элиза с Кэт ушли. Элиза не зашла ко мне в кабинет, не желая мешать моему «творческому процессу». Знала бы она, как тупо я сейчас смотрю на последние строчки, написанные неделю назад, да и те абсолютно пресные и скучные.

Посидев еще немного, я понял, что сегодня мне не дождаться прорыва, и решил пойти выпить кофе в ближайшей любимой кофейне. Мы жили недалеко от университета, а значит, в нашем районе было полно студентов. Мне нравилось сидеть в кафе «Crème» и наблюдать за тем, как стремительно они лавируют в потоке жизни. Быстро выпить чашечку кофе, чтобы подпитать внутренний механизм, и с новыми силами бежать, бежать навстречу новым приключениям.

Мало было таких, как я, кто сидел здесь подолгу, меланхолично рассматривая людей, проносящихся за витриной. Возможно, кто-то принимал меня за мыслителя, философа, неторопливо раскладывающего свои мысли по полочкам. Никто не знал, что я просто отчаялся найти в своей голове ту самую мысль, которая довела бы мою историю до конца. Мне было попросту невыносимо находиться дома, снова и снова перемалывая собственное бессилие. Здесь же мое внимание могло отвлечься на молодые копии меня самого, которые все еще надеялись и смотрели в будущее с широко распахнутыми глазами.

Но и мое время подошло к концу, сегодня я выпил уже три чашки кофе, и пора было возвращаться домой. Погода на улице стала еще отвратительнее. Мелкий дождик перешел в ливень, поднялся ветер. Все говорило мне о том, чтобы я еще немного посидел в этом уютном мирке, где терпкий запах кофе смешивался с манящим ароматом свежей выпечки. Такой домашний и притягательный, он словно окружал меня мягким одеялом.

Я с большим трудом, но сбросил с себя наваждение. Элиза скоро должна была вернуться, а я не хотел, чтобы она знала, что вместо бдения над книгой я вновь сбежал сюда. Собравшись с силами, я крепко замотал широкий шарф поверх пальто и вышел навстречу буре.

Ветер чуть не сбил меня с ног. Ледяной и пронизывающий, он как будто заморозил каждую кость в моем теле. До дома было минут тридцать пешком, но я решил поехать на автобусе. Автобусная остановка была совсем рядом, я уже видел, как он приближается, негромко пыхтя. Когда автобус подъехал, мне показалось, что я услышал чей-то вскрик. Двери закрылись, и я с облегчением повернулся лицом к урагану, который больше мне не угрожал.

На остановке стояла девушка. Ветер нещадно трепал полы ее легкого пальто, которое не было застегнуто. Казалось, что она только что выбежала откуда-то, не успев даже запахнуться. Мертвенная бледность заливала ее лицо, заставляя волосы ярко-рыжего натурального оттенка гореть еще ярче. Она показалась мне смутно знакомой, словно тусклый огонек на секунду зажегся в моей памяти, но сразу потух. Девушка не отрываясь смотрела на меня и что-то произносила. Мне показалось, что это было мое имя.