Хейди Перкс - Слухи

Дочь Нэнси, Элоди, была не по годам развитым ребенком. За четыре года она переиграла заглавные роли во всех школьных спектаклях: Марию в рождественском вертепе, Гая Фокса, Оливера Твиста и даже Симбу.

С сентября, когда Матильда пошла в школу, Грейс наблюдала, как Нэнси непременно садилась в первый ряд на каждом собрании, линейке и выступлении хора, всякий раз раскладывая пальто и сумку на трех соседних сиденьях, занятых для подруг. Когда те появлялись, Нэнси широкими жестами манила к себе Анну, Рейчел и Кейтлин, тогда как Грейс присаживалась где придется.

В первый раз Грейс надеялась, что Анна подойдет и сядет рядом, она даже ожидала этого, однако лучшая подруга приехала с Рейчел и, виновато взглянув на место рядом с Грейс, жестом показала, что им с Рейчел там не уместиться. Будто ей нельзя расстаться с этой Рейчел! Ведь той было к кому пристроиться, а так Грейс пришлось сидеть совсем одной.

В «Старой Вик» Рейчел, выпив много вина, говорила все громче. Она явилась в сверкающем золотом платье-трубе, слишком нарядном для паба, по мнению Грейс, и заранее настроенная пошуметь и повеселиться. Темные, почти черные волосы Рейчел были подстрижены в короткое каре, передние пряди аккуратно заправлены за уши, и она машинально подкручивала кончики, болтая с Нэнси. Эту Рейчел Грейс знала меньше всего и видела ее только по утрам около школы, всегда торопившуюся, поэтому с интересом следила за ней сейчас. Рейчел была более занятной, чем могло показаться на первый взгляд, и так и сыпала забавными историями.

Кейтлин постоянно смеялась над всем, что говорила Рейчел. Она была самой тихой из четверки – и самой адекватной, а еще достаточно вежливой. В ней не было ни подчеркнутой холодности Рейчел, ни властности Нэнси.

Грейс в принципе нравились и Кейтлин, и Рейчел; она тоже смогла бы с ними подружиться, если бы ей дали шанс. И в бар она сегодня приехала с расчетом получше познакомиться с подругами Анны. Но только не с Нэнси – неприязнь между ними была взаимной. Еще в начале четверти Нэнси намекнула, что Грейс ей не по нутру, и с каждым месяцем ее враждебность усиливалась.

Когда Анна отошла к бару, женщины заговорили тише, и Грейс пришлось напрягать слух. Она чуть двинулась на стуле, просто чтобы напомнить, что она тоже здесь; Кейтлин повернула голову и взглянула на нее с жалостливой усмешкой.

Нетрудно было догадаться, чем закончится вечеринка – вся компания жадно пила спиртное, будто утром им не везти детей в школу. Анна объяснила, что до каникул осталось «всего ничего», но, насколько успела узнать Грейс, посиделки этой четверки всегда завершались подобным образом.

Теперь женщины говорили о майском отпуске, который вместе провели на Майорке, оставив мужей и детей дома.

– Помните нашего официанта? – воскликнула Нэнси. – Он так и тянул к тебе ручонки, Рейч!

Анна, ожидавшая заказа около бара, обернулась и засмеялась.

Грейс улыбалась, хотя и не могла присоединиться к беседе. Она откинулась на спинку стула, думая о Матильде и няне, которую в спешке нашла через соответствующий сервис. Она подписалась на него в начале четверти, но почти им не пользовалась. Может, позвонить и проверить, как там дела? Вечером Матильда раскапризничалась, и Грейс догадывалась о причинах: девочке до сих пор не удалось ни с кем подружиться. Больше всего Грейс хотелось, чтобы у дочери появилась лучшая подруга, как у нее когда-то Анна.

У нее столько воспоминаний, которыми она надеялась сегодня поделиться с Анной! Грейс не раз заговаривала о далекой юности, но в последнее время Анна сразу перебивала ее, и Грейс, присоединившись сейчас к четверке, рассчитывала выбрать момент и напомнить Анне их общее прошлое, когда та расчувствуется от выпитого.

Например, как вдвоем с Анной они кружили на монорельсовой железной дороге в музее транспорта, хохоча и отказываясь покидать ее, а родители Грейс ждали внизу и звали девчонок, ужасаясь, что поезд начинает новый круг, а они все еще сидят в вагоне. Грейс помнила, что тогда они совершили не менее шести кругов. «Ты веришь, что тебе сегодня целых восемь лет?» – смеясь, допытывалась Анна.

Грейс хотела рассказать об этой давней истории, когда Анна вернулась за стол, но едва подруга со стуком поставила новую бутылку, Рейчел вскочила и куда-то увела ее под ручку.

– Куда они? – спросила Грейс.

– Наверное, перекурить. – Кейтлин с отвращением сморщила носик.

– Перекурить?! – Грейс едва удержалась от слов, что Анна не курит. Привычка отца постоянно дымить сигаретой должна была отвратить дочь от этого порока на всю жизнь. Грейс, например, навсегда зареклась, а ведь ей не приходилось жить в доме, где гостиная вечно была сизой от табачного дыма, клубившегося под потолком.

– А ты не знала, что она курит? – удивилась Нэнси. Она говорила без насмешки, но глаза у нее загорелись и оживились, будто она провоцировала Грейс.

– По-моему, она перестала, – солгала Грейс и, взяв открытую бутылку, налила себе вина.

– Допивай уж! – бросила Нэнси, взглянув на почти опустевшую бутылку.

Грейс посмотрела на нее и подчинилась, вылив себе все до капли, хотя не представляла, как можно столько выпить. Вино было терпким, вяжущим, и Грейс готова была переключиться на воду, пусть и в этом она останется в одиночестве. Нэнси усмехнулась и отвернулась, а внутри у Грейс шевельнулся тревожный холодок. Она не понимала, что Анна нашла в Нэнси, но, хорошо зная подругу, подозревала, что та легко могла попасться в сети умелой манипуляторши. Вот Нэнси и вертела ею как хотела. Не в первый раз на памяти Грейс Анна поддалась чужому влиянию.

– Нет, не бросила, – отозвалась Кейтлин. – Сейчас она вообще курит одну за одной, как считаешь, Нэнси?

Та пожала плечами.

– А муж? – спросила Грейс, недоумевая, почему ее так задело известие, что Анна курит.

– При чем тут муж? – произнесла Нэнси.

– Он тоже курит?

Нэнси засмеялась:

– Это что, допрос? Ты так переживаешь за его здоровье?

– Ничего я не переживаю, – пробормотала Грейс, когда вернулись Анна и Рейчел. – Пустяки.

Однако по какой-то причине это не давало ей покоя. Может, потому, что Анна, которую она знала, и Анна нынешняя были словно два разных человека. Когда что-нибудь омрачает твои воспоминания, это выбивает из колеи, заставляя во всем сомневаться.

Грейс предпочла бы, чтобы Нэнси сменила тему, но та, отодвинув для Анны стул, заявила с улыбкой:

– Грейс не понравилось, что ты куришь. Может, она права? – И Нэнси принялась нежно поглаживать локоть Анны.

– Да, пожалуй, – отозвалась та, снимая красное пальто. Ее щеки раскраснелись от холодного воздуха и, как заподозрила Грейс, от смущения.

Грейс отвела взгляд от пальцев Нэнси на руке своей подруги. Эта дылда ухитрилась выставить ее мамашей-наседкой, и Грейс вдруг поняла, что так она себя и чувствовала в обществе этой четверки, – как родительница, стоящая над душой у взрослых женщин, которым захотелось вести себя как школьницам: заплетать друг другу косички, ходить под ручку и занимать места.