Алекс Муров - Дневник лесного янгире

Я ничего не ответил. Девочка достала из кармана свернутый лист бумаги и протянула мне.

– Знаешь, я учусь рисовать. Мечтаю потом поступить в художественную школу…

Я развертываю листок и вижу на нём свой портрет, нарисованный карандашом. С бумаги на меня смотрел мальчик с добрыми глазами и улыбкой.

– Послушай, что ты за мной ходишь? —спросил я, отрывая взгляд от рисунка. -Ты чё, следишь, м?

– Нет, с чего ты взял? —её пухленькие щёки краснеют.

– Пожалуйста, отстань от меня… —я сминаю лист бумаги и бросаю на пол. -Ты мне надоела! Тебе что не понятно, что я не хочу с тобой общаться. Уходи, пожалуйста! Я тебя прошу.

У девочки меняется выражение лица. Глаза становятся влажными.

– Извини… -говорит она. -Я не знала.

– Может, свалишь уже?

Кореянка в слезах уходит. Я смотрю на неё и начинаю жалеть о сказанном. Но сказанное вслух уже не отмотать назад, а извиняться я уж точно не собирался. Пройдя в туалет, наклоняюсь к крану и начинаю пить воду. Закончив свое мокрое дело и поправляя треники, сзади меня появляется маленький кусок дерьма, фанатеющий от Lim Pumpa. Напившись ледяной воды, я вижу его отражение в зеркале. А именно его ухмылку.

– Знаешь, урод… Миру нужны такие, как ты … -говорит он.

Я молчу и просто смотрю на его отражение.

– Рожденные для того, чтобы быть грушей для битья!

В моей груди бомбануло зарядом злобы. И эта волна прошла по всему телу, дойдя до кончиков пальцев рук. Никогда я не чувствовал такой ненависти. Меня затрясло. Я крепко сжал кулак и подошел вплотную к Артему с его нигерской прической.

– Что ты хочешь, задрот? -спрашивает он.

И тут я не выдержал, даже сам не понял, как это получилось. Мой кулак яростно попадает ему в лицо, прямо в правую скулу. Удар был таким сильным, что парень отлетел в сторону.

– Что ты делаешь… -завопил он, хватая перекошенное от удара лицо.

На плитку пола закапала алая кровь. Артем трогает свою худую челюсть в страхе, как будто я ему её проломил.

– Заткнись! -сказал я и сжимая кулак, подхожу к нему, намереваясь нанести очередной удар.

Он начинает от меня уходить, но я вновь сильно бью его и валю на пол.

В этот момент в туалет заходит директор. Уроки ещё во всех классах продолжали идти и она, проходя мимо и услышав в туалете шум, решила разведать всё ли в порядке. Я оборачиваюсь на неё. Глаза у меня вытаращены как у душевнобольного.

– Что здесь происходит? -спросила она.

Я смотрю на руку. Она в крови. Где то на полу плачет Артем.

В этот день, я отправился в кабинет директора и она пригрозила меня исключить. Выходя из кабинета, я увидел на лестнице Артема и еще двух своих одноклассников вместе с ним. Они между собой разговаривали. Я быстро проскочил по лестнице мимо них и когда уходил, мне послышался голос Артема:

– У этого урода даже глаза изменились…

***

Я шёл вдоль покрытой граффити стены под истеричные вопли внутреннего голоса: «Что теперь со мной будет и что скажут, когда узнают о произошедшем, мои предки? Они точно будут в ярости. Каким будет наказание? Домашний арест? Наверное, они будут крайне разочарованны тем, что меня исключат из школы и увидеть эту грусть в их глазах, наверное самое страшное.»

На самом деле, я всегда любил своих родителей, очень трепетно относился к маме и старался не расстраивать по пустякам. Родители часто говорили мне о том, что я на них не похож. Не внешне, а именно внутренним миром, сумасшедшими поступками. Но я и не верю, что ребенок – это твой след, твоё продолжение. Я уверен, что это совершенно отдельное существо с другим миром внутри.

Больше всего, о чем я думал, так это о животной ярости, ударившей мне в сознание. Со мной ведь никогда прежде подобного не случалось.

В кармане завибрировал телефон. Я достал из куртки гаджет и увидев на треснутом дисплее номер отца. На какое-то мгновение прикрыл глаза. Началось… Ему уже всё доложила классная. Что теперь будет?

– Па, привет… -говорю я в трубку.

– Да сын, привет…

Повисла неловкая пауза. Я решил её оборвать:

– Почему звонишь? Что-то случилось?

– Я в курсе, что произошло. Тебе нечего делать в этой школе.

– Что?

– Тебя хотят исключить. За то, что ты избил того парня. И за твои прогулы!

– Ты так спокойно об этом говоришь… Я думал…

– За то, что подрался, тебя ругать не буду! Уверен, что не ты первый начал эту драку, знаю тебя. Идиотов хватает. Меня родители никогда не ругали за подобное и правильно.

Мой отец всегда воспитывал во мне мужчину. В свободное от работы время, занимался со мной и показывал, как ставить блок, чтобы уйти от удара, как самому бить сильнее.

– Мир стал сложнее, чем тот, в котором я вырос. Но кое-что никогда не меняется. Бей первым. Не плачь! -говорил он, подставив кулак под мой мальчишеский подбородок.

Я знал, что он поймёт меня в данной ситуации.

– А по поводу прогулов мы ещё поговорим… -продолжил он по телефону.

– Да, конечно…

– В общем, тебя переведут в лицей…

– В лицей? Ого! За не посещаемость и махач? -я сиял от счастья, услышав отца. – Это прелестно!

– У моего босса с работы есть связи с директором этого лицея. Тебя принимают. Я уже договорился. Только там учиться будет сложнее… Обещай хотя бы там голову включать.

– Хорошо… Я постараюсь

– И где ты шляешься до сих пор?

– Иду домой…

На выходные я уехал к дедушке с бабушкой в их старенький деревянный дом. Вечером, когда они спали, я медленно, на цыпочках, чтобы не услышали, ушел в другую комнату, включил фонарик и положил его на стол, чтобы порефлексировать со своей тенью.

– Что со мной произошло сегодня в школе? -спросил я у своей тени. -Я был сам не свой. Почему?

– Это был ты. И не кто-нибудь другой.

– Но ненависть… Она была у меня и ранее, но я умел контролировать её и подавлять, но сегодня я дал ей волю. А если в один прекрасный момент это повториться… Что будет? Моя сущность… Моё я… Исказилось… Что ты можешь сказать? Ничего не чувствуешь?

– Я – тень и у меня нет чувств. Я лишь отражение того, что есть в тебе…

– Скажи, это последствия ритуальных грибов, из-за которых теряется ощущение времени и границ?

Вдруг слышу, как заходит бабушка и включает свет в комнате.

– Что ты тут делаешь так поздно? —прищурив глаза, спросила она.

– Ничего, иди спать.

– Ты с кем-то разговаривал? Я же слышала!

– Тебе показалось…

– Думаешь самый умный? Нормальные люди ночью спят, а не разговаривают сами с собой…

– Значит я не нормальный… -холодно произнес я, отвернувшись и посмотрев в окно.

– Зачем ты вообще к нам приехал?

– А что? Нельзя?

– Уезжай, ты здесь никому не нужен!

Бабушка была очень набожной, но в свободное от церкви время, часто ругалась, ворчала и жаловалась на жизнь, отравляя ауру всем, кто был рядом. Но сходив в церковь и помолившись, считала, что вновь стала святой, а значит, у неё автоматически появляется карт-бланш на грехи.