Ирина Дегтярева - Локация «Берег»

– Что нам это дает? Давай ближе к делу, – Сорокин взглянул на часы.

– Пока не знаю. По проекту «Берег» документы мне не выдают.

– И не выдадут, – нехотя согласился шеф. – Не знаю, в чем там загвоздка, да и знать не хочу – мне лишних секретов не надо. Да и тебе, думаю, тоже. Наша задача – найти документы, о которых писал аноним, а не раскапывать, кто такой Герман Кройс, хотя, как я догадываюсь, без информации о разведчике будет сложно выполнить задачу. А по самому Кройсу запрос делал?

– Ничего не нашли.

– Странно, – Сорокин подвигал черными бровями в задумчивости. – Если бы получить какие-то более веские подтверждения словам анонима, имело бы смысл отправиться в Великобританию и там на месте попытаться отыскать автора письма.

Возможность командировки в Англию, хоть и гипотетическая, воодушевила Ермилова. Хоть какая-то польза от этого письма. Но где их найти, эти подтверждения?

– Думай, но недолго. У нас и без этого письма дел невпроворот.

– Есть, – кивнул Ермилов.

Домой он добрался в десятом часу. Духота даже к вечеру не ослабла. Ни ветерка, как перед грозой. Около дома его не встречали. Олег обнаружил семейство на террасе. Мальчишки играли в настольную игру, заняв весь обеденный стол карточками и фишками. Обиженная Людмила сидела у телевизора, не собираясь кормить мужа. Олег решил самообслужиться и тут же разбил тарелку с надписью по ободку «Общепит». Ее лет пятьдесят назад кто-то из родственников во времена всеобщего дефицита стащил из столовки.

– Медведь, – не оборачиваясь, прокомментировала Люська и добавила веско: – Слон в посудной лавке.

– Люсь, я есть хочу, – Олег наступил на горло собственной гордости.

– Кто бы сомневался! Я что, должна все время разогревать? Я, между прочим, в отпуске и вообще…

Что «вообще» Ермилов так и не узнал, услышав по телевизору имя Вутер Бассон, слово «проект» и набившую оскомину аббревиатуру – ЮАР. Он замахал на Люську руками, и она с возмущенным лицом умокла.

Репортаж в этот момент как раз закончился. Олег выругался, забыв, где находится. Сыновья захихикали, а Людмила открыла было рот, однако, опомнившись, Ермилов не дал ей возможности высказаться.

– Пойду в душ, – выпалил он.

– Да уж, освежись! Ты что-то чудишь сегодня.

– Только сегодня? – подал голос Петька и тут же проворно выскочил из-за стола, когда Олег шагнул к нему. Сын влетел в комнату и щелкнул задвижкой.

Ермилов схватил полотенце в комнате и вышел на крыльцо. Взглянул на часы и подумал, что Сорокин не оценит его поздний звонок. Тем более, толком не удалось посмотреть репортаж. Ну, не показалось же ему. Барт упоминал имя Вутера в своем отчете. Это имя разведчик услышал от Германа.

Летний душ с черным баком над легкой металлической конструкцией, задернутой по периметру прорезиненной зеленой шторкой, не освещался, но Олегу свет и не требовался. Хватало того, что проникал из окон дома.

На голову лилась почти горячая, раскаленная за день в баке вода, расслабляла тело, но не мозг. Ермилов попытался выбросить из головы все, что связано с ЮАР, но вместо мыслей об анонимном письме, пришли не слишком приятные воспоминания, связанные с Чечней. Олег ездил в Грозный от Генпрокуратуры в командировки несколько раз в составе следственной группы по делу, которое вел другой следователь. Там Ермилова ранило в ногу. Осталась на память боль, возникающая в плохую погоду, и обрывочные картинки тамошнего быта. Он жил у собровцев.

Полевой душ, дощатая загородка, бочка, раскалявшаяся на кавказском солнце, брызги, радужные, освежающие. Турник во дворе, огромные старые тополя с осколками в стволах и с посеченными ветками, мешки с песком в оконных проемах, автоматные очереди среди ночи, трассеры в ночном черном небе и трупный запах волнами наплывавший из городских развалин…

«Как это все далеко, словно и не было никогда», – Олег вышел из душа, повесив полотенце на шею, присел на скамейку у крыльца. Но комары не дали насладиться тишиной и свежестью позднего летнего вечера. Ермилов был в одной майке и вдруг почувствовал, как сверху, с крыльца, ему на плечи накинули рубашку.

– Олег, ну что ты тут? Ужин на столе, – Люда, облокотившись о перила, свесилась и взлохматила влажные волосы мужа. – Лысеешь ты, Ермилов!

– У меня лоб высокий, – сварливо заметил он. – Давай лучше твой ужин.

Сорокин выслушал Олега с некоторым недоумением.

– Причем здесь телевидение? Что, думаешь, им кто-то слил информацию?

– Подозреваю, что сведения про наше дело не такие уж секретные.

– Это ты брось. Все не так просто, – Сергей Романович прошелся по кабинету, остановился около окна, размышляя. И вдруг рассмеялся: – Хороши чекисты! Телевизор никто не смотрит. А там все секреты рассказывают.

Ермилов благоразумно промолчал. Он-то как раз смотрит.

– Есть вариант. Позвоню одному довольно известному корреспонденту, который делал про нас кое-какие репортажи. Он поможет отыскать этот проскочивший вчера материал и того, кто его готовил.

«Тот, кто готовил материал» и выпускал его в эфир оказался маленькой блондиночкой в синем до пола платье а-ля хиппи, с тканевой сумкой через плечо, похожей на изделия индийцев или афганцев. Можно было предположить по ее внешнему виду, что Олеся Меркулова вегетарианка и медитирует в любую свободную минуту.

Крупный, чуть неряшливый журналист, который и познакомил Ермилова с Олесей, предупредил по-свойски:

– Вы с ней поосторожнее. Она только с виду безобидная. Это же волчица в журналистике. А если понадобится осветить какую-то информацию, лучше ко мне обращайтесь. Я в теме. Олеська, если вцепится, то все вытянет, до последнего фактика, не понимает, когда остановиться. Для нее нет понятия секретность.

– Да какие секреты? – рассмеялся Ермилов. – У нас этим Центр общественных связей занимается. Не разглашением секретов, конечно, а работой с вашим братом.

– Да я знаю, – слегка смутился журналист. – Я так сказать, без задней мысли.

Олег еще не привык к тому, как относятся к сотрудникам ФСБ, пытаясь выведать секреты, любопытствуя. И теперь его это слегка смущало и даже раздражало.

В ресторанчике, в который Ермилов пошел с девушкой, неподалеку от телецентра, Олеся Меркулова заказала здоровенный бифштекс. «Вот тебе и вегетарианка», – подумал он, с невольной симпатией наблюдая за этой раскованной девицей.

Встречаться в Останкино она не захотела. «Не дадут поговорить, у нас редакция большая, шумная. Заодно пообедаю», – пояснила Олеся.

Она была голодна, ела не стесняясь, и вот уж точно не заморачивалась по поводу того, где служил этот высокий полковник со светло-серыми глазами и ямочкой на щеке.

– Ну и что вы хотели? – спросила она, активно пережевывая мясо и запивая его апельсиновым соком. – Мне сказали, вас заинтересовал какой-то мой репортаж? Что там особенного?