Глеб Соколов - Ставок больше нет

Вихров пришел к матери Антона, попытался вывести парня из игры.

Семен действовал в одиночку. Для братьев по вере был уже покойником, чей радиоактивный прах скоро ляжет в забетонированную могилу.

Дом, в который Вихров забежал, уходя от погони – дом его жены. Формально квартира принадлежала ее матери, но в ней не был никто зарегистрирован. Спецслужба, у которой теперь работы – через край, не успела выйти на адрес.

Спустившись с крыши в подъезд, Вихров заскочил в квартиру, переоделся женщиной, замотал лицо платком. Вместе со случайными тетками вышел из подъезда.

Носырев упустил его.

Черный человек, посещавший Мацыгинского сына – близкий соратник Вихрова. Ему одному Семен открылся: я жив!..

Кстати, именно голос Черного человека звучал в трубке мобильного, который Антон прижимал к уху под куполом Ивана:

– Твой брат – в заложниках. Скажешь внизу, что велю я. Если сомневаешься в нашей решительности: спустишься с колокольни, узнаешь – мы убили захваченную с твоим братом Агату!

Идея Черного человека спрятать его на даче продажного агента показалась Семену выигрышной. Здесь точно не найдут!.. Вихров не мог предполагать, что радиация проникнет и сюда!..

Водитель спецслужбы Хломов был человеком Математика. Шмушкевич – тоже. Но при этом актер МХАТа еще и входил в секту ждущих Зверя.

На самом деле идею о предсказании и волхвах Математику подсунул именно он!

Когда Хломов вез в Кремль Рудалева и Элалию, ему показалось: в одном из чердачных окон блеснули линзы оптики. Накануне «вольво», за рулем которого был Рудалев, чуть было не раздавил самосвал – агент чудом избежал столкновения. Грузовик с заляпанными грязью номерами на бешеной скорости умчался прочь. У Рудалева закралось подозрение: не было ли это попыткой убить?.. Своими опасениями поделился с Хломовым…

– Оптический прицел! – выкрикнул «водила».

Рудалев выскочил из машины, кинулся бежать. Элалия, не понимавшая, что происходит, бросилась в другую сторону. Хломов запаниковал – рванул вперед, остановился, бросил машину и побежал было к дому, где ему почудился окуляр прицела – решил, что киллер не мог уйти далеко. Потом передумал, вернулся к «вольво»…

Вечером Хломов получил задание силой перехватить Антона у Кремлевской стены, оглушить, сунуть в ящик для декораций, позаимствованный у Шмушкевича, и доставить в подвал театра, – Рубцов спутал планы Математика, а так же врагов Аннубала в секте, сделать героем предсказания Кирилла.

Хломову не хотелось выполнять задание. Математик осточертел ему. Упустив Антона он не очень расстроился. Шмушкевич, напротив, должен был по заданию сторонников Аннубала уберечь Антона от Хломова. Водила и актер знали друг друга по казино «Пале-Рояль»…

Из Хломова сделали радиоактивную «торпеду». Пока выяснился диагноз, он забрал с собой на тот свет не одного Рудалева.

Отец Антона был тем самым агентом ЦРУ, про которого рассказал Гараничеву и Рудалеву Дюрброу.

Странное сообщение с отчетом о якобы произведенной ликвидации Брежнева – тонкий ход. КГБ записало радиопередачу, но не смогло расшифровать ее. Чуть позже сектант, работавший в штаб-квартире американской разведки, должен был выдать Советам секретный код. Тогда бы люди Андропова узнали: Штаты санкционировали убийство руководителя СССР. То, что Юрий Владимирович считал главной опасностью для режима происки вражеских разведок было известно. Получи он такую информацию – и без того преувеличенный страх обернется настоящей паранойей. Сверхдержавы вполне могли оказаться на грани войны. Того секте и надо.

Но человек из ЦРУ погиб в автокатастрофе и не успел выполнить миссию.

Свежее сообщение как бы от имени отца Антона было отправлено с целью посеять тревогу, дестабилизировать обстановку. Отвлечь силы спецслужб. Сектанты верно спрогнозировали: американцы сочли необходимым предупредить союзников.

Сектанты установили контакт с Брежневым, воспользовавшись его тщеславием. Священнику из ждущих Зверя, близкому к семье генсека, удалось встретиться с ним. «Вы – самый божеский из людей! Вы – святой!» – так он говорил Леониду Ильичу, подарил драгоценный крест, оцененный родней вождя. Встречи продолжились. Сектантам казалось: еще немного и они завербуют генсека в свои ряды. Применялись разные ухищрения. Брежнев даже поднимался на Ивана Великого, где он якобы должен встретиться с «кремлевским старцем».

Но в какой-то момент ждущие Зверя поняли: не они играют генсеком, а он ими. Леонид Ильич узнал все их тайны. И пришел в настоящий ужас! Деятельность секты представлялась ему чудовищной. Но если он начнет с ней бороться, то это будет охота на ведьм почище средневековой!..

В условиях идеологической борьбы и постоянного соперничества двух систем Брежнев не мог даже представить, что будет, если в СССР заработает новая «социалистическая инквизиция»! Он не хотел, чтобы Союз погиб, как царская Россия, но не мог спасать его сталинскими методами.

«Как Иосиф Виссарионович догадался?!» – терзался Брежнев.

Ему стало казаться, что это сумасшествие, что у него развилась паранойя. Все – лишь болезненные фантазии. Он постарался взять себя в руки, прошел курс лечения успокоительными препаратами. Действительно: таинственные люди как по мановению волшебной палочки исчезли. Два года генсека никто не беспокоил.

Брежнев понял, что просто здоровье его, в том числе и психическое, никуда не годится и ему пора уходить.

Но вот в своей спальне он нашел нарисованный мелом на стене зловещий символ, который исчез так же загадочно, как и появился.

Вскоре он увидел его в своем кабинете. Кто-то из ближайших помощников успел незаметно войти, нанести его на стену мелом: знак рыбы!

Во всей квартире был погашен свет. Лишь через неплотно прикрытую дверь в маленькую комнату – здесь обитала Софья Лукинична, мама Антона, – пробивались разноцветные блики.

Корейский телевизор стоял на низеньком видавшем виды столике с поцарапанной полировкой. Шел сериал. Софья Лукинична сидела на диване напротив телевизора, укутавшись в серый пуховый платок. Вытянутые ноги покоились на маленькой табуреточке. Пожилая женщина спала.

На экране кипели страсти: признания в любви сменялись сценами измен. Регулятор громкости стоял почти на максимуме: монолог главной героини можно расслышать и в соседней квартире. Но мама Антона ниже и ниже свешивала голову.

До конца серии минут двадцать. В недрах монументального гардероба – он стоял впритык к низенькому столику – зародился непонятный звук. Зуммер – не зуммер: какая-то звякающая, надтреснутая дрожь.

Однажды возникнув, она не становилась громче, не прекращалась. Дыхание пожилой женщины стало прерывистым. Ей словно бы снился тревожный сон. Вот она захрипела, дернула головой. Веки оставались смеженными.