Яков Калинин - Первый шедевр

Не лезь в воду. Там все еще может быть щелок, который разъест твои руки.

Грег взял лопату и, встав на колени, отодвинул острием мешок от узкого горлышка канавы, давая воде уйти. Мешок нехотя поддался – он был почти полностью заполнен тяжелой жидкостью. Грегори перевалил ноги в канаву и осторожно, опираясь на мокрую землю, спустился, достал из кармана небольшой швейцарский нож, острием которого проткнул дно пакета, где была верхняя часть трупа.

Момент истины – время увидеть результаты первого криминального эксперимента.

Грег с трудом потянул нож вверх, разрезав плотный черный полиэтилен, отпрянув от отверстия. Из мешка извергнулся темно-красный кисель, медленно просачивающийся дальше по руслу ручья, воняющий мясным бульоном, который забыли на несколько дней на жаре. Грегори отпрянул, усевшись на край канавы, он наблюдал, как кисель шипит, отравляя почву и воду все дальше и дальше. Плоть и грязь, смешанные в единую жидкую массу. Он приподнял мешок с другого конца, когда кисель стал выходить туже. Содержимое мешка его пугало, но в то же время интриговало: что же осталось от переваренного трупа Тима?

Солнце заиграло на листьях деревьев – ночь осталась позади, теперь шансы на его обнаружение случайными свидетелями и, не дай Бог, полицией возрастают многократно. Надо действовать быстро.

Онемевшими конечностями он попытался вытащить мешок из канавы, но ничего не получилось. Тогда Грегори осторожно начал дальше резать мешок, зажимая края, чтобы пары щелока не ударили в нос и не нанесли химический ожог дыхательных путей. Когда лезвие преодолело долгий и сложный путь, Грегори задержал дыхание и отпустил края.

На полотне в «собственном соку» лежал розовый скелет Тима, пористый, как пемза для чистки пяток. Грег осторожно кончиком пальца потрогал поверхность черепа – горячий. Тогда он занес лопату и вонзил ее в тазовую кость, та с глухим звуком раскрошилась на мелкие части, на месте удара остался розовый порошок.

Не теряй времени – кроши, ломай, закапывай!

И Грег, превозмогая боль в ледяных мышцах, начал раскалывать кости Тима, которые крошились, как овсяное печенье. Он крошил до тех пор, пока ему самому не стало жарко, пока содержимое мешка не превратилось в розовое влажное крошево, напоминающее мокрые опилки. Запыхавшись от таких трудов, Грегори осторожно взял пальцами полотно, с которого в ручей стекли останки Тима. Так же осторожно он свернул полиэтилен, стараясь не касаться внутренней части, и кинул сверток в тачку. Лопатой стал забрасывать землю обратно в канаву, чтобы прикрыть костную массу на ее дне.

Когда дело было сделано, Грег оглядел место преступления: можно было легко заподозрить, что здесь что-то копали, но издали место не привлекало внимания. Единственное, что его смущало – это следы тачки в грязи, но за парочку дождливых дней они должны были исчезнуть. Он вытащил тачку из канавы и направился в дом Стоунов.

Грязный, мокрый, замерзший Грег катил тачку по узеньким тропинкам, скрывая лицо под козырьком бейсболки. Приблизившись к озеру, он достал из кармана пузырек с зубами Тима, пересыпал в руку и, осмотревшись по сторонам, запульнул как можно дальше от берега. Людей все еще не было, что успокаивало Грега. Утреннее солнце совсем не грело, малейший ветерок закрадывался в саму душу, заставляя тело все больше дрожать. Уходя из парка, он скинул разрезанный мешок из-под трупа в мусорный контейнер для переработки пластика, теперь для другого мусора там не оставалось места.

Грег и сам не помнил, как преодолел путь до Веллингтон Авеню: в голове крутились фрагменты его ночного кошмара. Вид бесконечного поля ядовитой грязи, с которого его сковырнули, как труп сгнившей собаки. С этими мыслями он прошел через ворота в поместье Стоунов. Просто чудо, что к грязному подозрительному мужчине с тележкой никто из сердобольных, а правильнее сказать, любопытных жителей Вирджинии Уотер не решился подойти и поинтересоваться, что же случилось. Хотя… они скорее бы вызвали копов…

Он завез тачку обратно в садовый сарайчик, кинув лопату туда же. Грег хотел поскорее принять горячий душ, но для начала – согреться виски. Он снял грязную обувь на пороге дома и мокрыми ногами отправился в гостиную, к заветному хрустальному графину, не забыв нажать кнопку для закрытия ворот. Он залпом осушил полстакана и налил еще. Грег стоял у панорамных окон террасы, смотрел на залитую солнцем лужайку и снова, и снова проворачивал в голове свой кошмар. Наконец, он прервал свои мысли:

– Надо позвонить Оливии, – сказал Грег и глотнул согревающий горький напиток из холодного бокала.

Как только очередной глоток виски согрел нутро горячей волной, механические ворота начали отодвигаться. Сердце Грегори упало. Оливия решила вернуться пораньше? Да еще в такую рань? Но реальность оказалась куда хуже: из-за ворот показалась решетка премиального «Крайслера».

– Твою же мать! – прошептал Грег.

Черная, до блеска натертая машина Николаса Стоуна медленно кралась по брусчатке все ближе к дому. Лучше бы сюда вломился спецназ и скрутил Грега в калач – это было бы гораздо приятней общения со стариной Николасом. Боже правый! Оливия, наверняка, ему ничего не говорила про пребывание Грегори в его славном домике, иначе сэр Стоун сжег бы его вместе с прислугой и посыпал пепелище солью.

Револьвер в раковине! Ты от него так и не избавился!

Пальцы противно задрожали, все нутро сжалось. В панике Грег кинулся на кухню, не выпуская стакан с виски из правой руки. Оружие продолжало покоиться в раковине – с него сошла вся кровь и краска, загадив мрамор. Грегори схватил револьвер полотенцем и завернул, оглядываясь, куда бы его убрать. «Крайслер» уже стоял у дома, хлопнула дверца, потом вторая. Наверняка, этот богатый ублюдок сейчас вместе со своим личным водителем рассматривает грязные кроссовки на пороге своего дома.

Морозильник! Спрячь его в морозильнике!

Грегори повиновался внутреннему голосу, распахнул трехкамерный холодильник и бросил сверток с пушкой в самую глубь морозилки, среди стейков и контейнеров с неизвестным содержимым.

Дверь открылась. Шаги стремительно приближались к его позиции – идущий шел по следам его мокрых босых ног.

Ну что же, Грегори, пора принять последствия всех твоих действий. Сейчас. Лицом к лицу.

Утреннее солнце пробивалось сквозь щель в плотных пыльных шторах, которые Фуллер не раздвигал уже три дня. Кроме чертовых штор и надувного матраса с одеялом, купленных в ближайшем супермаркете в этой душной, провонявшей сигаретным дымом и блевотиной квартирке в Ист-Энде больше ничего не было. И телефона, который прорезал мертвую, душную тишину. От резкого звонка Фуллер подскочил на матрасе, перекатился на пол и схватил трубку: