Виктория Калинина - Дело об исчезающих людях

Тимур, жестом пригласивший меня сесть на стул перед своим столом, неожиданно сел не на своё место, а на второй стул перед моим так, чтобы мы сидели напротив друг друга. И помимо растерянности я начала ощущать и лёгкую тревогу, будто в том, что я узнала похищенную, было что-то криминальное.

– Не переживайте, – вдруг спокойно проговорил мужчина, отложив ненужную уже папку на стол, – Я не подозреваю вас в причастности к исчезновениям. Во-первых, потому что трое из пропавших мужчины. Во-вторых, потому что состав группы похитителей нам примерно известен, и девушек в ней нет.

От удивления я даже забыла про свою тревогу и уставилась на психолога, не скрывая своих эмоций.

– Вы знаете состав группы? – переспросила я с недоумением, – Извините за, возможно, дурацкий вопрос, но почему тогда в новостях не говорят об их поимке?

– Потому что на данный момент мы располагаем их описаниями, особенностями поведения и другими характеристиками, которые не имеют отношения к их паспортным данным, – без каких-либо эмоций отозвался Тимур, тогда как я вообще не думала, что он ответит на такой вопрос. Хотя если группа психологов работает несколько автономно от полицейских, то, вероятно, отношения у них не очень.

– Я бы хотела помочь, – честно сообщила я, опустив взгляд на фотографии Кристины, оставшиеся лежать на столе, – Но не знаю, чем. По правде говоря, я очень мало знаю о ходе дела.

– Понимаю. Вы ведь не редактор Лики, – уголки его губ на мгновение чуть приподнялись, и в голосе промелькнула едва уловимая мягкость, – Давайте вы просто расскажите мне, где и как познакомились с Кристиной.

Я покосилась на него чуть настороженно, но усмехнулась и покрутила в пальцах блокнот. Видимо, тот факт, что моё рабочее место находится не в редакции, слишком очевиден. Впрочем, вряд ли имеет смысл отпираться, потому что этого мужчину интересует другое.

– Это было очень давно, – мой взгляд снова вернулся к фотографии, – Я даже успела забыть, что её звали Кристиной. Простите, начала немного не с того. Мы познакомились ещё лет тринадцать назад, когда были детьми. Вы знаете летний лагерь «Лес егерей» к востоку от города? Сейчас он давно уже не существует, но тогда ещё работал. И вот тринадцать лет назад мы с Кристиной оказались в одном отряде и за лето очень подружились. Но тогда все звали её не по имени, а по прозвищу – Сакура. Просто она очень любила Японию, могла часами о ней говорить. Да и на рюкзаке у неё было изображение цветущей сакуры, а когда она смущалась, то краснела так, что напоминала её цветки. Но с того момента, как лето кончилось, я больше Кристину не видела. Не верится даже, что столько дней я замечала эти снимки пропавших, но даже не узнала на них её.

– Такое бывает, – Тимур в задумчивости поправил очки на переносице и снова посмотрел на меня, – Насколько я знаю, «Лес егерей» прежде был очень популярным лагерем, и в нём побывала большая часть горожан. Если вы так подружились, то почему после лагеря не разыскали друг друга?

– Было не до того, – я тяжело вздохнула и потёрла переносицу, чувствуя, как на плечи свалилась вся накопившаяся усталость, – Мне тогда только стукнуло десять лет, и, вернувшись из лагеря, я попала прямо на развод родителей. Мама сразу после уехала в другую страну, чтобы работать там переводчицей, а отец сбежал в новую семью. Меня вручили бабушке, а у неё характер довольно…. Короче, до совершеннолетия зона моего передвижения была весьма сильно ограничена. К тому же я забыла сказать, что бабушка жила и живёт не в городе, а в пригороде, так что у меня не было возможности для того, чтоб разыскать своих друзей. Со временем все те ребята, с которыми я подружилась в лагере, стали просто воспоминаниями из прошлого. Собственно, я даже не представляю, чем занималась Сакура…то есть, Кристина все эти годы.

– Она получила работу в центре обучения иностранным языкам, – сообщил Тимур, отчего я отвлеклась от воспоминаний, – Преподавала там японский.

– Сбылась её мечта, – я невольно улыбнулась, – Она ещё с детства мечтала уехать в Японию, так что это можно назвать частичным воплощением мечты детства.

Что-то снова шевельнулось в памяти, будто я на мгновение вспомнила нечто похожее, но мысль тут же ускользнула. Но всё же этого хватило, чтобы сообразить, что радоваться сейчас за подругу из прошлого самую малость странно, поскольку она пропала. И, снова вздохнув, я посерьёзнела.

– Как видите, вы мне больше помогли, чем я вам, – подытожила я, подняв взгляд на Тимура. Но мужчина всё ещё смотрел на меня спокойно, и не было заметно, что он хоть как-то недоволен ходом разговора.

– Меня заинтересовало ещё кое-что, – психолог чуть качнул головой в сторону Булата, всё ещё разговаривающего с Ликой, – Почему вы испугались, когда ваша подруга достала снимки Константина и Кристины?

Невольно захотелось убиться головой об стол. Неужели мои эмоции настолько заметны и очевидны?

– Извините, это не связано с вашим делом, – протянула я, отогнав образ ночного леса, – Последнее время работы много, а отдыха нет, вот и реагирую, порой, слишком остро.

Тимур посмотрел на меня очень внимательно, отчего я опять почувствовала себя преступником на допросе. Но от мысли, что придётся пересказывать свои бредовые ночные кошмары, стало стыдно, и предпочла промолчать.

– Еся, – его голос снова стал немного мягче, но он продолжил смотреть мне в глаза, – В отличие от Булата и остальных я нахожусь практически на своём привычном месте. Видите ли, по образованию и по специальности я юрист, так что общаться с людьми мне приходится довольно часто. И эти люди не всегда говорят мне правду, но я всё равно это вижу. Сейчас вы тоже сказали мне неправду. Точнее, частично. В то, что работы у вас много, я верю, а вот в то, что реакция на фотографию была связана именно с этим, нет.

Чувствуя себя ребёнком, которого поймали за руку, я смутилась и невольно отвела взгляд на стол.

– Сон. Мне просто приснился страшный сон, – наконец, сдалась я, чувствуя, как щёки заливает краской, – И во сне я увидела мёртвую Кристину. Сон приснился сегодня, так что когда Лика выложила ту фотографию, меня и зацепило.

– Это очень интересно, – неожиданно для меня проговорил Тимур, что заставило уставиться на него удивлённо, – Наше подсознание порой многое открывает нам в формате сновидений. Я так понимаю, что видели вы Кристину уже взрослой, а не ребёнком, так?

– Да, – я поёжилась, но снова замолчала. Отчего-то мысль о пересказе ночного кошмара, суть которого не знала даже Лика, внушала ощутимый дискомфорт.

– Во сне были другие люди? – не отстал мужчина, по-прежнему внимательно разглядывая меня, – Возможно, вот эти.

Прежде, чем я успела ответить отрицательно, Тимур уже выложил на стол поверх фотографий Кристины какие-то сделанные от руки наброски. Всего изображений было три, и на каждом было по мужчине. Впрочем, одного я назвала бы даже скорее парнем – на вид ему было лет двадцать пять или даже меньше, а вот двое других казались значительно старше его. Впрочем, лица эти я видела впервые в жизни.