Ларс Кеплер - Зеркальный человек

Мартин то и дело пытался обернуться, словно чтобы проверить, не стоит ли кто-нибудь у него за спиной.

– Смотрите на меня, – сказал Арон.

Мартин повернулся к Арону, мельком взглянул ему в глаза и снова уставился в стол.

– Вы знаете, почему находитесь здесь?

– Нет, – прошептал Мартин.

– В ночь со вторника на среду вы выгуливали собаку, – начал Арон. – Около трех часов утра вы оказались на лужайке возле Высшей школы экономики.

Арон сделал паузу и прибавил:

– Рядом с детской площадкой.

Мартин хотел подняться, но его не пустили наручники. Браслет звякнул, и Мартин резко сел.

Арон подался вперед.

– Не хотите рассказать, что там произошло?

– Я не помню, – еле слышно произнес Мартин.

– Вы помните, что были там?

Мартин покачал головой.

– Но что-то же вы помните? Вот и начните, расскажите, что осталось у вас в памяти. Не торопитесь.

Мартин снова оглянулся через плечо, покосился под стол и выпрямился.

– Мы не выйдем отсюда, пока вы не заговорите, – сказал Арон и вздохнул: Мартин оглянулся в третий раз. – Что вы ищете?

– Ничего.

– Почему вы встали, когда я упомянул детскую площадку у Школы экономики?

Мартин не ответил. Он замер, глядя в какую-то точку рядом с Ароном.

– Поначалу вам может быть трудно, – продолжал Арон. – Но большинству людей становится легче, когда они наконец говорят правду.

Мартин мельком глянул на Арона и перевел взгляд на дверь.

– Мартин, давайте вы лучше будете смотреть на меня, вот я здесь, – предложил Арон и открыл черную папку.

Мартин перевел на него взгляд.

– Помните вот это? – спросил Арон и подтолкнул через стол фотографию.

Мартин откинулся назад с такой силой, что руки вытянулись и кожа на тыльной стороне ладоней сморщилась.

Он быстро задышал, крепко зажмурился.

Фотография представляла собой четкое изображение повешенной. Вспышка осветила ее в подробностях – за секунду до того, как вокруг девушки снова сомкнулась тьма.

Полные света дождевые капли неподвижно повисли в воздухе вокруг Йенни Линд.

Почти все лицо было скрыто мокрыми волосами, цветом напоминавшими полированный дуб. Между прядями угадывались подбородок и открытый рот. Стальной трос врезался в кожу, и кровь текла по шее, отчего платье девушки сделалось почти черным.

Арон забрал фотографию и вернул ее в папку.

Мартин мало-помалу успокаивался.

Он снова наклонился через стол, и руки у него побелели.

Потное бледное лицо, глаза в красных жилках.

Подбородок дрожал, словно Мартин пытался сдержать слезы.

– Это я. Я ее убил, – прошептал он и снова задышал чаще.

– Расскажите своими словами, – предложил Арон.

Мартин помотал головой и стал тревожно раскачиваться взад-вперед.

– Спокойнее. – Арон выдавил дружелюбную улыбку. – Когда вы все расскажете, вам станет лучше, поверьте.

Мартин прекратил раскачиваться и мелко засопел.

– Мартин, что там произошло?

– Не помню. – Мартин тяжело сглотнул.

– Нет, помните. Вы очень бурно отреагировали на изображение жертвы, сказали, что это вы ее убили. – Арон перевел дух. – На вас никто не сердится, но вы должны рассказать, что произошло.

– Да, но я…

Мартин замолчал, оглянулся через плечо, заглянул под стол.

– Вы признались, что убили девушку на детской площадке.

Мартин кивнул и стал теребить цепь наручников.

– Я ничего не помню, – тихо сказал он.

– Но вы помните, что только что признались в убийстве?

– Да.

– Вы знаете, кто она?

Мартин помотал головой и посмотрел на дверь.

– Как вы ее убили?

– Чего?

Мартин пустым взглядом смотрел на Арона.

– Как убили? Как вы убили ту девушку?

– Я не знаю, – прошептал Мартин.

– Вы были один? Или у вас имелись сообщники?

– Не могу сказать.

– Но почему вы ее убили, вы сказать можете? Не хотите мне изложить?

– Я не помню.

Арон с тяжким вздохом поднялся и молча вышел из допросной.

Идя по длинному коридору полицейского участка в Норрмальме, Йона на ходу сунул солнечные очки в кармашек рубашки.

По коридору в разных направлениях сновали полицейские – и в гражданском, и в форме.

Арон Бек поджидал Йону возле кофемашины, широко расставив ноги и сцепив пальцы за спиной.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он.

– Просто хочу посидеть на допросе.

– Опоздал. Он уже признался. – Арон выдавил улыбку.

– Поздравляю.

Арон откинул голову и посмотрел на Йону.

– Я только что разговаривал с Марго. Она считает, что самое время передавать расследование в прокуратуру.

– По-моему, это несколько преждевременно. – Йона достал из шкафчика чашку. – Ты же знаешь, что он психически нездоров.

– Но он был на месте преступления во время убийства, это доказано. И признался в убийстве.

– А какой у него мотив? Как он связан с жертвой? – Йона нажал на кнопку «эспрессо».

– Говорит, что не помнит.

– Чего он не помнит?

– Ничего, что было в тот вечер.

Йона взял чашку и протянул ее Арону.

– Как в таком случае он мог признаться в убийстве?

– Не знаю, – сознался Арон, принимая чашку. – Но он почти сразу сказал, что убил. Хочешь – посмотри запись.

– Обязательно посмотрю. Но мне бы сначала понять твое мнение о допросе.

– Это в каком смысле? – Арон отпил кофе.

– А ты не мог истолковать его признание неправильно?

– Что значит неправильно? Он сказал: «Я ее убил».

– Что было перед признанием?

– В смысле?

– Что ты сказал ему прямо перед тем, как он сознался в убийстве?

– Теперь меня допрашивают? – Арон скривил рот в улыбке.

– Нет.

Арон поставил пустую чашку в раковину, вытер руки о джинсы и проворчал:

– Я показал ему фотографию жертвы.

– С места преступления?

– У него проблемы с памятью. Я хотел ему помочь.

– Понимаю. Но теперь он знает, что речь идет о повешенной девушке, – сказал Йона.

– Мы топтались на месте. Мне пришлось это сделать, – сухо объяснил Арон.

– Как по-твоему, не могло признание касаться чего-нибудь еще?

– Сейчас ты скажешь, что я ошибся.

– Я только… а вдруг он имел в виду, что косвенно способствовал ее гибели. Например, не сумел спасти.

– Хватит.

– Нам известно, что он не успел бы закрепить лебедку на столбе… Конечно, есть вероятность, что он сделал это раньше, а по лестнице поднялся, чтобы не попасть под камеры. Но тогда непонятно, зачем он потом пошел убивать свою жертву именно этой дорогой.

– Да иди ты!.. Можешь сам с ним поговорить, и тогда…

– Отлично, – перебил Йона.

– Вот поймешь тогда, насколько это легко.

– Он склонен к жестокости или агрессии?

– Он только что совершенно хладнокровно признался в жутком убийстве. Это отвратительно. Я бы его самого на той лебедке подвесил, если бы мог.