Маир Арлатов - Служба по Восстановлению Памяти Книга вторая

– Выкинул девушку в окно? – полюбопытствовал Шарух, когда друг вернулся в гостиную.

– Девушку? – не понял Эрни.

– Ту, что ждала тебя в спальне.

– А… нет, – Эрни засмеялся. – Выдумал тоже. Сейчас мне не до увлечений девушками.

– Значит, ты там что-то прячешь…

– Ничего не прячу. Просто закрыл окно. И вообще, что за допросы в моем доме?

– Ладно, не сердись, – Шарух прошел к дивану и сел. – Очень хочу спросить. Догадываешься, о чем?

– Еще бы не догадаться, – усмехнувшись, Эрни, сел рядом. – Наверно страсть как интересует, что Бохрад говорил о тебе?

Шарух кивнул.

– Расскажешь?

– Рассказывать особо нечего. У него те же проблемы, что были у меня. Он устал видеть твою счастливую физиономию, и потому сбежал, чтобы немного отдохнуть. Знаешь ли, когда кто-то радуется твоим страданиями – это доведет кого угодно. А потом еще знать, что возвращение сулит еще большие страдания – от этого можно сойти с ума.

– Тебе его жалко?

– Я же переживал подобное – конечно, жалко.

– А вот нечего жалеть! – неожиданно громко воскликнул Шарух. – Мы вдвоем его предупреждали, что будет тяжело. Он настоял на своем. Пусть терпит, может поймет, что никакая идея не стоит того, чтобы страдать за нее, так как он сейчас страдает.

– А может, ты создашь ему рефлекторную точку, чтобы он начал находить в твоих испытаниях положительные моменты?

– Может и создам, когда он перестанет строить из себя мученика.

– То есть ты хочешь, чтобы он унижался, молил и плакал?

– Согласись, это же естественная реакция жертвы на тяготы жизни.

– С тобой трудно спорить, – Эрни усмехнулся.

– К тому же заставлять себя быть естественным: радоваться, когда радостно, злиться, когда злишься, плакать, когда этого хочется – это очень трудное испытание. Переступить через гордыню и снизойти до унижения, чтобы попросить о чем-нибудь – это подобно прыжку без парашюта.

В комнате повисло долгое задумчивое молчание. Эрни смотрел на Шаруха, и в который раз удивлялся его странной, трудной для понимания натуре. Вроде бы все складно говорит, все понятно, но душа Эрни периодически бунтовала против его действий. Против тех противоречий, что жили в этом человеке: жестокость, которая не жестокость, правда, которая зачастую ложь, любовь, превращенная в зависимость, и способность страданиями вызывать наслаждение, но не в физическом, а более тонких планах – ни с чем несравнимые чувства, способные лишить сознания.

– Ты, как к Бохраду относишься? – наконец Эрни прервал долгую паузу.

– Я им восхищаюсь! Столько в нем мужества, силы и терпения. Это что-то потрясающее!

– И ты хочешь все это сломать и уничтожить?

– Нет, ты не понимаешь… – Шарух загадочно улыбнулся. – Вот ты, например, какие прежние свои качества характера потерял?

– Странный вопрос. Я вроде бы все тот же. Перестал бояться всяких мелочей. Что еще?..

– Может уверенности прибавилось?

– Да, без сомнения, – согласился Эрни. – Более спокойным стал, равнодушным, в хорошем смысле. Стараюсь не делать поспешных выводов.

– А чувствуешь возросшую ответственность за свою жизнь? Что каждый твой шаг может быть очень значимым?

– Да, именно поэтому я пока никак не могу решить, чего же я на самом деле хочу. Все кажется таким мелочным, суетным, не заслуживающим внимания.

– Итак, все же ты чувствуешь себя сломанным и кое-как собранным заново? Или ты все тот же лишь стал более гибким?

– Второй вариант подойдет больше.

– Вот в этом и есть суть: прямое дерево легче сломать, чем то, которое будет без усилий склоняться под натиском жизненных бурь.

– Здорово сказал, – развеселился Эрни, – так и хочется записать, чтобы не забыть.

Шарух продолжил философствовать:

– Пережив каждую такую бурю, гибкое дерево становится сильнее, а прямое все более тонким и слабым. Встретив на своем жизненном пути сначала Аманти, потом тебя, я тоже стал сильнее и увереннее. Многому от вас учусь. Теперь вот Бохрад рискнул войти в мой странный мир. Интересно, чему я научусь от него?

– Скорее он многому научится от тебя.

– Отношения должны быть взаимовыгодными, не находишь?

Эрни кивнул, признавшись:

– Знаешь, никогда прежде я так много не думал о жизни, как после твоих философских рассуждений.

– А я прежде ни с кем ими не делился.

– Даже с Аманти?

– Ему трудно меня понять. Хотя сейчас он значительно вырос из статуса жертвы и вскоре, уверен, мы сможем говорить на равных, – и, вздохнув, Шарух грустно добавил: – Я так понимаю, на сегодня мне предоставлено единственное развлечение – философские разглагольствования?

– Можем телик посмотреть.

– А еще ужин через два часа… – Шарух снова огорченно вздохнул.

– Ты куда-то клонишь, я никак не пойму, – Эрни взглянул на собеседника слегка прищурившись. – Говори уже конкретно, чего от меня ждешь?

– Конкретно, говоришь… – Шарух выдержал интригующую паузу, во время которой на его губах блуждала загадочная улыбка.

– Я, правда, не угадаю. Так что выкладывай начистоту.

– Ты свой долг, когда выполнять собираешься?

– Долг? Какой?

– Не помнит он! – Шарух сердито взглянул в недоумевающие глаза Эрни, потом накинулся и повалил на диван.

– Ты чего? – Эрни попытался вывернуться от захвата, но оказался в крайне невыгодном положении и принял решение не сопротивляться. – Нельзя что ли нормально поговорить?

– Можно, но мне так неинтересно. Думаешь, не будешь сопротивляться, я быстро отстану?

Эрни кивнул.

– Если я буду всерьез сопротивляться, ты будешь лежать рядом с Бохрадом.

– Знаешь, я даже не сомневаюсь в твоей угрозе, хотя звучит она не слишком убедительно. Тебе удобно, мой друг?

– Отпустишь, будет удобнее.

Шарух посмеиваясь, дотронулся указательным пальцем свободной руки до шеи Эрни, затем провел по ней, внимательно глядя в его карие глаза. Другой рукой и верхней частью тела Шарух продолжал удерживать его в неподвижном положении.

– У тебя холодные руки… – заметил Эрни. – Говори уже, что хочешь сказать.

– У тебя, вообще-то, два долга…

– Уже два? Минуту назад один был.

– Первый – массаж, обещанный в сауне МВ, а второй – дуэль. С какой начнем?

– А массаж мне или я тебе? Вроде бы долг был обоюдным. А дуэль? Здесь это никак нельзя организовать.

– Вот видишь, даже имея выбор, ты сделал, правильный, то есть тот, что мне хотелось.

Эрни вздыхая, закрыл глаза, недовольным тоном проговорив:

– Массаж, значит… Шантажист!

– Неправильно! Я – манипулятор. Как тебе предстоящее развлечение?

– Думаю, кому-то определенно будет весело…

– Имеешь ввиду меня? Эрни, почему ты себя так недооцениваешь? Тебе тоже будет приятно, поверь мне. И вообще, тебе надо расслабиться, ты какой-то напряженный, дышишь вот через раз.