Мари Хермансон - Чумной остров

– Счастливого Рождества, Нильс.

Он обернулся.

Эллен изменилась – похудела, стала элегантнее… и появилось еще что-то.

– Я вижу, ты недоумеваешь, что во мне нового, – произнесла она. – Помогу тебе: я подстриглась.

Ну конечно! Прическа валиком исчезла. Каштановые волосы были подстрижены до уровня мочек ушей и направлены к скулам двумя уголками.

– Замечательно, – похвалил он, – тебе идет.

Эллен часто заговаривала о том, чтобы подстричься. Но Нильсу этого не хотелось. Ему нравилось вынимать шпильки из ее валика, так что длинные волосы падали, словно шаль, ей на спину и руки.

Они молча постояли среди публики, толпившейся у витрины. С церковной площади по соседству доносилось пение детского хора.

– Ты все еще занимаешься в школе домоводства? – наконец спросил Нильс.

– Нет, наш курс закончился в июле.

– Значит, ты теперь домохозяйка в полной боевой готовности?

Эллен состроила гримасу. Нильсу безумно захотелось поцеловать ее гримасничающее личико, но он сдержался.

– Не ахти какая, – с горечью произнесла она. – С меня хватило основного курса. Мои соученицы продолжили осенью. Тогда там начался разделочный курс, где учатся возиться с целой свиньей. Девицы многого от него ожидали. Не говоря уж об охотничьем курсе, когда учат обращаться с целым лосем… – Она закатила глаза вверх.

– Где же они берут лосей? – удивился Нильс.

– У местных охотников. Стало традицией оставлять школе одного лося каждую осень. Охотники привозят его на двор и кладут к ногам начальницы, как языческое приношение. Да, это правда, Нильс! А девицы стоят вокруг и смотрят, как мужчины рубят его на куски и в корзинах относят мясо на кухню.

Нильс засмеялся.

– Ты кое-что потеряла, Эллен.

Они отошли пару шагов назад, чтобы пропустить людей к витрине.

– Но я не могла больше выносить эту школу ни минуты, – продолжила она. – Я там себя ужасно чувствовала.

– В письмах этого не ощущалось.

Эллен вздохнула.

– Вначале было интересно. Совершенно новый мир. Настоящие крестьянские девушки, которые учились на деревенскую хозяйку и должны были выйти замуж за парня из соседского хозяйства. Работа на кухне. Раньше я совсем ничего не умела, дома вообще не помогала. Все было мне внове. Я смотрела, слушала и писала массу текстов, которые никогда и нигде не смогу опубликовать.

– Вместо этого ты посылала их мне. Интересно было их читать.

– Правда?

– Конечно.

Эллен засмеялась; пар от ее дыхания вился легкими струйками.

– Холодно, – заметил Нильс и потер руки. – Может быть, зайдем куда-нибудь в кондитерскую и выпьем по чашке кофе? Или лучше горячего шоколада? Я тебя приглашаю.

Эллен стояла в растерянности.

– Нет. К сожалению… Я жду своего жениха. Он в магазине, покупает мне подарок, – и она кивнула на витрину.

– О, понятно, – произнес он и улыбнулся, в то время как мир вокруг него рушился. – Тогда не буду больше мешать. Приятно было увидеться. А прическа действительно отличная.

Она вежливо улыбнулась в ответ. Нильс быстро развернулся и смешался с толпой, идущей вверх по улице. Метров через двадцать он встал за припаркованым грузовиком и затаился там, наблюдая за Эллен. Детский хор возле церкви пел «Сиянье над морем и берегом». Сердце Гуннарссона стучало так сильно, что он едва мог дышать.

Жених вышел с пакетом под мышкой. Он выглядел хорошо – смотрелся как иностранец. Одетый в пошитом по фигуре пальто с каракулевым воротником, он напоминал кого-то из русской знати, бежавшей за границу во время революции. Жених поцеловал Эллен в щеку и сказал что-то, заставившее ее засмеяться. Затем они направились в сторону Нильса, и ему пришлось быстро уходить. Он все еще пребывал в шоке, его тело била дрожь.

После этого он ее больше не видел.

Что привело его в такое смятение? Неужели он и вправду думал, что Эллен когда-нибудь захочет выйти за него замуж? Теплилась ли в нем надежда, несмотря на прерванную переписку и полгода молчания? Как глупо… Теперь она точно исчезла.

Нильс захлопнул книгу, которую читал – учебник по джиу-джитсу с картинками, – и поставил ее на полку. Взяв шляпу и пальто из кабинета, он собрался идти домой.

Приближаясь к стойке регистратора у входа, заметил жест фрекен Брикман, который часто наблюдал у нее, когда кто-то подходил к ней слишком быстро или почти неслышно: она что-то клала себе на колени под столом. Нильс знал, что она прячет журнал или книгу.

– У нас с вами есть кое-что общее, фрекен Брикман.

Она опасливо посмотрела на него. Может быть, подумала, что он с ней флиртует?

– Что вы имеете в виду, старший констебль?

– Мы оба любим читать. Что там у вас под столом сегодня? Роман или приключения?

Фрекен Брикман неохотно достала книгу и протянула Нильсу. Он поглядел на вычурную обложку: женщина в нижнем белье лежит на кровати с головой, повернутой к читателю, и с пустым взглядом. Она, очевидно, мертва. Полная луна через окно освещает сцену бледным светло-голубым светом.

– Ага. «Убийство в полнолуние» Лео Брандера… Значит, вы читаете детективы?

– Естественно. Ведь я работаю в уголовном розыске, – сухо сообщила фрекен Брикман.

– Ну ясное дело… Лео Брандер не так плох. Я и сам читал пару его книг. Но не многовато ли там для вас жестокости?

Фрекен Брикман хмыкнула.

– А-а, это же все выдумки…

Нильс уже собирался вернуть ей книгу, но тут его осенило.

Тот удивительный шрам на шее у Эдварда Викторссона! Теперь Гуннарссон вдруг вспомнил, где читал о чем-то похожем. В книге Брандера «Красный шарф» были обнаружены несколько убитых женщин, все с глубокой раной вокруг шеи. Авторское описание было таким детальным, что Нильс сразу же вспомнил недавнюю сцену в морге.

– Может быть, хотите взять ее почитать? – спросила фрекен Брикман. – Берите, если хотите. Я все равно уже догадалась, кто убийца.

– Догадались? Тогда вам лучше работать детективом…

– Мне и самой это иногда приходило в голову, – согласилась фрекен Брикман.

«Издательство Йенсена» всецело было детищем его владельца Ханса Йенсена. Он издавал книги для строителей домов, учебники, рождественские журналы и юбилейные сборники. В последние годы Йенсен рискнул сделать ставку на популярные детективы. Он в быстром темпе издал семь книг Лео Брандера, и это оказалось для него большой удачей.

Нильс разыскал Йенсена после утомительного утра, проведенного на берегах Севеона. Вместе с констеблем из участка в Лоренсберге, центре города, он ездил по плохим дорогам и разговаривал с возможными свидетелями. Но никто не видел и не слышал ничего необычного. Ни драк, ни криков, ни незнакомых автомобилей или лодок. Гуннарссон и не ждал ничего подобного. Мастерские и фабрики вдоль устья реки были по ночам закрыты, а выше по течению берега оставались заброшенными и безлюдными.