Анастасия Шерр - Саид 2. Над пропастью

Нет, он ошибается. Я не жалею Шевцова. Что бы с этим подонком ни произошло, он заслужил. Но я не хочу участвовать в этом. Не хочу быть причиной его гибели или страданий. Я не хочу пачкаться. Но уже сделала это. Испачкала себя, испачкала Саида.

– Тебе-то за что мстить? Он сделал это не с тобой, а со мной. Забудь, что я говорила тебе. Не нужно мстить. Тем более за меня.

Его лицо приобретает серый, почти чёрный оттенок, а губы кривятся в гримасе ненависти. Меня сшибает мощной аурой, порываюсь отстраниться, но Хаджиев не даёт. Рывком меня на себя и выдохом в губы:

– Поздно. Ты моя женщина, и меня всё это касается в первую очередь. Я так решил. Собирайся. Давай. Свои обещания надо сдерживать. Или ты хочешь поехать в этой рванине? Тебе платье купить? – он переходит на грубость, то ли включая свою броню непробиваемую, то ли просто желая перевести разговор в другое русло. – Кстати, мы едем не в гостиницу. Отец закончил ремонт в старом доме, туда и поедем. Я хочу, чтобы ты выглядела хорошо. Если тебя не затруднит. Дело не в том, что этот брючный костюм выглядит плохо. Дело в том, что… – Саид на мгновение замолкает. – Я хочу видеть тебя в платье.

Его просьба мне понятна. Этот ужин для Саида много значит. Как и его отец. И я, конечно, не стану упрямиться, хоть и не планировала наряжаться, словно на праздник.

– У меня есть платье.

Дворец. Красивый, шикарный, небольшой, но в нём три этажа, и компактным он кажется только снаружи. Я осматриваюсь вокруг, сердце отчего-то сильно сжимается. Мне страшно, и это странно. Саида я уже не боюсь. По крайней мере, точно знаю, что он не причинит мне вреда. У него на это были и время, и возможности. И немало. Также я не думаю, что его отец позвал нас, чтобы сделать что-то плохое. У него, кстати, тоже была возможность ещё при первой нашей встрече. Но тревога нарастает с каждым шагом, а когда машина, которая привезла нас сюда, отъезжает, а ворота закрываются, я начинаю дрожать. Правда, только внутренне. Снаружи источаю чистейшее спокойствие. Привыкла так. Мне так проще.

Только Саида обмануть сложно. Уж не знаю, то ли причиной тому служат его врожденные прозорливость и внимательность, то ли бесчисленные уроки психологов, которым посчастливилось иметь с ним дело. Он сжимает мою руку почти до боли и властно, без всяких промедлений тащит за собой, не внимая моему ворчанию, что я на каблуках.

– Нужно почаще надевать красивую обувь, кукла Надя. Тогда и ноги болеть не будут, – отвечает с присущей только ему снисходительностью. А меня это начинает бесить. Что ж, хорошо, прихожу в себя.

– Меня устраивают мои домашние тапочки. Я в подружки мажора не метила, – отвечаю ему колко, на что Хаджиев плотоядно скалится, кивает пробегающему мимо нас и распахивающему большую входную дверь охраннику.

– Ничего. Приучу, – заводит меня в дом, и я на мгновение теряю дар речи.

Здесь восхитительно. Охрененно восхитительно – почему-то именно это странное словосочетание приходит в голову.

– Это что, викторианский стиль? – я видела подобную красоту только в журналах по интерьеру, когда обустраивала свою маленькую квартирку.

– Отец любит эти понты, – скучающе произносит Саид, обводя дом равнодушным взглядом. Он, видимо, с детства привык к хоромам. А я вот нет. И мне здесь совсем не уютно, хотя и не могу не признать, что таки восхищена. – Похоже, собирается остаться здесь надолго.

– Ты прав. Собираюсь, – звучит сбоку, и мы поворачиваемся на голос Хаджиева-старшего.

Он смотрит на меня как в том сне. Осуждающе, испепеляюще… Я уверена, он с удовольствием вышвырнул бы меня отсюда, да только Саид с этим не согласится. А Хаджиев-старший считается с мнением своего сына. Без всяких сомнений.

– Отец, – сдержанно кивает ему Саид, видимо, тоже уловив напряжение, витающее в воздухе. Я бросаю косой взгляд на младшенького. Он переоделся прямо в машине, стащив дырявые вещи и швырнув их на пол. Надел чёрную рубашку, пиджак – вещи привёз верный пёс Махмуд, он же и выбросил испорченную одежду, остановив машину у ближайшего мусорного бака. Теперь выглядит, как новая копейка, не придерёшься. Если его рана и болит, то он этого не показывает.

– Рад видеть тебя, сын, – голос вопреки реплике Хаджиева-старшего звучит отнюдь не радостно. Я бы сказала даже, гневно. Почему? Он не хочет, чтобы я была здесь? Не вопрос. Я уйду. Пусть только уговорит своего сына отпустить меня, и я исчезну. Мне этого и правда хочется. Сбежать. Снова. Только на этот раз спрятаться более тщательно. Чтобы прошлое меня не настигло. Закрыться в своей любимой раковине. Там мне было хорошо и комфортно. – Твоя девушка может пройти в гостиную, стол уже накрыт. Домработница проводит. А нам с тобой нужно кое-что обсудить, – поигрывает желваками, словно злится. Я пока не могу разглядеть его эмоции, он их скрывает.

– Иди, Надя. Я скоро буду, – серьёзно приказывает мне Саид, и рядом возникает женщина в платке. Манит меня рукой и идёт дальше, а я тороплюсь за ней, стараясь не поскользнуться на блестящем, почти зеркальном полу.

– Что-то случилось? – спросил у отца, потому что выдерживать его взгляд стало сложно.

Тот тяжело, с тихим разочарованным стоном вздохнул, покачал головой.

– Что ты делаешь, Саид?

– О чём ты? – хотя, конечно, знал о чём. Догадывался. У отца всегда и везде работают глаза и уши. Он уже знает.

– Ты хочешь меня оскорбить? Думаешь, я слепой идиот? Хорошо. Я скажу. Ты развязал войну с мэром какого-то задрипанного городишки вместо того, чтобы заниматься делами и ставить на ноги бизнес, который из-за твоей халатности терпит убытки. Ты связался с женщиной, у которой до тебя были мужчины, и позволяешь ей помыкать тобой. Рискуешь своей жизнью ради этой девушки, словно она не очередная твоя шлюха!

– Она не шлюха, отец! – впервые в жизни повысил на него голос и тут же заткнулся, глотая горечь. Будь на его месте кто-то другой, Саид не стерпел бы. Сломал бы челюсть. Но отец это отец. К тому же он, пожалуй, единственный, кто сейчас смотрит на всё это дерьмо здраво и трезво.

– А кто она? – спросил вдруг Хаджиев-старший совершенно спокойно. Будто и не выходил из себя. – Кто эта девчонка? За кого ты развязал войну, сын?

– Она моя женщина.

– Твоя женщина, – повторил задумчиво, сощурился, а затем подался вперёд, хватая Саида за рубашку и дёргая её вверх. – И что, твоя женщина стоит того, чтобы ты лез под пули?! Что это, Саид? Мм? Зачем ты сам туда пошёл? Почему не отправил людей? Кто вообще этот малолетний торчок, из-за которого ты лично пошёл с ним на встречу?! Ты! Саид Хаджиев! Опускаешься до какого-то наркомана!

– Отец!

– Замолчи! – прогремел тот, отходя на шаг назад. – Клянусь, сын, впервые за всю твою жизнь я хочу тебя ударить. Что с тобой произошло? Ты же был самым здравомыслящим из всех своих братьев. Что сделала с тобой эта девчонка?