Евгения Грозд - Дитя ненависти

– Мне страшно одной, – проронила еле слышно. – Очень страшно…

Антон громко выдохнул, и немного расслабившись, забрал в свой защитный кокон, крепко прижав к груди.

– Спи, Оль… Спи, – его ладонь мягко гладила волосы, а жар тела дал желанный покой. Веки мирно опустились, обретя подобие полноты.

Когда проснулась, мужчины рядом не оказалось. Во дворе послышалось копошение с постукиванием. Доски на окнах не позволяли толком рассмотреть происходящее, но знала, что это Антон продолжает хозяйничать.

Одевшись, вышла на крыльцо. Бывший шофёр крутился вокруг колодца. Труба бани слегка дымилась, видимо, заготовлена, чтобы потом ополоснуться после тяжёлых работ.

Осеннее солнце сегодня светило веселей. Природа хоть и умирала вместе со мной, но отчего-то дарила надежду на воскрешение. Она, как и я самоустранилась с лица земли, чтобы потом воскреснуть и покорить всё с новой силой. Я убита, я пережду и вернусь другой – сильней и опасней, чтобы уничтожить уже вас, ублюдки.

Погрела лицо на солнечных лучах и слегка поёжилась. В последний раз глянув на работника, решительно вернулась в дом, чтобы последовать его примеру и приготовить для нас завтрак. В печь давно подкинуты поленья, потому можно сразу заняться готовкой.

Поработав и помывшись, Антон вернулся в дом. Запах еды тут же приободрил его.

– К завтрашнему утру в колодце будет питьевая вода, – сообщил он, снимая с себя обувь и балахон. Вымыл руки и довольно уселся за стол. – Ты ела? – строгий взгляд.

– Да, немного, – приврала я.

В желудке – кол уже несколько дней, а вся пищеварительная система в коматозном состоянии.

Мужчина заглянул в сковородку и после, стянув с мойки ещё одну тарелку, отложил туда часть своего пайка и придвинул ко мне.

– Хочу на это посмотреть.

– Антон, я не голодна.

– Оля, нянчить тебя не собираюсь! – Его брови сердито сдвинулись. – Мы в одной упряжке, и я готов на многое для тебя. Поэтому либо мы помогаем друг другу, либо, прости, умываю руки.

– Я не настаивала на твоё участие, – обиженно возмутилась в ответ.

– Да, – опустил голову, молчал, но после вдруг резко встал. – Я сейчас вызываю сюда полицию. Рассказываю всё, как есть. Меня помучают, но оправдают, а тебя засунут в клинику для душевнобольных. Хочешь?

– А ты жесток, – совестливо заключила я.

– Только, когда забочусь о тебе, – отчеканил мужчина. – Брось эти штучки и ешь. У нас сегодня много дел. Силы нужны обоим.

От его слов всё же стало немного совестно и, покорившись, придвинула к себе приборы. Антон удовлетворенно сел обратно за стол и тоже принялся трапезничать.

Через час сборов выдвинулись в город. У трассы Антон словил попутку. Городишко оказался небольшим, но быт в нём более развит, чем в посёлке: магазинчики, киоски, рынки, даже пара торговых центров. Антон выискивал отдел связи. В первом сначала купил смартфон, а уже во втором – сим-карту.

– Можно ваш паспорт? – молоденький менеджер салона прытко оформлял покупку.

Антон протянул ему пятитысячную купюру.

– Оформи на свои документы, – мужчина произнёс это так, словно всё было в порядке вещей.

– У вас, ребят, что, проблемы? – паренёк нервно оглядел нас.

– Никаких. Просто оформи на свои документы и заработай пять косарей, – процедил Антон. – Считаю до пяти, и мы предлагаем лафу другому.

– Я просто не хочу проблем…

– Раз, – будто ударил.

– Ладно, ладно… Через месяц хоть могу потом заблокировать? – менеджер продолжил работу.

– Через полгода, – разрешил мой водитель. – Не ссы, в Америку звонить не будем.

ОЛЬГА

Через десять минут мы были уже на связи. Я копалась в новостях Интернета, ища информацию о своей семье. Антон ушёл в торговый центр, оставив меня на скамейке, и вернулся уже с рюкзаком.

– Нашла?

– Да, – уронила я. – Но толком ничего. Убит Кирилл Бранга и его сын, а также все служащие. И пока всё.

– Дня через два СК выдвинет версии. Подождём. Это даст нам больше форы.

– Форы для чего? – не понимала я. – Мы спрятались в этой хибаре. У нас даже нет никого плана.

– Говори тише, – прошипел он, встретившись взглядом с охранником.

– Мы просто в бегах.

– А ты знаешь с кого начать? Ты больше всего должна быть в курсе дел своего мужа. Чем таким он мог заниматься или во что вляпаться, чтобы заказали всю его семью?

– Кирилл – честный человек, – оскорбленно пробуравила его лезвием глаз.

– Да, как мы. Видишь и сим-карту приобрели за пять косарей, когда ей грош цена – две сотни. Оля, копаться в дерьме твоей семьи можешь только ты сама. Произошло страшное, и кто-то в этом виновен. Идти придётся с низов.

Опустила голову, судорожно соображая. Он снова прав. Но как мне это выяснить? С чего начать?

– Обсудим это вечером, идёт? – Антон сбавил обороты и примирительно похлопал меня по ладони.

Посетили ещё пару магазинов, а после вызвали такси. Оглашать водителю адрес он не стал, назвал лишь селение.

Сумерки снова постепенно опускались с неба. Тёплый пар дыхания столбом струился в холодный воздух. Печь слегка ещё дымилась, мелькая искорками гаснущих угольков. Я раздула очаг и подбросила ещё поленьев. Антон вовсю снимал с окон доски, впуская больше света в дом. Позже принёс воды и где-то найденную мяту.

– Поросла тут сорняком, но чай с ней неплох, – улыбнулся, вручая мне своеобразный веник.

Ужин в этот раз был более разнообразен, и мужчина, снова предовольный, уселся за стол. Бефстроганов из говядины с пюре, салат из помидоров и огурцов, и чай, похоже, теперь ещё и с мятой. Признаться, мне было приятно видеть его благодарное лицо. Так я понимала для себя, что ещё не потеряна, как личность, как женщина. Я могу быть кому-то не просто полезной, но и даже нужной. В этот раз еду демонстративно разложила по тарелкам и себе, и ему. Не показал вида, но был удовлетворён.

– Ты многое знаешь о хозяйстве, – проронила я, спустя затянувшееся жевание.

– Родители часто отправляли к бабушке с дедом. Всему и научился у них, – уронил он.

Я сосредоточено осеклась.

– И где твои родители сейчас?

– Погибли пять лет назад в автокатастрофе, – тут же слегка поник. – Бабушка с дедушкой тоже давно умерли, а других родственников у меня нет, ну либо ничего не знаю о них.

– Прости, что напомнила, – виновато посмотрела на него. – Я тоже рано стала сиротой. Мама умерла при родах, а папа – от сердечной недостаточности, когда мне было девять. Воспитала бабушка… Но и она давно умерла.

– Тогда мы понимаем друг друга.

Мужчина помолчал, переосмысливая русло беседы и, уже принимаясь, за чай, продолжил:

– Думаю, стоит вернуться к тому разговору, что мы начали ещё в городе.

Я умолкла, склонив голову. Всё, что он наговорил не умещалось в голове и не принималось сердцем.