Давид Шторк - Проклятье художника

Сделав небольшую передышку, он приступил ко второй части плана. Буч и Анна напряженно молчали, смотря как едва слушающийся кусок кости пытается попасть в маленькое колечко ключа. В конце концов, острый край попал в просвет между кольцом ключа и кольцом связки. Пленник потянул связку ключей зубами, фиксируя ключ на кости. Победа!

– Да мне сегодня везет! – вяло подумал Пленник.

Последний этап был самым опасным. Потому что если хотя бы немного не рассчитать вес ключей, то они просто упадут на залитый кровью пол. Боль не отпускала, нарастая с каждой секундой.

Нужно сделать все быстро, пока ты не вырубился и пока не пришел Боров. Скорее всего, эта скотина в соседней комнате, как обычно пьет в одиночестве, так что не шуми, пожалуйста! – нервно верещала Анна.

– Сам знаю – рыкнул Он.

Сейчас, вот рука поднимается, ключ смотрит в сторону замка, медленно и осторожно ключ поднимается все выше и вот он уже на уровне замка. Только бы замок был закрыт на один оборот. Пленник не верил в Бога, но сейчас он молил Его о помощи как ни когда раньше. В какой-то момент ключ дрогнул на обломке руки и чуть не полетел вниз. Анна, взмахнув ручкой, упала в обморок. И как только фантом может упасть в обморок? Но сейчас это не волновало Пленника. Выдох – и ключ плавно вошел в замок. Последний рывок оказался непреодолимым. Нужно было подтянуться на руке, закованной в кандалы, одновременно поворачивая ключ другой… точнее тем, что от нее осталось. Изможденное тело, отказывалось что-либо делать, при малейшем движении отзываясь болью в каждой клетке. На несколько секунд он потерял сознание. Очнулся от того что где-то в другой комнате громко рыгнул Боров. Затем послышался раскатистый храп.

– Нельзя сейчас сдаваться, мы так близко! – взревел Буч. – Сожми все, что у тебя осталось от мужчины и поверни долбанный ключ!

Как ни странно, слова Буча помогли, Он действительно смог собраться с силами. Хрустя суставами, Пленник резко подтянулся, вывернув локоть оторванной руки. Замок щелкнул. В следующую секунду обессиленный он мешком мяса упал на пол. Хотелось плакать и смеяться одновременно, но ни на то, ни на другое не хватало влаги.

– Мы выбрались! Не могу в это поверить, мы выбрались!!! – кричала Анна.

– Еще нет, – глухо пробормотал Буч, затем обратился к рогатому Пленнику – Как только ты перестанешь прохлаждаться – вставай, бери оружие и перережь горло уроду в соседней комнате!

От момента чудесного освобождения и до мгновения, когда Пленник очнулся, казалось, прошла вечность. Но как ни странно при всем пережитом, Пленник очнулся раньше, чем Боров соизволил проснуться. Руки ломило, ноги отказывались слушаться, из-за падения открылись почти затянувшиеся раны, и теперь драгоценная кровь теплыми струйками стекала на пол. Больше всего крови вытекало из культи с лоскутами кожи, которая некогда служила Пленнику рукой. От большой кровопотери в его глазах плясали разноцветные пятна. И все же Он нашел в себе силы встать, опираясь на стол. Ярость пересилила боль, и Он схватил со стола первый попавшийся предмет. Им оказалась внушительных размеров стальная спица. Медленно, пошатываясь, он дошел до двери. У порога все также лежал окровавленный кнут.

"Теперь ты будешь служить другому хозяину" подумал Пленник и поднял его, аккуратно положив спицу рядом. Затем, орудуя одной рукой, используя кнут вместо жгута, он быстро перетянул то, что осталось от запястья.

– Если Боров проснется, то нам конец – пробормотала Анна.

– Сам знаю, – прошептал Пленник, – зато убьет без изуверств.

– Гребаный ты оптимист, – невесело отозвался Буч.

Дверь оказалась тяжелее, чем думал Пленник и пришлось потратить немало сил чтобы сдвинуть ее, но сейчас его ничто не могло остановить.

В соседней комнате было гораздо грязнее. В пыточной повсюду была кровь и мелкие частички плоти, сорванные со спины Пленника и разбросанные по всем поверхностям. Здесь же повсюду пустые бутылки из-под алкоголя. Каменное покрытие было покрыто слоем грязи, и когда Пленник сделал первый шаг по комнате, раздался громкий чавкающий звук – пол был в чем-то липком и противном. Пленник вздрогнул, он не знал, было это от страха, что Боров проснется или от отвращения. Стол был также залит остатками пищи, вина, пива и еще неизвестно чего. Едкий запах пота ударил в нос вошедшего. Посреди всей грязи и вони, от которой невольно слезились глаза, за столом громко храпел «Некогда Палач». Перед ним стоял кубок остывшего вина и тарелка с крупно нарезанным беконом.

– Как символично! Свинья свинью пожирает! – процедила Анна. Она испытывала к Палачу отвращение, наверное, больше, чем сам Пленник.

«Только хватило бы сил! – подумал Пленник – На второй удар не будет ни сил, ни времени. Нужно сделать все правильно! – Пленник подошел к столу. Боров источал непередаваемое амбре пота и перегара. Пленник поднял над головой заостренную спицу.

– Эй… – прохрипел он.

– А?! – от неожиданности хрюкнул Боров.

В следующую секунду спица вошла ему в глаз, насквозь пробив глазницу и наполовину уйдя внутрь черепа.

Боров заорал, а Пленник в очередной раз собрал все силы и отпрыгнул от налетевшего на него Палача. Боров упал на пол и, не переставая истерически вопить, начал кататься по полу и пытаться вынуть спицу. Из глаза брызнула прозрачная жидкость, быстро смешиваясь с густой, почти черной кровью. Несколько раз безуспешно дернув ее, Боров поднялся на колени и посмотрел на Пленника.

– Р… Рогатый?!!… – в голосе чувствовалось удивление.

Еще бы, не каждый человек способен пережить и половину того, что вынес Пленник, не говоря уже о том, чтобы вырваться и убить своего мучителя. Пленник не мог точно сказать чему он был рад больше – тому, что Боров больше никогда не возьмет в руки кнут или тому, что Ему больше не придется выслушивать его бред об искусстве и поэзии?

Боров повернул голову и посмотрел на что-то перед собой, после чего рухнул на пол. Спица вышла с другой стороны головы в сопровождении фонтанчика крови. Глядя на эту картину, Пленник улыбался. Больше он ничего не был в силах сделать. Даже Буч не настаивал на действиях. Пленник отошел от тела своего Мучителя, в угол, где ноги не прилипали к полу, сел, опершись спиной на стену и впервые за долгое время, закрыл глаза и сладко уснул.