Микаэль Юрт - Высшая справедливость

Торкель не смог удержаться от довольной ухмылки. Они не виделись с того самого дня в июне, когда она объявила, что хочет попытаться найти себя где-то вдали от Госкомиссии. Ему не хватало Ваньи. Больше, чем он сам себе мог признаться. Торкель немедленно забыл о кофе и направился прямиком к своему кабинету. Когда он открыл дверь, Ванья уже вскочила.

– Какой приятный сюрприз! – он шагнул вперед и искренне обнял Ванью. – Ты здесь, просто чтобы навестить нас? – поинтересовался он, когда объятие закончилось.

– Да, или… еще кое для чего. Если мне будет позволено.

– Ты хочешь вернуться назад? – с надеждой в голосе спросил Торкель, указывая Ванье обратно на диван. Ванья села. – Ты хочешь этого? Начать сначала? – Торкель опустился в кресло напротив Ваньи.

– Да, я хочу вернуться, – подтвердила она, не в силах сдержать улыбку, глядя на то, как радуется Торкель.

– Мы тебе более чем рады, ты знаешь. Добро пожаловать! – сказал он. – Казалось, лишь усилие воли удерживает его от того, чтобы выпрыгнуть из кресла и захлопать в ладоши. – Но мне казалось, тебе и в Уппсале неплохо работается?

Ванья сделала глубокий вдох. Чем больше она размышляла, тем более невероятным ей это казалось. Семь регионов, тридцать районов и несчетное множество муниципалитетов. Преступления совершаются и расследуются по всей стране. Тем не менее Себастиану Бергману удалось оказаться именно там, где работала она.

– Так и было, – начала она свой рассказ. – У нас появился серийный насильник. Нападения…

– Разве? – прервал ее Торкель. – Я ничего об этом не слышал.

– Это лишь вопрос времени.

– Сколько их?

– Пока что три. Все в течение месяца, так что будут еще.

Торкель, посерьезнев, кивнул. Нападение, сопряженное с изнасилованием. Безусловно, сильнее всего пострадали жертвы преступника, однако подобные преступления вдобавок весьма существенным образом влияют на настроения в обществе: как минимум половина населения пребывает в страхе. Ни поджигатели автомобилей, ни бандитские разборки, ни организованная преступность не оказывают такого влияния. Они могут вселять в людей чувство неуверенности, раздуваемое прессой и политиками, жаждущими набрать побольше очков, но большинство населения все же осознает, что речь идет о внутренних проблемах в стране. Что же касается изнасилований… Если ты – женщина, значит, когда угодно и где угодно ты можешь стать следующей жертвой.

– Ну а теперь попробуй догадаться, – продолжала Ванья, – кого моя начальница пригласила помогать с расследованием.

Торкель мог вообразить себе только одного человека, чья персона могла заставить Ванью оставить свой пост посреди сложного расследования. Несмотря ни на что, она оставалась одной из лучших полицейских в Швеции.

– Не может быть, – сказал он.

– Да, – утвердительно кивнула Ванья.

– Себастиан? – Торкель вынужден был переспросить, чтобы быть точно уверенным, что они ведут речь об одном и том же человеке.

– Собственной весьма раздражающей персоной. Анне-Ли спросила, смогу ли я с ним работать, да или нет, и вот – я здесь, – слегка пожав плечами, завершила свой рассказ Ванья.

– Напомни мне отправить ей цветы, – пошутил Торкель.

Он понимал Ванью. С тех самых пор, как Торкель принял Себастиана обратно в ряды Госкомиссии тогда, в Вестеросе, тот являлся источником напряжения для всей группы, но сильнее всех пострадала Ванья.

Он в буквальном смысле изменил всю ее жизнь.

– Так я могу вернуться назад? – поинтересовалась Ванья. – Ты никого еще не взял на мое место?

– Не было причины. Мы все это время работали только с «висяками», но ничего крупного, собственного у нас не было.

Ванья выдохнула. Покинув Уппсалу, она помчалась прямо в Госкомиссию, гонимая страхом – не прервалась ли эта связь, сможет ли она рассчитывать на эту работу?

– Как вы тут все? – спросила она, выражая готовность быть более коммуникабельной и говорить на личные темы, когда самые важные вопросы были улажены.

– Думаю, неплохо, – отозвался Торкель, глядя сквозь прозрачную перегородку. Билли только что пришел, бросил рюкзак на стол и теперь стаскивал с себя куртку.

– Сегодня день опозданий или я что-то пропустила? – спросила Урсула, поглядывая на Билли, который только что повесил куртку на спинку своего стула.

– Я был дома вместе с Мю, нам нужно было кое с чем разобраться, – солгал Билли и, пошарив в рюкзаке, достал ноутбук. Истина же заключалась в том, что он не мог заснуть до полшестого, а проснулся через два часа, когда Мю уже убежала в спортзал, чтобы успеть потренироваться до первого клиента. Отчаяние и страх, с которыми он боролся всю ночь, никуда не исчезли, и он посвятил еще час утра повторной и даже третичной перепроверке электронного следа, который Йеннифер оставляла за собой, пока не «исчезла».

Урсула подавила вздох. И так ясно, что Билли был с Мю. Не так уж давно она была единственной в их группе, у кого имелись прочные отношения. С Микке. Определенно скачкообразные и ограниченные: она регулярно была ему неверна, он был явно несчастлив, но тем не менее.

Торкель был в разводе с Ивонн.

Ванья и Билли – одиночки.

Так все обстояло совсем недавно.

Теперь Торкель каждое утро расписывал минувший вечер так, словно это было восьмое чудо света, даже если на самом деле они с подругой просто поужинали и посмотрели телевизор. У Билли была Мю. Урсула никогда с ней не встречалась, но заметила, что Мю очень ловко вьет из него веревки, и было просто удивительно, почему Билли не звонит ей, чтобы посоветоваться, прежде чем высказать мнение по какому-то вопросу.

Теперь и Ванья вернулась.

Примерно час назад, когда Ванья возникла на пороге, Урсула как раз собиралась выпить кофе. Они успели пообщаться, и Урсула довольно быстро сделала раздражающее открытие: даже Ванья довольна своей жизнью. Ванья была не из тех, кто чересчур выставляет напоказ личную жизнь, но даже из услышанного минимума об европейском отпуске и Юнатане, с которым Ванья теперь будет вынуждена съехаться, так как ее собственная квартира еще полгода будет занята квартиросъемщиками, Урсула сделала свои выводы.

А чем сама Урсула занималась помимо работы?

Обычно лежала на диване с бокалом вина, поглядывая какой-нибудь сериальчик на Нетфликсе. Иногда бралась за книгу. Нужно называть вещи своими именами – она была одинока.

Она всегда была одинока, даже живя вместе с Микке и Беллой. Возможно, это был ее собственный выбор. Так что она не завидовала счастью коллег. По большому счету, не так много времени она посвящала мыслям о них вне работы.

Кроме Торкеля.

О нем она иногда думала.

Между ними, так или иначе, было что-то. Не то, чего бы ему хотелось. Лишь то, что она могла дать. Чего, конечно же, было недостаточно. Ни для кого бы не было достаточно.