Саша Фишер - Предатель выбирает один раз

– А… – глаза управляющего забегали. – Ну, может я немного преувеличил… Видите ли, некоторые наши суеверия – это не просто сказки, они имеют под собой веские основания. К нам даже ученые из Билегебена приезжали, чтобы составить реестр странных явлений.

– Так все-таки, что за дрянные дела вы имели в виду, герр Ульфбраун? – Шпатц аккуратно поставил кувшин на место и сделал глоток пива из кружки. – Печальные события в городке у флюгплац?

– Видите ли, герр штамм Фогельзанг, – пальцы правой руки Ульфбрауна нервно стучали по краю столешницы. Он заметил это и убрал руку под стол. – Я понимаю, что все это может выглядеть очень и очень странно. Но, уверяю вас, здесь нет нужды искать злоумышленников и саботажников. Ответы просты и кроются исключительно в особенностях нашей местности. О которых мы предупреждали уважаемых строителей, конечно же…

– Не волнуйтесь, герр Ульфбраун, – Шпаты подался вперед и доверительно похлопал управляющего по плечу. – Мы здесь как раз затем, чтобы разобраться и устранить допущенные ошибки. И я очень рассчитываю на вашу экспертную помощь.

– О, разумеется! – Ульфбраун подавил вздох облегчения, на бледных щеках вновь заиграл румянец. – Я обещаю… Я гарантирую вам свою всестороннюю поддержку. Я готов ответить на любые ваши вопросы и рассчитываю на понимание наших особенностей.

– Кстати, об этом, герр Ульфбраун, – Шпатц извлек из внутреннего кармана пиджака свернутый вчетверо лист бумаги. – Я кратко набросал список задач, над которыми нам с вами предстоит поработать, а в конце – сумма вашего вознаграждения в случае успешного их решения.

Управляющий пробежал глазами по листку, шевеля губами, как недавно научившися читать ребенок. Затем брови его поползли вверх, он бросил на Шпатца удивленный взгляд и перечитал документ заново.

– Я правильно понял, что от меня требуется разместить исключительно небоеспособное население? – спросил он.

– Все верно, речь идет о стариках, женщинах и детях, – Шпатц кивнул и сделал глоток пива.

– На какой срок? – Ульфбраун свернул бумагу и убрал ее во внутренний карман жилета.

– На неограниченный, – Шпатц посмотрел в окно. Рядом с дубом стояла та самая фройляйн, которой он помахал утром, и молодой парень в просторной рубахе лесоруба и шерстяном жилете с узорчатой вышивкой. – Отнеситесь к ним как к новым жителям своего города.

– Думаю, мы сможем возвести несколько многоквартирных домов на западной окраине, – управляющий задумчиво почесал подбородок. – Кроме того, часть семей могут взять к себе местные жители, знаю, у кое-кого есть свободные комнаты… Сегодня же я займусь составлением списка.

– Я всецело доверяю вашему опыту, герр Ульфбраун, – Шпатц кивнул. – Сколько лет вы уже занимаете этот пост?

– Семнадцать лет и семь месяцев, – управляющий гордо выпрямил спину.

Старенький ваген управляющего тряхнуло на ухабе лесной дороги. Крамм тихо выругался и сбавил скорость. Из папки, которую Шпатц держал на коленях, выпал лист бумаги.

– У местного полицая довольно витиеватый слог, – Шпатц наклонился за упавшим протоколом. – Вот послушайте, герр Крамм. «Сие растерзанное тело было найдено матерью шестерых детей, уважаемой фрау Кульве, когда она занималась сбором грибов и ягод. Умерщвленная плоть была уже употреблена в пищу дикими животными, но она без труда смогла опознать в убиенном одного из приезжих строителей. Увиденное зрелище произвело на фрау Кульве угнетающее впечатление, так что мне пришлось отпаивать ее горячим чаем с каплями Урфа». Герр Крамм, а что такое капли Урфа? Какой-то успокаивающий состав?

– А ты не знаешь, герр Шпатц? – Крамм бросил взгляд на Шпатца и покрепче вцепился в руль. – Проклятье, этот ваген собран, кажется, еще до войны!

– Вы опять забываете, что я могу быть не в курсе местных историй, герр Крамм, – Шпатц взял следующую страницу.

– Но Браги Урф – это твой соотечественник, – Крамм усмехнулся. – Или об этом он тоже наврал?

– Хм, все равно не припоминаю…

– Он продавал свои чудодейственные капли под видом чуть ли не эликсира о всех болезней, – Крамм вывернул руль, стараясь объехать огромную лужу на дороге по краю. – Когда на их состав обратили внимание, он сбежал в неизвестном направлении. Это просто растворенная в воде меласса с лакричным сиропом.

– Как добавка к чаю они должны быть неплохи, – Шпатц ухватился рукой за поручень на двери, чтобы сохранить равновесие в накренившемся вагене. – Ну хоть не козьи какашки под видом пилюль.

– Не удивлюсь, если какашки тоже где-то фигурировали, – Крамм снова выровнял ваген на дороге и с облегчением вздохнул. – Кстати, его до сих пор не поймали. Не исключено, что он нашел приют в этом захолустье. Тоже женился на какой-нибудь вдовушке, как наш давешний знакомый.

– «После чего я поехал осматривать тело сам, – продолжил чтение Шпатц. – Глазницы уже были освобождены от глазных яблок, по-видимому, голодные птицы постарались, но по положению предметов можно было предположить, что перед самой кончиной трупу проткнули глаза длинными острыми щепками. Такие же раны, если внимательно присмотреться, обнаружились на кистях и ступнях несчастного. Сапоги, положенные рабочему по форме, отсутствовали, однакоже снял их вовсе не убийца, а сам убиенный перед тем, как пойти купаться. Также отсутствовали штаны. Предполагаю, что смерть его наступила, после того, как он выбрался из озера и начал одеваться. Неизвестный сильно толкнул его в грудь, чем вызвал проломление грудины, затем ударил тяжелым предметом по голове, предположительно, поленом, ибо в волосах вокруг пролома височной кости застряли кусочки древесной коры. А щепки воткнул уже в мертвое тело. Полено, коим был произведен фатальный удар, убийца унес с собой».

– А что здесь непонятного? – Крамм прибавил скорость, дорога стала ровнее, впереди появился просвет. – Пришел Герр Гроссман, увидел рабочего, только что осквернившего своим голым задом его любимое озеро, стукнул ему в грудь кулачищем, а потом огрел по голове. Всем же известно, что лесной великан покрыт древесной корой!

– Кстати, а что это за Герр Гроссман? Про него твоя бабушка рассказывала? – Шпатц захлопнул папку и, перегнувшись на заднее сидение сунул ее обратно в портфель.

– Это лесник-великан. Про него есть две версии сказок. Совсем детские, в которых Герр Гроссман ростом с самую высокую ель, и убить его можно, только если отыскать ее в лесу и срубить, а по другой – это главный хранитель Заубервальда, который предстает перед живыми людьми просто как здоровенный грубый мужик. Обычно все истории про него начинаются с того, что какой-нибудь бедняк рубит в лесу дерево, чтобы починить прохудившуюся крышу. А ночью к нему является Герр Гроссман и требует сердце в качестве платы. Ну, то есть, там вначале предлагаются разные варианты, но все равно все приходит к тому, что бедняку приходится жертвовать своим сердцем. Живое сердце великан кладет в банку, а в грудь провинившемуся бедняку сует камень. Потом этот бедняк какое-то время живет, но с каждым днем становится все злее, пока, наконец, не убивает свою жену и детишек топором. И тогда Герр Гроссман вытаскивает его сердце из банки и закапывает в яму. И из него вырастает очередная черная ель.