Хван Хи - Парень без понедельника

Ранее такая воодушевленная, проповедница под напором Ынсе как-то съежилась, рот ее искривился в жалостливом выражении, будто она вот-вот заплачет. Словно это она тут жертва.

– Не иди за мной! А не то убью! – прокричала Ынсе.

Вероятно, почувствовав, какой чудовищный гнев охватил Ынсе, проповедница осталась стоять на месте.

«Почему такое все время происходит со мной? Да оставьте меня уже в покое!» – в отчаянии подумала Ынсе.

Она всегда старалась жить тихо, боясь обидеть кого-то и не желая, чтобы обижали ее, но почему-то другие без угрызения совести постоянно причиняли ей боль. В таких обстоятельствах всегда кто-то страдает, и почему-то все раны всегда доставались Ынсе. Со временем, однако, ее кожа как будто загрубела, покрывшись плотными корками мозолей. Места для новых, кажется, уже не осталось.

Позже в метро Ынсе какое-то время, глядя на рельсы, размышляла о том, насколько просто было бы умереть, и о том, как страшно все-таки прыгнуть, как вдруг осознала, что находится на станции «Университет иностранных языков». По новостям сказали, что шестая жертва держала ресторанчик где-то неподалеку. Ынсе пришло в голову, что здесь можно встретить полицейских или родственников убитой. Решив, что не стоит задерживаться на этой станции, она было поднялась, как вдруг услышала всхлипывания и инстинктивно обернулась.

Рядом на лавочке плакал какой-то мужчина, на вид лет двадцати пяти. На нем были кроссовки, голубые джинсы и белая рубашка, рукава которой были закатаны до локтей. Он закрывал лицо руками, пытаясь скрыть свои слезы, но усилия были тщетны – не заметить это было невозможно.

То ли она заразилась, глядя на то, как сотрясаются от рыданий его плечи, то ли у нее самой еще остались слезы (хотя ей казалось, что она выплакала их все), но Ынсе снова чуть не заплакала.

Несколько часов назад отец вышел из ванной с пакетом с отрубленной головой, сел на мотоцикл и растворился в рассвете. Когда рев мотора за окном затих, Ынсе подумала, что теперь можно сбежать, но стоило ей вспомнить, как она, словно в припадке, разрезала на части тело, по лицу потекли слезы. Ее несколько раз вырвало, после чего она окончательно разрыдалась. Она плакала так долго и так сильно, что тогда казалось: она истратила весь свой запас слез. Однако, видимо, остались еще.

«Черт, обещала же себе плакать только в одиночестве», – проворчала Ынсе про себя и перевела все еще застилаемые горячими слезами глаза на молодого человека.

В этот момент раздалось оповещение о том, что скоро приедет поезд. Ожидавшие на скамейках пассажиры начали подниматься. Когда молодой человек повернул голову в сторону платформы, Ынсе удалось рассмотреть его лицо – у него были приятные, правильные черты.

С гудком прибыл поезд. Ынсе заметила, как печаль на лице молодого человека внезапно уступила место какому-то другому чувству. В этот момент она почему-то с удивительной ясностью поняла, что он совершит самоубийство. Охваченная этим ужасным предчувствием, Ынсе бросилась в его сторону.

Единым комом они рухнули на платформу. На какое-то время Ынсе, кажется, потеряла сознание, а как только пришла в себя, увидела, что молодой человек лежит, распластавшись на полу, и все внимание направлено в их сторону. Повернули головы даже те, кто ждал поезда на другой стороне платформы. Позади с грохотом остановился поезд. Пытаясь понять, что случилось, пассажиры выглядывали наружу, прилепившись к окнам, словно улитки. Их белые лица, на которых сливались все черты, выглядели угрожающе.

– Все в порядке? – прокричал кто-то из подбежавших дежурных по станции. Один из них просвистел в свисток, наводя порядок в сформировавшемся хаосе.

Пассажиры в вагоне отодвинулись от стекол, и их удушающее внимание схлынуло. Ынсе наконец вернулась в реальность.

Пытавшийся покончить с собой молодой человек, словно мертвый, недвижимо лежал на полу и беззвучно плакал. Почему он хотел совершить самоубийство? Это ведь она думала о том, чтобы прыгнуть…

Дежурный по станции поднял юношу и усадил.

– Извините, – едва слышно пробормотал молодой человек.

– Нельзя таким молодым сдаваться. Кто из нас хоть раз не хотел это сделать? Бывает, по нескольку раз в день отгоняешь такие мысли. Потому что думаешь о семье.

В ответ на теплые слова дежурного глаза молодого человека снова наполнились слезами.

На перрон выбежал машинист поезда. На его лице смешались облегчение и гнев.

– Ох… Ну как так можно…

Перепугавшийся машинист приложил ко лбу тыльную сторону ладони и застыл, будто утратив дар речи.

Только тогда молодой человек медленно поднялся и, опустив голову, извинился перед машинистом.

– Да что мне от ваших извинений… Пять лет мучаюсь кошмарами. В этот раз точно брошу это все. Ей-богу, брошу. И почему все они, чуть что, бросаются под поезд?

– Наверняка была причина. Должно быть, ему было очень тяжело. В любом случае хорошо, что он не погиб.

– И не говорите. Пять лет назад здесь прыгнула пьяная девушка. Ее не смогли остановить, и она умерла. После этого каждый раз, как сажусь за пульт…

Охваченный внезапно нахлынувшими воспоминаниями, машинист резко оборвал себя и вернулся в кабину.

Разошлись подбежавшие в тревоге дежурные и медики, отправился простоявший дольше обычного поезд. На платформе остались только молодой человек и Ынсе.

Попытка сдвинуться с места отозвалась резкой болью в коленях. На них, остро выступавших на тощих ногах, расцвели багровые синяки. Хромая, Ынсе дошла до скамейки и села.

Мужчина стоял в какой-то неловкой позе, словно не знал, куда себя деть, и без выражения смотрел на Ынсе.

«Хочет извиниться? – размышляла девушка. – Или, наоборот, обвинить в том, что я не дала ему прыгнуть? Или, может, он меня сейчас изучает, прищурив глаза, потому что что-то в моей внешности показалось ему странным? Если так, то скоро он потеряет интерес. Как же меня достали такие взгляды…»

В груди поднимался гнев. Хотя она старалась не смотреть в его сторону, он все это время не сводил с нее глаз. В конце концов Ынсе собралась с силами и вопросительно взглянула на него. Он не реагировал. Он смотрел на нее с нечитаемым выражением, и казалось, что, хотя глаза его прикованы к Ынсе, он ее на самом деле не видит. Он смотрел ей прямо в лицо, но мысли его будто витали где-то в другом месте. В этом взгляде Ынсе увидела боль от утраты. На его лице по-прежнему виднелись невысохшие дорожки слез, и Ынсе, внезапно смутившись, отвернулась. Он вернулся к скамейке, на которой сидел до того, как все это произошло. После сообщения о том, что движение восстановлено, заиграло оповещение, извещавшее о прибытии поезда.