Шэрон Болтон - Маленькая черная ложь

Вертолет «Си кинг» завис прямо над нами, как стрекоза над прудом. Сухой торфяной запах холмов словно прилип к куртке Каллума. Я вспоминаю – как и всякий раз, когда он рядом, – о его росте.

– Та штука прямо над нами тоже участвует в поисках? Потому что, если с нее что-нибудь свалится, нам небезопасно здесь стоять.

Стоять так близко к Каллуму вообще небезопасно.

– Они ждали, пока мы прервем поиски. Давай не будем ему мешать.

Убедившись, что мы – не трехлетний мальчик, «Си кинг» летит дальше. Мы с Каллумом снова одни.

– Мне нужно немного поспать. – Я поворачиваюсь, вхожу в дом и запираю дверь. И только оставшись одна, прислоняюсь к ближайшей стене и позволяю себе расслабиться. Ушел ли он? Зачем приходил?

Наверху Куини продолжает храпеть. Я выключаю свет и подкрадываюсь к окну. Каллум отворачивается, как будто ждал, пока у меня погаснет свет. Затем пересекает сад и перешагивает через низкий штакетник.

Отсюда до его дома четыре мили, если идти обычной дорогой. Но, судя по всему, Каллум выбрал другой путь.

Примерно год назад я засиделась допоздна и случайно увидела, что он идет мимо. И, повинуясь импульсу, который мне не хочется объяснять, последовала за ним. Увидела, как он свернул с дороги, подошел к высокому забору из колючей проволоки, отвел в сторону три витка и проскользнул внутрь, на минное поле.

Минное поле?

На островах есть несколько минных полей, в основном на побережье – их оставила аргентинская армия во время вторжения. По самым скромным оценкам, в торфе и песке спрятано около тринадцати тысяч готовых взорваться зарядов. Нам говорят, что когда-нибудь мины обезвредят. А пока, с учетом того, что минные поля занимают лишь 16 процентов неиспользованных земель, их просто огородили.

Я подождала, пока Каллум исчезнет во тьме, а затем подошла к ограждению. Три витка колючей проволоки, которые он отодвинул, были разрезаны. Каллум согнул маленькие крючки, чтобы возвращать их на место. Он проделал собственный тайный проход на поле, которое и через десять лет после конфликта изобиловало смертельно опасными ловушками. Каждый шаг по этому полю мог стать последним.

Теперь я смотрю из окна на пустую дорогу у дома и гадаю, идет ли он снова туда, на минное поле, чтобы выяснить, не собирается ли судьба положить всему этому конец прямо сейчас, этой ночью.

И понимаю, что у меня проблемы.

Забираюсь в кровать, которая кажется необычно большой и пустой, даже несмотря на то, что лучшее место на ней занимает собака. Для меня ночь – самое тяжелое время суток, когда не остается ничего, кроме как думать о том, что я потеряла. Сон всегда приходит не скоро.

Иногда, в состоянии между сном и явью, я чувствую, как мальчики забираются в постель и ложатся рядом. Когда это происходит, я лежу неподвижно, погружаясь в их присутствие, наслаждаясь прикосновениями их гладкой кожи, вдыхая запах их волос, чувствуя, как их маленькие руки обнимают меня. Наутро после таких снов я просыпаюсь в облаке неподдельного счастья, неожиданного и обескураживающего. Так не похожего на почти невыносимую тоску, которая приходит ему на смену.

Не приходите сегодня, мальчики. Я не уверена, что у меня остались на это силы. Дайте мне покой, хотя бы раз.

– Кто-нибудь слышал губернатора по первому каналу радио? – спрашивает Брайан, когда я появляюсь на работе, которую всегда считала семейным бизнесом.

У дедушки Гроба было несколько дочерей, каждая из которых получилась по-своему такой же упорной и кровожадной, как он. И один сын, ставший самым большим разочарованием в его жизни. Мой отец основал благотворительный траст «Сохранение Фолклендов», цель которого состоит в сохранении дикой природы островов для будущих поколений. Честно говоря, я не думаю, что это был личный вызов дедушке, но мистер Гроб-старший всегда воспринимал поступок сына именно так.

Брайан – орнитолог, и отец нанял его лет двадцать назад. Ему уже под шестьдесят, но он по-прежнему карабкается вверх-вниз по скалам, разыскивая гнезда и окольцовывая птенцов, хотя для этого занятия ему неплохо бы сбросить лет десять возраста и килограммов двадцать жира. Когда-нибудь его остывшее изуродованное тело найдут у подножья утеса. Если кому-то и суждено умереть на работе, так это Брайану.

Его объемистая задница, как всегда, расплылась по моему столу. Я уже клялась себе, что однажды приду пораньше и намажу крышку стола суперклеем.

– Вряд ли ему есть что добавить. – Сьюзен на кухне гремит кофейными кружками.

– Корпоративная пропаганда, – замечает Пит, наш студент в академическом отпуске. – Никому и в голову не приходит никакое другое объяснение, кроме того, что ребенок просто заблудился.

– А что еще могло произойти? – Брайан ерзает на столе. – Это же очевидно.

Шеф прочищает горло. Джон Уилкок – маленький крепкий мужчина с темными волосами, землистым лицом и тонкими черными усиками, которые он носит последние два десятка лет. Мы с ним считаем себя дальними родственниками – возможно, через браки, заключенные пару поколений назад, – но выяснить точную степень родства так и не удосужились.

– Кэт, наши планы изменились. – Джон редко дает себе труд пожелать мне доброго утра, что меня вполне устраивает – не люблю светских разговоров. – Твоя группа хочет присоединиться к поискам. Я сказал, что ты отвезешь их туда. Будешь руководить.

Изначальный план состоял в том, что я буду сопровождать группу туристов в экскурсии на Джордж и Баррен, два маленьких острова с богатой природой, у южного берега Восточного Фолкленда. Двух обитателей островов из числа людей, тетю Джейни и ее мужа Митчелла, тоже можно считать туристическими достопримечательностями. Джейни – единственная из моих знакомых, кому удалось вырастить птенца пингвина. Она нашла Эшли, когда та пыталась согреться на углях костра, а последние пятнадцать лет потратила на то, чтобы научить птицу сидеть и просить еду, а также съезжать на животе с крыши сарая для стрижки овец и таскать кусочки рыбы из карманов.

– Люди хотят помочь. – По выражению моего лица Сьюзен видит, что я не в восторге от этой идеи. – Им неловко развлекаться, когда ребенок там один.

– Будем надеяться, что один, – вставляет Пит.

– Умеешь ты успокоить, Пит. – Еще нет половины девятого утра, а Джон уже нервничает. – Не вставай, Брайан, у нас действительно нет времени.

– Если эти люди хотят отказаться от экскурсии, мы должны их сопровождать.

Я беру телефон и сообщаю тете Джейни, что сегодня утром выпечка не потребуется. В ее ответе я насчитываю четыре ругательства, что не слишком много по ее меркам.

– Я уже достала этот проклятый костюм ведьмы с чердака.

– Как будто кто-то заметит разницу… Кроме того, Хэллоуин был вчера. – Я прерываю ее ворчание, отключив телефон.