Кристина Пак - Вселенная разума

Элиот опешил от новой информации.

– Возможно, мой вопрос прозвучит нелепо, но не встречался ли я с Маршалом Макналти в период с 11 августа 2021 по 22 июля 2022?

– Лично я не организовывала вам свидание, другие – не знаю. Нас в чужие поручения не посвящали. Но, полагаю, такую встречу вы бы не забыли. Тем более, если она была принудительной.

– К сожалению, забыл, – Элиот погрузился в думы, но Агнес стала сердиться:

– Зачем вы меня расспрашиваете? Вы помните о нашем пари? Настало время докучать вам историями о Бруклинском мосте.

– Что ж, приступайте, – улыбнулся мужчина.

– Знаете, Элиот, десятки тысяч ньюйоркцев и гостей города пешком или на транспорте ежедневно пересекают Ист-Ривер по этому мосту, но многие ли задумываются, какая история стоит за этим сооружением? Этот подвесной гигант не просто удивительный феномен инженерной мысли и один из символов Нью-Йорка, но плод приверженности делу, наглядное изображение того, как люди боролись за мечту, несмотря на череду несчастий, стоявших на пути. Работу над мостом начал Джон Рёблинг, но проектировщику не суждено было лицезреть открытие своего творения. Спустя три недели после начала строительства Джон умер от столбняка. Вашингтон Рёблинг, старший сын Джона, перенял управление проектом, но несколько месяцев спустя и с ним произошел несчастный случай, в ходе которого он стал инвалидом. Казалось бы, что еще должно произойти, чтобы сдаться? Но Вашингтон, будучи прикованным к постели, обучал свою жену Эмили высшей математике и всем аспектам строительства с применением стальных прутьев. Иногда, обессилев до такой степени, что было невозможно говорить, Вашингтон отбивал распоряжения на руке Эмили с помощью азбуки Морзе, чтобы не задерживать работу над проектом. Спустя тринадцать лет совместной работы они достигли намеченной цели. 24 мая 1883 года мост был открыт и Эмили стала первой женщиной-полевым инженером и первым человеком, пересекшим Бруклинский мост. Разве это не поразительно? Но у моста есть и обратная, мрачная сторона медали. Вы знали, что Бруклинский мост называют мостом самоубийц? Уже на протяжении сто сорока лет с момента основания он служит последним пристанищем для людей, добровольно расставшихся с жизнью.

– Добровольно , – повторил Элиот в задумчивости. – Действительно ли этот отрешенный поступок может основываться на доброй воле? Что-то все-таки насильственно подталкивает человека на такой шаг. Какая-то нестерпимая боль.

– Вы заблуждаетесь. В последние десятилетия далеко не боль движет людьми. Преобладающая болезнь современного общества – апатия. Отказаться от жизни стало гораздо проще, чем когда-либо прежде. Наши предки неистово боролись за свои жизни, когда над головой взрывались артиллерийские снаряды и свистели пули. Рёблинги рисковали, чтобы соорудить мост, с которого наши современники бросаются вниз, прибегая к суициду просто потому, что утомлены рутиной и потеряли вкус к жизни. За последнюю декаду количество самоубийств составило половину от всех суицидов предыдущего столетия.

– К чему вы мне это рассказываете? – Элиот смутился.

– Просто делюсь статистикой.

– Это неприятная тема для разговора. Расскажите лучше что-нибудь еще о вашей работе в VOID.

– Я могу рассказать только то, что вам уже известно.

– Почему?

– Потому что то, чего не знаете вы, не могу знать и я.

– О чем вы? То, что вы рассказали давеча было для меня новой информацией.

– Не новой, лишь забытой.

– Разве я говорил вам о моем заболевании? – удивился Элиот.

Но никто не ответил, потому что на мосту он остался один.

Стальные прутья моста, ветвями отходившие в стороны от неоготических башен, вырисовывались на темно-синем, с лиловыми разводами, небосводе, словно металлическая паутина. Внизу рябила черная вода, казавшаяся в темноте густой и вязкой.

5 сентября 2022

Понедельник

Ночью предшествующего дня Элиот вернулся домой подавленным и недоумевал, куда подевалась Агнес. Неужели ловко запрыгнула в проезжающее мимо такси, без предупреждения покинув его? Поведение девушки привело Элиота в замешательство. Сперва они мило беседовали, обнаруживая общие интересы, затем кружились в танце под звуки саксофона, как вдруг девушка впала в уныние, стала затрагивать неприятные темы и говорить загадками. Элиот, терзаемый вопросами, долго не мог сомкнуть глаз. Его сон был непродолжительным и тревожным. Однако в восемь утра в понедельник, не изменяя привычному расписанию, он выплыл из затопленной людьми подземки и, оказавшись на шестой авеню, направлялся на работу. Он было пошел в сторону офиса по привычной Вест-14-стрит, когда внезапно вспомнил вчерашний телефонный разговор с Томасом Андертоном: Готов поспорить, вы заурядная личность и проживаете самую обыденную жизнь, в которой день за днем ничего не меняется. Те же люди, те же пейзажи, и на работу вы долгие годы тоже ходите одним и тем же маршрутом.

«Ведь в самом деле можно свернуть в следующем переулке и пойти по Вест-15-стрит. Разницы никакой», – по обыкновению рассуждал вслух Элиот. Решив поступить таким образом, он пошел по улице параллельной его обычному маршруту.

Пятнадцатая западная улица ничем не отличалась от четырнадцатой. Те же прозаичные браунстоуны и стеклянные офисы. Умный помощник воспроизвел любимых «Жуков» – заиграла «Желтая субмарина». «Мы все живем в желтой подводной лодке», – скандировали участники группы, а Элиот задумался: «Может, я в самом деле живу в маленькой подводной лодке, за стенами которой только непроглядная бездна? Так ли велик этот мегаполис, каким он представляется? Как я могу судить, если видел лишь офис и путь до него, квартирку на Линкольн-плейс, Проспект-парк, Бруклинский мост и небольшой участок Уильямсбурга, в котором жил прежде? Действительно ли здания из красного кирпича, что тянутся по правую сторону, скрывают от моего взора шестнадцатую западную улицу, а следом семнадцатую и далее по нарастающей? Или этих улиц нет вовсе? Они изображены на картах, но я никогда не бывал на них. Разве это не причина сомневаться в их существовании? Бог тоже описан в Библии, но я не верю в Него именно по той причине, что не видел Его воочию. Что мне до того, что Иоанн лицезрел Его восседающим на небесном престоле? Так от чего же я верю в шестнадцатую западную улицу просто потому, что она есть на карте? Что если она появится, только когда я на нее сверну? А стоит мне покинуть ее, она исчезнет? Может, и мой дом на Линкольн-плэйс не существует, пока я иду на работу. Что если существует только то, что находится в поле моего зрения? Что если субмарина – мой разум, и я, запертый в ней, плыву по безграничному небытию?