Леонид Овтин - Вампирия

Жаловаться он приходил не часто, но всегда в состоянии легкого опьянения. Ему вовсе не были нужны советы Кости. Но ему было нужно его присутствие. Он был для Николая своеобразным энергетическим антидепрессантом. Стоило просто подумать о встрече с Костей – и от похмельной депрессии оставался лишь осадок.

– Есть немножко, – загадочно улыбнулся Костя. – Это хорошо, что тебе достаточно кофе для опохмела. Знаешь, если человек не может опохмеляться с утра алкоголем, он уже не алкоголик. И никогда им не будет. Тем более, если ему уже почти тридцатник. Согласен?

Николай флегматично кивнул. Допив кофе, он долго сидел молча, глядя в стол. Его лицо слегка преобразилось – покраснение глаз уменьшилось, щеки стали пунцовыми.

– Костя, надо дела делать без этой… Без Ольги. – Николай резко развернулся на стуле, проницательно посмотрел на товарища. – Помнишь, я тебе говорил, что возьмусь?.. Я, в общем, уже взялся. Но эта дубина все испортила.

Теперь Костя догадывался, в чем причина ссоры. Слава богу, хоть не в очередной измене Ольги, и не в очередном расторжении помолвки…

– Надо было со мной посоветоваться. – Как можно мягче сказал психолог. – Я знаю, как с людьми общаться. Ну ничего, на ошибках учатся.

– Учатся, – нервно буркнул Колян. – С этим чудом научишься. Я ей, понимаешь, посоветовал внедрить Оксану Кудинову… Не моргай, Костя! Я все отлично организовал. Так она ей акрамя моих инструкций насоветовала такой муры, что сейчас самому стыдно этой пустышке в глаза смотреть.

– Коля, зачем тебе вообще это…

– Да она мне и не надо, но вроде как уже жизнь связана, – Николай флегматично развел руками. – Понимаешь? Да и будет она нормальной женой. Я, понимаешь, знаю это.

– Извини, Колян, я не договорил. Я говорю: зачем тебе это все – вся эта операция в Сосново?..

– Ну, это тоже я сделаю. – Николай восторженно выдохнул носом воздух, дернул плечами. – Я это тоже чувствую. Костя, может ты поможешь – подсоветуешь чего…

– Ну, ты хоть расскажи для начала, чего твоя коза набедокурила… Не хмурься, ты ее сам так постоянно называешь.

– Да, – Николай подавил гримасу недовольства безобидной ухмылкой. – Не зря ж говорят: пусти козла в огород. А здесь – две козы. Все, хана огороду. Ну, мы с тобой – не два козла ведь. Все исправим?

– Попробуем. Так что она натворила? Давай по порядку.

– В общем, сказала Оксане приехать в Сосново, обосноваться у какой-нибудь бабушки, поближе к кладбищу, и делать вид, что беспокоится о том, как сказывается влияние ее папы-градоначальника на социуме деревни. Здесь этой пустышке надо отдать должное…

– Да ладно, – Костя мягко перебил друга. – Не такая она уж и пустышка.

– Нет-нет, это я про Оксану. Приехала, заселилась к бабушке, жила неделю, спрашивала мнение о своем «большом» папе. Сначала говорила с хозяйкой, потом – с гостями, что приходили к хозяйке. В общем, все поверили, или почти поверили, что она волнуется – потому что самого губернатора волнует отношение всех сосновцев к его губернаторству. Так приехала девочка Оля – и давай прямо в комнате спрашивать Оксану: «Все о’кей? Все сказала, что я тебе сказала? Все деревенщины тебе верят? Вау! Тебе уже можно самой баллотироваться в губернаторы!» А бабушка-хозяйка все слышит. Да и не только бабушка. Все соседи слышат – окна ведь открыты, кричит эта коза всегда громко, а дома посажены часто. Вот и теперь надо что-то делать…

– Теперь необходимо что-то делать, – после недолгого раздумья заключил Костя. – Теперь на твоей совести репутация дочери губернатора. Да и самого его – частично. Пойдем, подумаем.

Они прошли в небольшую комнату, которая служила Косте рабочим кабинетом. Николай бегло осмотрел портреты всемирно известных психологов и философов, украшающих стену над большим кожаным диваном. В углу, у окна располагался стол с компьютером, мягкий стул-кресло и небольшой стеллаж с книгами.

11

Выйдя из дома, Надежда Ивановна лениво потянулась, зевнула. Это утро выдалось пасмурным, совсем не летним. Ночью прошел обильный дождь. Все деревья набухли, намокли. Резвый прохладный ветерок стряхивал с листвы бисер серебристых капель. В такие дни у бабы Нади всегда было меланхоличное настроение. Идти доить корову не хочется, а надо. И надо себя заставить прийти в хлев с располагающим настроением – иначе корова Машка будет в таком же унылом настрое, и будет плохо доиться.

Тяжело вздохнув, Надежда Ивановна сделала несколько вялых движений плечами, и собиралась направиться к хлеву, но человек, внезапно появившийся у ворот, привлек ее внимание. Это был нездешний человек и, судя по его поведению, городской. Человеку было лет двадцать семь на вид, одет он был в легкий клетчатый костюм, которого нет ни у одного сельского мужчины. Лицом человек похож на некого ученого – острые черты, короткая стрижка, азиатские глаза, скрытые за притемненными очками, и тонкие губы, сосредоточенно сжатые в одну линию.

– Вы что-то хотели спросить? – крикнула баба Надя нежданному гостю, который почему-то не решился заговорить первым.

– Да. – Молодой человек нерешительно дернул тонкими плечами. – Я – Константин Евгеньевич Сомов, помощник доктора Ерошкина. Знаете такого?

– Знаю. – Перед тем, как ответить, хозяйка участка спешно подошла к молодому человеку и попыталась заглянуть в его глаза. Смотреть в глаза Константину Евгеньевичу было крайне неудобно – он был выше на полторы головы, да и глаза у него спрятаны за бежевыми стеклами интеллигентных очков. А посмотреть в глаза этому помощнику доктора Ерошкина очень хотелось. Как может быть иначе, когда такой же молодой человек, только без очков и пониже ростом, недели две назад также представился помощником доктора, а сам оказался патологоанатомом, да еще и аферистом, которому зачем-то нужна была информация о покойниках вековой давности…

– Вы чем-то не рады мне. – Спокойно заключил Константин Евгеньевич, глядя на старую женщину, которая даже и не пыталась скрыть брезгливой мины недоверия. – Я знаю, почему… Тот молодой человек, который приезжал к вам недавно, – это тоже коллега психиатра Ерошкина. Но он просто резко взялся за дело. Кроме того, хотел сделать еще больше того, за что ему платят.

– А то, что он еще и патологоанатомом работал – ничего? – ни без ехидства спросила баба Надя, суетливо постукивая ладонью по штакетнику. – Или он на двух работах сразу работал? В городе, знаю, тоже с денежками не очень…

– Это его специальность – патологоанатом. Он работает, но не очень любит эту работу. Мы взяли его по блату в помощники. Он вам не понравился чем-то?

– Ну, да, мне не понравилось – что он брал на себя то, что не надо. Аферист какой-то – мне говорит, что патологоанатом и психиатр, а сам ходит по людям, спрашивает про коматозников…