Майкл Терри - Что есть добро, а что есть зло

– Думаю, общее прошлое, сэр, – уверено ответила миссис Айренстоун.

– Общее прошлое?

– Да, сэр. Китти Роббинс попала к нам в школу будучи беременным четырнадцатилетним подростком, точно так же, как попала сюда Глория Хай три года назад. Девочки сильно сдружились и все свободное время проводят вместе.

– Ах, вот оно что. Как я сразу не подумал об этом? – Хьюман почесал подбородок, а затем строго посмотрел на своих собеседников, переводя пронзительный взгляд с одного на другого. – Присмотритесь к Глории. Чувствую, ох, чувствую, что в ее душе зреет бунт…

Хьюман снова замолчал, как будто тщательно обдумывал что-то, и тогда Ковард, набравшись храбрости, промямлил, запинаясь и пытаясь правильно сформулировать мысли:

– Надеюсь… Сэр, не сочтите, что я лезу не в свои дела, но… То, что случилось с Сюзанной Вермонт, не должно, по моему скромному мнению, повториться ни с одной из других девушек… Я ни в коем случае не бросаю вам вызов и не подвергаю сомнению вашу власть, но… Боюсь, это не совсем гуманно и… И не совсем характерно для Британии начала двадцатого года…

– Это не ваша забота – принимать решения относительно духовного здоровья девочек, – презрительно усмехнулся Хьюман и смерил Коварда пренебрежительным взглядом. – Ваша задача – следить за их физическим состоянием и должным образом заполнять бумажки об их смерти, если наступает такая необходимость!

– Да, но…

– Мистер Ковард! – повысив голос, произнес Хьюман тоном, не терпящим возражений. – Повторяю, духовные проблемы девочек и пути их решения, это не ваша специализация!

– Тут я не могу с вами спорить, сэр, – сдавшись, ответил доктор, и почувствовал, как по его груди пробежала холодная трусливая дрожь.

Сжав губы, он послушно замолчал и бросил осторожный короткий взгляд на миссис Айренстоун, понимая, что не может перечить человеку, благодаря которому все еще находится на свободе, а не раскачивается на виселице.

– Неужели нельзя хоронить девушек в соответствии с христианскими традициями? – прошептал Ковард в ухо миссис Айренстоун, которая стояла рядом, а потом, поежившись, застегнул пальто на все пуговицы и поднял воротник: декабрьская погода северного побережья не баловала людей оттепелями.

– Решения о порядке проведения погребальных обрядов приминает лично мистер Хьюман, – холодно отозвалась она, не поворачивая головы. – Естественно, с Божьей помощью.

Ковард с опаской посмотрел на Хьюмана, а потом перевел взгляд на сухощавого старика Картера, разнорабочего школы, который волок по снегу плотный холщовый мешок с телом Сюзанны Вермонт. Не было ни последнего слова, ни молитвы, ни попытки почтить память покойной. Вместо этого Картер просто дотащил мешок до ямы с неровными краями, вырытой им рано утром в мерзлой земле, а потом грубо спихнул его вниз. Заботливый хозяин с большей любовью спускает в подвал мешок цемента, чем этот черствый болван провожает в последний путь забитую до смерти девочку, поморщившись, подумал с отвращением и жалостью Ковард. Тело сорвалось вниз, а через долю секунды из ямы раздался слабый глухой звук, и Картер, даже не перекрестившись, схватил лопату и стал быстро засыпать безымянную могилу мерзлыми комьями слипшейся от холода земли, стараясь, как можно скорее покончить со своим занятием. Вокруг свистел ледяной ветер, срывалась поземка и миссис Айренстоун, подняв глаза к небу, с трудом представила себе, что зима когда-нибудь закончится и до первого весеннего тепла осталось каких-то три месяца. Но удручающие мысли Коварда были заняты совершенно другой проблемой. Сколько за задним двором школы, за кромкой деревьев голой лесополосы подобных безымянных могил, вырытых по приказу Хьюмана за те восемнадцать лет, что он руководит школой? Доктору было страшно думать о десятках, если не сотнях юных девичьих тел, покоящихся в холодной земле, возможно, даже прямо под ним.

– Почему, – пробормотал он себе под нос, с тревогой оглядывая снежный покров вокруг себя, – люди, которые считают себя наместниками Бога на Земле, совершают то, что Господь осуждает?

– Не нам рассуждать об этом, – все так же, не поворачивая головы, равнодушно ответила миссис Айренстоун и перекрестилась. – И не нам спасать души грешниц. Все, что было в наших силах, мы пытались сделать… Может быть, вы, мистер Ковард, испытываете жалость к этим маленьким распутницам?

– Не то, чтобы именно жалость, но…

– Давайте вспомним, – продолжила миссис Айренстоун, глядя, как Картер продолжает засыпать яму землей, – что Сюзанна Вермонт не была невинной девушкой. Наоборот, она, несмотря на свой юный возраст была грешницей, падшей женщиной, продававшей свое юное тело за деньги. Родители, которых она обокрала и от которых сбежала в поисках вольной жизни, очень уважаемые в обществе люди, прокляли ее и направили сюда для того, чтобы она попыталась исправиться и вернуться на правильный путь, но… Она не хотела возвращаться под лоно Божье.

– Так какой грех она совершила в стенах школы? Разве плеть была единственным выходом?

– Распространение еретических, языческих идей, идущих в разрез с Христианством, недопустимо в этом святом месте!

– Но ведь даже Иисус являлся после смерти своим ученикам!

– Господи, мистер Ковард, что вы несете? – миссис Айренстоун немного округлила глаза и посмотрела на него, как на сумасшедшего. – Иисус не бродил по свету привидением! Он воскрес, то есть его душа вернулась в тело перед вознесением! Вы, наверное, давно не освежали в памяти Священное Писание?

– Я человек науки, миссис Айренстоун, – смущенно оправдался Ковард, переминаясь с ноги на ногу. – И ни разу в жизни не открывал Библию.

– Очень зря! В ней вы нашли бы ответы на многие вопросы и, возможно, не стали бы так сильно переживать из-за смерти Сюзанны Вермонт. Как написал в письме к ее родителям мистер Хьюман прошлой ночью, судьба их дочери была предрешена с того момента, когда она отреклась от них и от Бога.

– Да он романтик, – поморщившись, пробормотал Ковард.

– Тихо! – прошипела миссис Айренстоун краем рта и с опаской посмотрела на стоящего в отдалении Хьюмана. – Не судите, мистер Ковард, да не судимы будете.

Доктор хотел было что-то возразить ей, но тут от могилы раздался голос Хьюмана:

– Наконец-то тело этой язычницы, богохульницы и распутницы исчезло с моих глаз. Забудем о ней, ведь нам есть, о ком позаботиться – о живых!

После этих слов, он, даже не удосужившись перекреститься, направился в сторону здания, бросив на ходу Коварду:

– Постарайтесь побыстрее оформить заключение о смерти, потому что мне бы очень не хотелось, чтобы внешние силы, не имеющие понятия о том, какое благо мы несем обществу, задавали неудобные вопросы, в случае чего… И, не забудьте, это был сердечный приступ.