Александр Долгирев - Сокрытое в листве

Виктор Павлович поспешил вернуться к более осмысленному ходу разговора:

– Он все время так себя вел, Савелий Владимирович?

– Нет, конечно. Вспышками. Мог всю неделю нормальный-нормальный ходить, а оба выходных «бу-бу-бу» за стенкой.

– А вчера ночью вы слышали его через стену?

– Я вчера вечером немного перестарался, так что часов с восьми уже ничего не слышал. Уж извиняйте, товарищ следователь.

Виктор Павлович невозмутимо кивнул, делая пометку в своих записях, а вот Дмитрия начинала разбирать досада на этот мир алкоголиков, которые ничего не видят, не слышат и не запоминают. Пока что убийство Родионова выглядело «висяком» – одной гильзы мало, обязательно нужно было что-то еще. Чтобы убийцу кто-нибудь увидел или услышал, чтобы он оставил какой-нибудь осязаемый след.

– Получается, звуки выстрелов вы тоже не слышали?

– Получается, что так, товарищ следователь… только я вот тут понять не могу одного – даже сильно перебравший, я все равно должен был хотя бы проснуться от выстрелов. Тут стены-то нарошечные – я иногда даже то, о чем именно Петя болтал, мог услышать, а выстрелы должны были прозвучать так, как будто я в той же комнате нахожусь, но не было звуков таких. Простите еще раз, товарищ следователь, тут вам, наверное, соседи мои смогут помочь.

– А о чем он обычно говорил, Савелий Владимирович?

Белкин посмотрел на Виктора Павловича, но по его лицу нельзя было прочитать подоплеку этого вопроса. Дмитрий глянул на Варламова – тот тоже был немного удивлен.

– Да разное самое. Про фотографии любил, про женщин, ругался много, ну и о себе тоже.

– А что о себе?

– Ну, много чего, товарищ следователь. Я, считайте, всю его судьбину из этих разговоров успел узнать. Про мать, про лапти, про семнадцатый год.

– А скажите, Савелий Владимирович, он упоминал о чем-то необычном, каком-то событии в своей жизни, может в молодости, которое могло бы подтолкнуть кого-нибудь к тому, чтобы его убить?

– Так вы думаете, что кто-то услышал слова Пети и решил его убить за прошлое?

– А было в этом прошлом что-то такое…

Виктор Павлович осекся внезапно и бросил быстрый взгляд на Варламова, а после этого закончил:

– …что могло бы подтолкнуть кого-нибудь к убийству?

Рубанов, казалось, был немного ошарашен тем, что его приятеля могли убить из-за глупой привычки болтать с самим собой. Потом ошарашенность прошла и сменилась испугом. Рубанов поочередно посмотрел на Стрельникова, на Варламова и, наконец, на Дмитрия, потом опустил взгляд и уставился на свои руки:

– Да я и не помню уже толком, товарищ следователь.

– Было или нет, Савелий Владимирович?

Голос Стрельникова вдруг стал сухим и жестким, что очень контрастировало с его привычным добродушием. Через несколько секунд Рубанов глухо произнес:

– Нелегкая у Пети жизнь была. И гадости человеческой в ней было много. Проблема в том, товарищ следователь, что если дело в прошлом, то слишком за многое его могли убить.

– Например?

Рубанов неожиданно поднял голову и посмотрел растерянно:

– Например? Товарищ следователь, у вас не найдется папироски?

Белкин полез в карман, но Варламов оказался быстрее. Рубанов долго прикуривал, будто откладывая свой ответ. Наконец, он заговорил:

– Например, Петя и еще несколько с ним изнасиловали молодую женщину в начале 1919-го года. Он рассказал, что она вырвалась и убежала в зимнюю ночь в том, что успела схватить. Он рассказал, что жил потом в этой комнате и продавал книги, оставшиеся от несчастной женщины. Он даже запомнил, что там были почти одни лишь стихи. Еще, например, Петя служил в ЧК, правда, недолго – в 21-м или 22-м году. Говорил, что именно после этого начал пить, не останавливаясь. Например, Петя и те, кто был с ним, застрелили человека в январе 1918-го года. И еще одного чуть раньше.

Товарищ следователь, с точки зрения любой морали Петя был плохим человеком и сам это осознавал. Но никто не наказал бы его сильнее, чем он наказывал себя сам, медленно убиваясь этой дрянью.

В глухой тишине, воцарившейся в комнате, чрезвычайно громким показался звук карандаша, скребущего бумагу – Виктор Павлович сделал очередные записи, а потом неожиданно бросил:

– А в подавлении Тамбовского мятежа он участвовал?

Дмитрий вновь посмотрел на коллегу. Белкин прекрасно помнил об этой детали биографии первой жертвы странных маломощных пуль, но не ожидал, что Виктор Павлович решит так сразу потянуть за эту тонкую ниточку. Рубанов выпустил дым из легких и отрицательно помотал головой:

– Вот об этом я никогда от Пети не слышал, товарищ следователь. Впрочем, я не могу ручаться, уж простите.

Через два часа, когда до превращения сегодня в завтра оставалось около двадцати минут, Стрельников и Белкин смогли наконец покинуть Хитровку. За это время Виктор Павлович успел пообщаться с остальными соседями Родионова. Никто ничего не слышал, никто ничего не видел, Родионова никто добрыми словами не вспоминал, но и радости от его смерти никто не испытывал или, по крайней мере, не показывал.

Дмитрий вместе с непрестанно ворчавшим Нестором Адриановичем поработал успешнее – им удалось найти вторую гильзу. Пиотровский тоже сразу вспомнил убийство на Тверской и стал от этого еще более ворчливым, хотя это казалось почти невозможным. У криминалиста все еще не было ответа, из какого оружия были убиты Осипенко и Родионов. Все очевидные варианты он уже отмел и теперь собирался заняться неочевидными.

Организовать вывоз тела вечером не получилось – в Боткинской сказали, что до утра труп принять не смогут, потому что не смогут. В другие больницы даже звонить не стали. Пришлось оставить труп до утра в опечатанной квартире в надежде на то, что за ночь к нему никто не сунется. От этого беспорядка даже всегда спокойный Стрельников в сердцах хлопнул рукой по столу.

Стоило Пиотровскому спрыгнуть из кузова их грузовичка, как Виктор Павлович придвинулся к Белкину:

– Не хотелось при Несторе Адриановиче, а то он еще не так что-нибудь поймет, и завтра на Хитровке уже не протолкнуться будет от Владимирова и его особой группы. Что же вы обо всем это думаете, Митя?

– Думаю о том, насколько связаны эти два убийства.

– И насколько связаны их жертвы. Мне кажется, найдя ответ на один вопрос, мы найдем ответ и на другой.

– А если оба ответа будут отрицательными, Виктор Павлович?

– Тогда дело Осипенко будет грызть ОГПУ, а дело Родионова мы. Не знаю, какие успехи у Владимирова, но в наши перспективы мне не очень верится. А еще мне не верится в то, что ответы будут отрицательными.

– Может, в Москву просто завезли какое-то необычное оружие, и теперь оно будет ходить по рукам у разномастных мерзавцев?