Пол Дж. Тремблей - Голова, полная призраков

Поскольку я была убеждена, что буду такой же, как Марджори, когда вырасту, посещение ее комнаты казалось мне взглядом в мое собственное будущее, которое походило на живую карту с постоянно меняющимися очертаниями. Марджори все время переставляла местами кровать, комод, письменный стол, разнообразные книжные шкафы и ящики из-под молочных бутылок, которые служили хранилищами новейших атрибутов ее жизни. Она также меняла местами постеры, календарь и украшения в виде небесных тел на стенах. Следуя примеру сестры, я каждый раз устраивала перестановку и в моем картонном домике. Правда, ей я об этом никогда не рассказывала.

В ту субботу кровать в комнате Марджори была задвинута до самого упора в дальний угол, прямо под единственное окошко в комнате, где вместо занавесок уже висела простая тонкая кружевная завеса белого цвета. Наложенные друг на друга постеры неаккуратно висели в произвольном порядке на стене напротив ее кровати. Все остальные стены были голые. Ее комод и зеркало были сдвинуты в другой угол, а книжные шкафы, прикроватная тумбочка и ящики из-под бутылок с молоком расставлены по оставшимся углам так, что середина комнаты оставалась полностью свободной от вещей. На чертеже обстановка комнаты была бы похожа на букву «X», но без крестика по центру.

Я медленно вошла в комнату на цыпочках, чтобы не задеть ненароком какую-нибудь невидимую мину замедленного действия и вызвать гнев Марджори, перемены настроения которой было все сложнее предугадывать. Любая предполагаемая провинность с моей стороны могла привести к ссоре, которая заканчивалась или слезами и моим бегством в картонный домик, или грубоватыми попытками папы выступить посредником между мной и сестрой. Папины увещевания обычно сводились к тому, что он орал громче и дольше нас обеих (в этом ему равных не было). Я остановилась посередине комнаты, ровно по центру «X». Мое сердце громыхало, как попавшая в сушилку монетка. Но я получала несказанное удовольствие от каждой секунды происходящего.

Марджори сидела, скрестив ноги, на кровати, спиной к окну. Пробивавшийся снаружи сероватый свет оттенял ее силуэт. На ней была белая футболка и новенькие треники, которые она получила от своей футбольной команды. Треники были оранжевого цвета, напоминая о Хэллоуине. Сбоку на одной из штанин была черная трафаретная надпись «Пантеры» . Темно-каштановые волосы Марджори убрала в тугой хвостик.

На коленях у нее лежала большая книга. Под словом «большая» я имею в виду не толстая, как словарь, а широкая: разворот книги полностью закрывал ее скрещенные ноги. Длинные и крупные страницы книги были красочно оформлены. По формату каждая страница книги была примерно того же размера, что и книжка Скарри, которую я все еще держала у груди, будто бы отгораживаясь щитом.

Я сказала:

– Откуда она у тебя?

Вопрос был явно лишним. Очевидно, что у Марджори в руках детская книжка, значит, – это одна из моих книжек.

Марджори верно уловила судорожные мысли, витавшие у меня в голове, и начала тараторить со скоростью четыреста слов в минуту.

– Только прошу тебя, Мерри, не злись на меня, умоляю. Мне просто пришла в голову замечательная история, и я поняла, что для нее не хватит места в твоей книжке. У нас же уже там есть история про патоку, помнишь? Извини, уже раскрыла часть сюжета. Да, это еще одна история о патоке, но она абсолютно другая, Мерри, скоро сама убедишься в этом. Да к тому же книжка Скарри уже скорее всего заполнена до конца, и нам пора взяться за другую книгу. Поэтому я сходила к тебе в комнату. И знаешь, Мерри, я нашла идеальную книгу! Я понимаю, что неправильно было заходить к тебе в комнату без спроса, особенно когда я знаю, что рассердилась бы на тебя, если бы ты так пришла ко мне. Прости-прости, малышка Мерри, но ты только посмотри, что я написала и нарисовала.

Лицо Марджори было сплошной улыбкой с белоснежными зубами и широко открытыми глазами.

– Когда ты заходила ко мне в комнату? – Мне совершенно не хотелось ругаться, но мне нужно было понять, как она умудрилась пробраться в мою спальню. Я постоянно отслеживала, в какой части дома находилась Марджори, и когда ее дверь была заперта, я всегда направляла одно ухо как локатор в сторону ее комнаты, ожидая, когда дверь снова откроется со скрипом.

– Я прокралась, пока ты играла у себя в домике.

– Нет, этого не может быть. Я бы услышала.

Ее улыбка резко сменилась ухмылкой.

– Мерри. Это было поразительно просто.

Я охнула с тогда свойственной мне актерской наигранностью, уронила книгу и собрала руки в кулачки.

– Неправда!

– Я услышала, как ты говоришь сама с собой и игрушками, и тихонько вошла на цыпочках. Конечно же, пришлось сдерживать дыхание, чтобы не выдать себя. Я порыскала у тебя среди книжек, а потом я даже заглянула через трубу к тебе в домик, где ты все еще разговаривала сама с собой. Я была эдакая великанша, которая подумывает о том, не раздавить ли крестьянский домик. Но я оказалась доброй великаншей. Рррррр!

Марджори спрыгнула с кровати и стала со стуком шагать по комнате.

– Фи-фай-фо-ферри, чую вонючие ножки девочки Мерри.

Я крикнула в ответ:

– Это у тебя вонючие ноги! – Я захохотала, сама разразилась потрясающим рыком и стала носиться вокруг нее, уклоняясь от ее слишком медлительных «великанских» рук, тыча в бока сестры пальцами и шлепая ее по попе. Наконец, она подхватила меня на руки и повалилась на кровать. Я успела залезть к ней на спину и обхватить ее шею.

Марджори потянулась за мной, но не смогла меня успокоить.

– Ты слишком сильно дергаешься! Ладно, хватит, Мерри. Пора заняться нашей историей.

Я выкрикнула «Йей!», хотя у меня и было чувство, что меня переиграли. Марджори легко отделалась, хотя она умудрилась пробраться ко мне в комнату, выкрасть книжку и, что хуже всего, подслушать мой разговор с собой.

Марджори подтянула к себе на колени книгу. Она называлась «Вокруг света». На каждой странице была представлена оживленная рисованная сцена настоящего города или страны. Об этой книге я не думала уже давно, что уж говорить о чтении. Она никогда не была среди моих любимых.

Я ухватилась за книгу, но Марджори резко оттолкнула мои руки.

– До того, как ты посмотришь на мои художества, тебе нужно послушать историю.

– Хорошо. Рассказывай! – Я была почти вне себя от возбуждения.

– Помнишь, когда мы посещали этим летом океанариум и Норт-Энд в Бостоне [11] Район Бостона, также известный под названием Маленькая Италия. ?

Конечно же я помнила: сначала мы побывали в океанариуме, где Марджори и я, прижавшись лицами к стеклу трехэтажного резервуара в форме трубы, выжидали, пока мимо нас не проплывет одна из местных крючкозубых серых акул. Позже хмурая я болталась с поникшими руками (как щупальца у медузы) по сувенирному магазину после того, как мама и папа отказались купить мне резинового осьминога. Потом мы прогулялись до Норт-Энда и поужинали в каком-то модном ресторане с черными скатертями и белыми льняными салфетками. По дороге к крытой парковке мы наткнулись на кондитерскую, которая считалась лучшей в Бостоне. Мама заказала нам канноли [12] Сицилийский десерт в виде вафельной хрустящей трубочки с кремовой начинкой, часто из сыра рикотта. , но я отказалась их есть, заявив, что они похожи на раздавленных гусениц.