Георгий Панкратов - Ночные псы

– У меня тоска, – выдавил наконец Матвей Иванович.

– Вы меня не удивляете! – всплеснул руками доктор. – Вы бы хоть пили. Я вот люблю коньяки, хорошие сигары.

– Не могу. Я только чай.

– Чай вреден в больших количествах, – доктор замотал головой. – Может быть рак, это я вам серьезно говорю. Особенно если запивать. А у нас, знаете, все пьют после еды – чай этот. Ожог слизистой рта, пищевода – с гарантией, что называется, с доставкой на дом, – он отхлебнул еще коньяку. – Получите-распишитесь. Мы заливаем желудок чаем и вызываем тем самым мощнейший выброс желудочного сока в пищевод, ну, по-простому, знаете – изжога. Ну а потом вы глотаете таблетки, чтобы эту изжогу сбить, а таблетки, думаете, полезные? – вот так и получается рак нижней трети пищевода. А ожог слизистой рта, когда вы чай пьете? Это все атипия клеток, это все опять же рак. Ну, элементарные вроде бы вещи, согласитесь?

– Все может быть, – растерянно ответил Матвей Иванович. – Но все приводит к смерти, так или иначе.

– Все – это все, – ответил доктор. – А чай – он вернее всего.

– Знаете… – Матвея Ивановича очевидно не интересовала тема чая, и он, наконец, решил сказать, самое важное, зачем сюда и пришел: – А бывает такое, что человек мертв, а ему кажется, что он жив?

– Нет, что вы, – доктор смешно вытаращил глаза, но Матвей Иванович снова даже не улыбнулся. – Скорее, наоборот.

– А у меня вот такой случай.

– У него такой случай, – рассмеялся, передразнивая, доктор. – Ну откуда же вы знаете, какой у вас случай? Вы что, врач, что ли? Ох, подождите, просмеюсь. – Он взял паузу, но, вместо того, чтоб просмеяться, хватил еще коньяку и открыл бутылку, чтобы добавить в бокал. – У вас другой случай, Матвей, как вас там, Иоаннович! Вы здоровый человек в расцвете сил. У которого в порядке все анализы, в норме – представляете! – все показатели. И сердце-то работает как пламенный мотор, и дышите полной грудью, и держитесь ровно, да что там – вы даже не кашляете! А печень… здесь я могу вам только позавидовать, – он покачал головой. – Для вашего возраста идеальные результаты. А депрессия… Вообще, я вам скажу, это у многих – предновогоднее, чего поделать.

– У меня нет депрессии.

– Это как же? – рассмеялся врач. – Праздники на носу, и нет депрессии?

– Настоящие праздники – это когда чего-то достиг, чего-то добился. А у меня никаких достижений нет. Так, даты на календаре.

– У вас просто скука. Вы скучаете, – предположил врач.

– Я не знаю, что такое скука. Просто живу как умею. Я не хочу скучать! И вроде хотел бы радоваться, или вдохновляться чем-то, но не могу. Я живу ровно и одинаково уже много лет. Но когда подступает Новый год, настроение качается. Эта вынужденная радость, необходимость: вот, в этот день я должен быть счастлив, но не буду – она выбивает почву из-под ног.

– А чего вы не будете? – спросил врач.

– Меня вдохновляла только она. Вдохновляла на жизнь, на праздники.

– Помню, помню… Вы не можете ее забыть, – доктор покачал головой, посмотрел на коньяк, но не стал пить. – Случай сам по себе, конечно, не редкий. Но ведь вы осознаете, – он сделал паузу, – что это произошло двадцать пять лет назад?

Матвей Иванович молчал.

– Послушайте, это нездоровая ситуация, чтобы несчастье случилось двадцать пять лет назад… и человек все не мог забыть. Это, конечно, понятно, но жизнь – она… Она ведь… – доктор испытал странное ощущение, что ему нечего сказать. В голове вертелась какая-то чушь, и он резко захотел сплюнуть, но в присутствии пациента не стал.

Матвей Иванович поднес палец ко рту и стал нервно обкусывать ногти.

– Ну, женщины есть, наконец! Вы б с женщиной познакомились!

– У меня на работе одни женщины.

– Вы ж там тележки возите тяжелые, какие женщины? – удивился врач.

Матвей Иванович тягостно вздохнул.

– Вы знаете… Я говорил ведь в прошлый раз. Да и вообще… Моя работа – она не такая.

– А какая?

– Ну, и такая тоже, но и не только такая. Мы, например, занимаемся оцифровкой. Тем, кто в архиве никогда не был, кажется, что там должны быть такие папки с историей человека до пятого колена. А на самом деле все приходится искать. Нужно знать, когда родился человек, – нам заказывают платный поиск. Запросов к нам тьма, все как сумасшедшие, в четыре-пять утра стоят, дежурят по ночам. А нас всего шестеро сотрудников, – он шмыгнул носом и замолчал.

– И все женщины?

– Ну в нашем отделе – да… Кроме начальника. Зарплата, знаете, не очень чтобы большая. Зато Бездушная машина не вызовет в кабинет.

– Ну, это уж не зарекайтесь! – хохотнул врач. – А зарплата? Ко мне же ходите! Значит, позволяет.

– Да мне-то, если честно, зарплата и не так важна. Покой и тишина. Там документы, знаете, в коробках, или бумагой обернуты, чтобы пыли скапливалось меньше. А какие не обернуты – те оборачиваем. То пылесосим их, то реставрируем и обрабатываем от грибка. Температуру надо, влажность поддержать. А потом данные сверить, заголовки… Если мы ничего не будем делать, кроме оцифровки, на одну нее пятьдесят лет уйдет. У нас миллион дел в архиве!

– Пятьдесят лет уйдет, – помрачнев, повторил врач и зачем-то достал из-под халата массивный крест на толстой цепи. Взял со стола тряпку и принялся протирать крест, временами дыша на него и приговаривая: – Вот неужели вы так всю жизнь и прожили: в одиночестве, в лишениях, без радости? Без дружеского приветливого слова?

– Где мне друзей брать? – пожал плечами Матвей Иванович и вдруг заметил на столе глянцевый журнал. Слегка сморщился и прочитал название:

– Журнал «Счастье»? – переспросил он. – Вы что же, читаете журнал «Счастье»?

– Ну, допустим, не я, – врач все дышал на крест и протирал его. – Помощница. Ей, знаете, интересно, много находит для себя полезного. А вам что-то не нравится? – спохватился он.

Матвей Иванович знал о существовании таких журналов, хотя и не разбирался в них – брезговал. Для него они все были либо о «шоппинге», либо о «пилинге» – он выучил эти два слова как главнейшие из ругательств, которые не должен был допускать не только в речи, даже и в мыслях, любой мало-мальски интеллигентный человек.

– В этих журналах нет жизни.

– Аха-ха, – громко, на весь кабинет расхохотался врач. – А в «Октябре» она есть? Или где там? В «Дне и ночи»? В «Арионе»? Не смешите меня, – попросил он, хотя было уже поздно.

От столь бурной реакции пациент стушевался и замолчал.

– А вы-то, что, почитываете по-прежнему? – врач снова спрятал крест, убедившись, что теперь он чист. – Что вы еще там выписали? «Огни Кузбасса», «Сибирские», или, может, новые какие разгорелись?

Матвей Иванович вспомнил, как перечислял названия журналов на одном из прошлых посещений. Странная избирательность доктора заставила его насторожиться: тот что, смеется, что ли, за его же деньги?