Альбина Нури - Мертвая вода

– Стой! Тормози! – закричала Полина и прижала кулаки ко рту, как будто хотела затолкать свой вопль обратно.

Женя тоже хрипло выкрикнул что-то бессвязное и резко затормозил, одновременно вывернув руль влево. Полину бросило вперед с такой силой, что ремень безопасности врезался в грудь. Стало больно дышать, но она едва заметила это.

Краем сознания, почти не понимая того, что видит, Полина осознала, что «Тойоту» повело в сторону, протащило еще пару метров до полной остановки. После она с ужасом думала: если бы по встречной полосе ехали машины, случилось бы самое страшное. Но дорога в обе стороны была пуста.

Машина остановилась, и все разом смолкло – визг шин, их с мужем испуганные крики, рев двигателя. Как будто дирижер взмахнул палочкой, и оркестр послушно опустил инструменты. В наступившем безмолвии было что-то жуткое, тишина была неестественной, потому что она могла означать только одно: они не успели, и мальчик…

– Мальчик! – выдохнула Полина. – Женя, он… Мы его…

Не успела она договорить, как они оба начали выбираться из машины. Ладони у Полины взмокли, она чувствовала, что ее трясет от страха. В висках стучало, голова немного кружилась.

Нет, нет, это невозможно! Ладно, если бы за рулем оказалась она сама, новичок, но Женя – водитель опытный и крайне аккуратный. Он никогда никого не подрезал, не гонял на предельной скорости, пропускал пешеходов. Женя не мог сбить человека! Только не он!

«Не просто человека – ребенка… Мы сбили ребенка! Женя ведь врач, как он переживет, если… Нет, пожалуйста, нет… Пусть мальчик будет жив! – Мысли кружили и кружили в голове, наталкиваясь друг на друга, пока она вылезала из машины и подбегала к лежащему на асфальте… телу? Телу?! – Ох, господи, пусть только мальчик будет…»

– Он жив, – выдохнул Женя, и Полина осела прямо на асфальт, прислонившись к боку автомобиля, обхватив себя руками. Облегчение было таким сильным, что слезы потекли из глаз.

Женя склонился над ребенком, осматривая его, но, увидев, что творится с женой, поднял голову и коснулся ее лица:

– Полечка, с тобой все нормально? Сильно ударилась? Прости, я должен был сразу…

– Нет-нет! – она замахала руками, сняла очки и вытерла слезы. – Все хорошо, Жень, я просто испугалась. Ничего не болит. – Она переменила позу, неловко поднявшись на четвереньки, и приблизилась к мальчику. – Что с ним? Он без сознания? Мы все-таки задели его?

Полина однажды прочла, что аварии, как ни странно, чаще происходят в погожие дни, в светлое время суток на хорошей дороге. Потому что когда дождливо или дорога разбитая, водитель поневоле сосредотачивается, вглядывается в каждую кочку, а если все спокойно, то он расслабляется, теряет бдительность и может даже заснуть за рулем.

Вот как сейчас. И дорога пустая, и видимость отличная, и местность знакомая. Но ведь Женя ни в чем не виноват! Мальчик появился так неожиданно…

Сейчас ребенок лежал на боку, подогнув под себя одну ногу и вытянув вторую. Спутанные темные волосы были слишком длинными и закрывали его лицо. Мальчик был одет в старенькие вытертые джинсы и зеленую футболку. На ногах – стоптанные кроссовки, надетые на босые ступни.

Полина осторожно убрала волосы с лица мальчика и воскликнула:

– Я его знаю!

Женя, который продолжал осторожно осматривать пострадавшего, поднял голову:

– Что? Откуда?

– Он в деревне живет. Я его возле магазина встречала. Мы даже поговорили пару раз. Его Аликом зовут. Я еще, помню, спросила, Алик – это Альберт? А оказалось – Александр.

Полина сразу обратила внимание на этого мальчика. «Удивительно красивый ребенок! – подумала она, впервые увидев его. – Какой-то сказочный принц». Бледная до прозрачности кожа, густые темно-каштановые волосы, тонкие, выразительные черты лица и огромные, невероятно яркого синего цвета глаза.

Мальчик сказал, ему одиннадцать лет, но на вид она не дала бы больше девяти: слишком уж он был маленького росточка, худенький и щуплый для своего возраста.

Алик отличался от деревенских мальчишек, да и вообще от других детей. У Полины был некоторый опыт общения с ребятишками этого возраста. Во-первых, дочке Соне почти столько, она чуть старше, а во-вторых, прежде Полина работала школьной учительницей, преподавала математику в так называемом среднем звене: пятых – восьмых классах. Алик был не похож на остальных: рассудительный и тихий, он говорил чересчур правильно и как-то по-взрослому. Такой же недетской была и грусть, застывшая в его взгляде.

Женя выпрямился и задумчиво сказал, глядя на жену:

– Мы могли задеть его легонько, по касательной. Но вообще-то я уверен, что успел свернуть, да и скорость была низкая.

– Тогда что с ним такое? Почему он без сознания? Он в шоке?

– Мальчик избит. Посмотри.

Муж приподнял футболку.

Полина ахнула: все тело ребенка было в кровоподтеках. Вдобавок на шее виднелись следы синяков. Она не заметила их сразу, но теперь ясно видела. Некоторые синяки уже пожелтели, и точно такие же заживающие гематомы были на руках.

– Не могу сказать точно, внешних признаков – ран, ушибов нет, но, возможно, у него травма головы. Может, и внутренние кровотечения есть. Я ведь не специалист.

Женя был медиком, но специализация, в самом деле, другая.

– Мы не можем сами отвезти его в больницу?

– Я боюсь его трогать.

– Скорую вызывать? Полицию? – с трудом выговорила Полина, думая о другом. В голове не укладывалось: кто мог сотворить такое с бедным ребенком?

– Надо, конечно. Только когда еще они приедут, – озабоченно говорил Женя, одновременно выискивая в записной книжке сотового нужный номер.

Разумеется, он прав. Вечер субботы, уже почти девять. От Казани – тридцать километров. Впрочем, дорожная полиция, наверное, приедет из ближайшего райцентра. Скорая тоже может отвезти мальчика в местную больницу, но, насколько Полина знала мужа, он этого не допустит. Ребенка отвезут в Республиканскую детскую больницу – она как раз на въезде в город, у Жени там масса знакомых врачей.