Людмила Брус - Код Гериона. Осиротевшая Земля

Осознав, что человеческий облик утрачен навсегда – и не в переносном смысле, а самом прямом, я стряхиваю с себя клочки одежды и обгоревшей кожи, в то время как тело меняется, принимая звериные очертания. Прежде, чем они успевают забраться на дрезину, на ней в два прыжка оказываюсь я. Скрежета титановых когтей по металлу дрезины достаточно, чтобы путь домой они продолжили на своих двоих. Ничто не мешает мне догнать их и выпотрошить, как цыплят, но, к счастью, в моей жизни было «Крылатое Солнце»: тот, кто сеял на бесплодных землях жизнь, не получит удовольствие от убийства.

Отобранный пистолет я прихватил с собой: если такое несчастье приключилось у самого Рэйлтауна, чувствовать себя в безопасности нельзя нигде. Но главное – что теперь будет с животными? Как их кормить, если я обезображен настолько, что в любой город мне дорога закрыта?

Хуже всего, когда за твой промах расплачиваются другие!

Собрав сушёную рыбу, что попадала из полусгоревшего рюкзака, я провожал глазами своих несостоявшихся убийц, пока те окончательно не растворились в сумерках. Затем вернулся к Хуану и почесал его мохнатое ухо. Запах горелой синтетики ударил бедняге в нос, вызвав недовольную гримасу, но хвост дружелюбно застучал по камням, а тяжёлая морда ткнулась в мою теперь уже скелетообразную руку. Когда в жизни есть существо, которому ты нужен любым, – ты счастливей большинства населения земного шара. А что Вильгельмина? Если б она меня увидела как есть – испугалась бы?..

Я посмотрел в сумрачное небо, будто оно могло ответить. Готов поспорить, кто-то придумал бога в минуту крайнего одиночества; вот и мне почудилось какое-то движение наверху. Спутник. Никому не нужный спутник.

Взяв Хуана на руки, я затащил его на дрезину, уложил поудобнее и тронулся в путь. По Магистрали мы сможем проехать три четверти пути, а затем собаку придется нести на плечах в гору, и тяжелей придется ей, а не мне. Впервые я пожалел, что настолько далеко забрался, но сразу же сказал себе, что не стоит печалиться о грядущих трудностях, пока они не наступили.

Но вот на запястье замерцал зелёный огонёк. Квантовая связь, чтоб меня! Неужто Гелиополис вспомнил про меня? Долго ж они собирались с духом!

– Приём, – мысленно командую я, запуская гарнитуру, и ставлю дрезину на тормоз.

– Велиард…

Она жива! Жива спустя столько лет…

– Ви, тебе придётся мне всё объяснить, – на самом деле я хочу сказать совсем другое, но понимаю, что умру, если не узнаю правды. – Во-первых, где ты?

– Там, куда тебе не добраться… И откуда не вырваться мне.

– Во-вторых – кто ты?

– Как ты мог догадаться, я не человек, Велиард. Я фантом. Работа чужого мозга. Искусственный интеллект, если можно так сказать.

– Ты из какого-то Хранилища Душ! – я, наконец, озвучил то, о чем догадывался давно. – Одна из наших клиентов… А может – сотрудников… Потому что с самого начала знала, кто я. Знала же! Тебе не нужно даже признаваться, не нужно называть своего реального имени, это неважно. Даже если ты была в той жизни мужчиной – плевать… Важно то, кто ты есть, и что для меня сделала… Солнце ясное, почему ты так долго молчала?

– Я б и сейчас не стала говорить. Но навстречу движется ещё одна дрезина. И людям, что в ней едут, лучше тебя не видеть.

– Но ты видишь меня…

– Да, любовь моя. Веришь, нет, но путь к тебе я однажды найду…

Однажды я решил покончить с её бесконечными тайнами и попытался убедиться в том, что она не работает на Пророка. Я подарил ей кольцо, которое на самом деле было вирусом последней разработки. Мой фокус она раскусила почти сразу и вышла из Омниверса, швырнув кольцо мне под ноги, а вскоре покинула меня окончательно. Первое и единственное, что получилось выяснить с помощью кольца, – точка подключения Вильгельмины находилась на Луне. И не сказать, чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим. Либо Вильгельмина принадлежала к персоналу «Согдианы» или «Сольвейг», либо могла подключаться к лунным компьютерам с Земли, путая след. Первая версия казалась мне правдоподобнее; к тому же, в те времена я представлял интерес как для Линдонов, так и для советской разведки.

И тем, и другим было выгодно, чтобы я оставил «Наутилус», но если Москве было интереснее меня переманить, то Линдонам – отгрызть кусок бизнеса, разорить меня, сделать недееспособным или избавиться от меня любым другим способом. И то, что Вильгельмина вдруг объявилась вновь, когда я оказался на распутье, убедив присоединиться к «Крылатому Солнцу», говорила в пользу первых. К русским я, несмотря на шумиху вокруг революции на Марсе, враждебности не испытывал. Линдоны пугали меня больше, и мой переезд в Антарктиду был своего рода бегством из мышеловки.

Не раз и не два я думал – вдруг они этого и добивались?! Ведь в итоге они с блеском и без кровопролития избавились от меня и прибрали к рукам большую часть «Наутилуса». То, что кто-то из них умудрился пережить Блэкаут, я даже не сомневался. А значит – Вильгельмина могла быть их программой и за долгие годы тренировок идеально имитировать человека.

– Это слишком жестоко – появляться раз в несколько лет, чтобы подкинуть мне очередную загадку, а затем исчезать, бросать меня в одиночестве, словно я на сто процентов машина… Ты не думала, что однажды я просто не дождусь?.. Нет, мне совсем не тяжело одному. Настоящая пытка – расставаться с тобой… Разнимцу понимаешь?

– Только не говори, что в знак протеста собрался умирать.

– Ты видела сама: желающие помочь найдутся всегда!

– Послушай, Велиард. Есть ещё один желающий – помощней этих дурачков. До сих пор нам везло, что ему сейчас не до Антарктиды.

– Я и так похоронен на глыбе льда. Всем, кто умней жителей Рэйлтауна, я с большей вероятностью пригодился бы живым. Даже гипотетическим Линдонам.

– Велиард – я чертовски рискую, говоря об этом сейчас, но три вещи ты должен знать. Во-первых, я полностью электронное существо и никогда не жила в оффлайне, хотя довольно долго была уверена в обратном. Во-вторых, за смертью твоей мамы стоит Пророк. Не предположительно, а точно. Как только он узнает, что ты пережил Блэкаут, он поспешит исправить эту досадную недоработку…

Словами «досадная недоработка» Вильгельмина случайно выдала величайшую в мире тайну, по сравнению с которой её искусственное происхождение уже не могло меня поразить.

– А в третьих, наш Пророк принадлежит к одной весьма известной семье!..

Я покидал мастерскую Захарии Гласса, когда в меня чуть не влетел парень лет шестнадцати с копной волнистых чёрных волос и грубыми чертами широкого лица – должно быть, тот самый Юкка, чьё имя хозяин так неосторожно при мне назвал. Бросив короткое «виноват», молодой человек торопливо зашёл внутрь с ланчбоксом, из которого пахло какой-то снедью. Стоило мне оказаться снаружи, как скрипучий фальцет Захарии разнёсся не то, что на всю лавку, а, наверное, на весь уровень.