Александр А. - Вода

Подойдя к зеркалу, он взглянул на себя.

– И вправду, семьянин из меня никудышный, – подумал он и скинул полотенце.

Нельзя было назвать его никудышным отцом или же неправильным мужем, просто он был немного своеобразным человеком в последние несколько лет, увлекшись тем, о чём старался забыть когда-то. Его страсть была в писательстве. Написав первую книгу и издав её, он практически целиком и полностью погрузился в писательскую деятельность, порой забывая ещё и об остальных своих обязанностях, а, точнее, о семье. Не то чтобы он вовсе забыл о детях, скорее, свою роль сыграла некая ревность со стороны жены. Порой он слышал о том, что она выходила замуж уж точно не за писателя, а, скорее, за простого парня, который, как и большинство, просто будет работать пятидневку и два выходных дня, предоставленных работодателем, будет проводить с ней и детьми. Никита, в свою очередь, считал, что гораздо приятнее проводить с семьёй гораздо больше времени благодаря свободе действий и ремеслу, что приносило ему одно удовольствие. Правда, он не ожидал, во что всё это выльется, а вылилось это всё в то, что остался один. Деток он забирал к себе лишь на каникулы и порой, если совсем не мог без них, то и забирал на выходные к себе. Он не винил Анну или ещё кого-то в том, что произошло, считая всё произошедшее лишь судьбой, которая так или иначе периодически вносила свои коррективы в жизни каждого из людей, живущих на этой планете.

– Я ведь тебе всегда говорила, что он за человек! – произнесла Галина Васильевна, мать Анны. И на это были причины, о которых так или иначе рассказывала то она, то Анна вечерами, что часто раскрепощали людей на подобные душеизлияния. Отец Галины Васильевны в своё время очень много злоупотреблял алкоголем и избивал её мать, она и ее сестра насмотрелись на это в детстве, и ненависть к мужчинам просыпалась все больше с каждой их ссорой. После некоторого времени её родителям пришлось развестись и, казалось бы, на этом жизнь должна была наладиться, но только если бы их отец не переехал жить к соседке по площадке в их многоквартирном доме. Но и это был ещё не конец истории, так как во время того, как соседка уезжала на работу, мать продолжала захаживать к бывшему мужу, прикрываясь тем, что приготовила ему обед. Это и вправду была немного дикая история, которая была на самом деле.

– Мам, давай, не сейчас! Прошу тебя! – ответила Аня, сделав глоток чая. – Давай, когда он детей заберёт, тогда и скажешь всё то, что хочешь сказать.

Галина Васильевна немного дёрнулась, будто слова дочери её оскорбили, а нижняя губа немного затряслась, и она уставилась в окно.

– Вон, едет! – она кивнула в сторону арки во дворе их двенадцатиэтажного дома, что длился по кругу, создавая эффект колодца. – Вспомнишь солнце, вот и ....

– Мама! – перебила её дочь.

– Что? А кто он, по-твоему? – засмеялась Галина Васильевна.

Расплатившись у стойки администратора по счёту за предоставленную комнату, Никита отправился к выходу. Его внедорожник находился на платной парковке гостиницы.

Сев в автомобиль, Никита направился в сторону спального района, где как раз и проживали в данный момент его дети и жена, только вот бывшая или всё же нет, он пока ещё не понимал, но и надежд на восстановление никаких не имел. Выехав на набережную, он насладился видом Невы, по набережной которой он когда-то прогуливался, наслаждаясь. Да, этот город приносил ему когда-то удовольствие, даже больше, он был рад тому, что жил здесь, пока в один миг всё не перевернулось и не изменилось совершенно в ином направлении. Свернув с набережной, он пересек ещё три района, прежде чем оказаться в том самом дворе, в котором жили его дети. "Скудная картинка", – подумал он и понимал, что это пока ещё только лето, а когда листва спадёт, то не обнаружится ничего, кроме обшарпаных двенадцатиэтажек, кое-где даже и с разбитыми стёклами, где однозначно проживают люди черезмерно выпивающие или наркозависимые. Никита в последние годы частенько задавался вопросом, как можно любить эту серость и грязь, что окутала этот город целиком и полностью. Иногда ему хотелось крикнуть во всё горло: "Люди, очнитесь и оглянитесь вокруг! И что вы увидите после? Надеюсь, лишь то, что мы превратились в муравьёв, что не видим жизни, а лишь движемся в определённом направлении, думая, что живём, а на самом деле лишь существуем, не видя настоящей жизни." Опять же, это было лишь его мнение, и он понимал, что ни в коем случае не стоило его навязывать кому-то, а лишь радоваться тому, что сам смог найти в себе силы и выбраться из этого плена, в который когда-то попал. И ещё один момент: его одним из самых больших желаний было то, чтобы когда-нибудь и его дети поняли то, как он мыслит, и смогли взглянуть на мир полностью открытыми глазами.

– Детки! Ваш папа приехал!

– Ура! Папа! Где он? – первым на кухню забежал Артём, а следом за ним и Настя. Они оба выглянули в закрытое окно и увидели внедорожник отца.

– Папуля! – постучав в окно, воскликнула Настя.

– Тише, тише! Разве можно по окну стучать! – строгим голосом произнесла Галина Васильевна. Дети не обратили на нее никакого внимания и отправились в коридор, где уже стояли нераспакованные вещи.

– Может, не стоило их отправлять сразу же после прилёта к отцу?– обратилась Галина Васильевна к дочери.

– Они очень хотят к нему, на море все уши прожужжали мне. Да и вскоре учебный год, поэтому пусть проведут время с отцом, да и мне будет возможность отдохнуть.

– Так ты ведь отдыхала месяц на море! – удивилась её мать.

– Мам, я была там как на работе! Тебе ли не знать, каково отдыхать с детьми!

В этот момент раздался звонок в домофон.

Никита вышел из внедорожника и первым делом взглянул наверх, услышав, как кто то стучит в стеклопакет. Он улыбнулся, после чего отправился к входной двери и, набрав номер квартиры, принялся ждать ответ. После нескольких гудков на другом конце ответили.

– Заходи, пап! – дети произнесли это хором, после чего издался характерный звук открывающейся двери.

Двери лифта открылись на одиннадцатом этаже, после чего, сделав несколько шагов в сторону настолько знакомой квартиры Никита ни капельки не удивился, когда она резко открылась, и раздался характерный звук.

– Буууу! – вскрикнули детки, выскочив на лестничную площадку.

– Ааааа! – вскрикнул Никита и, присев, обнял обоих своих детей, что вцепились в его шею.

– Папуля, папуля! Мы очень скучали! – произносили они поочередно.

– А я по вам, очень-очень! – произнеся это, он поцеловал обоих в щёки. – А чего это вы не оделись ещё? А?

– Будешь чай? – спросила Анна, когда Никита поднялся в полный рост.

– Ну, пока шпана одевается, не откажусь.

– Привет! – поздоровалась бывшая или ещё нет тёща, состроив недовольную гримасу на своём лице.