Екатерина Степанова-Китт - Наше прошлое. Часть первая

– Не получится. Я больше не могу иметь детей. Несколько лет после того лечилась, но ничего не помогло. Потом опять ты появилась. И твой кровавый захват мира пошёл на новый виток. Теперь уже со мной. И как ты только смогла меня уговорить присоединиться к тебе?! До сих пор не понимаю.

– Нечего понимать. Ты была под действием одного препарата, слабенькое психотропное. В сотни раз слабей тех, что тестирую сейчас. Тогда твоя поддержка и помощь мне были необходимы. Сейчас тоже нужна, разумеется, – ого, похоже у Мари язык начал заплетаться ещё сильней. – Можно сказать, что сейчас я нуждаюсь в тебе намного больше, чем за все годы до этого.

Потом кто-то пьёт. Затем в полной тишине раздался громкий звук оплеухи, и бьющегося стекла. Один стакан точно разбит.

А Мади разозлилась. Ещё бы, кому понравится роль лабораторной мыши. И никакого права голоса, жизни, возможности спастись. А мы тут все такие. Добро пожаловать в ряды подопытных, директриса!

– Какая же ты тварь! Из меня тоже решила сделать подопытную? Тебе мало что ли тех, от кого отказались из-за ненужности? Ты ещё умудрилась притащить в этот рассадник малолетней преступности племянницу.

– Больше никогда не смей поднимать на меня руку, сестра. Не посмотрю, что мы родные. Поняла? Тот препарат был безвредный, к тому же я проследила, чтобы он был максимально быстро выведен из организма.

Теперь Мади рассмеялась злым смехом.

В этот момент в дверь кабинета неожиданно громко и требовательно постучали.

– Кого там принесло? – недовольство Мари уже можно ложкой есть. Только есть огромная вероятность сразу же отравиться.

– Входите, – Мади всегда так отвечает на стук. Ровно и миролюбиво.

Дверь противно скрипнула, оповещая о визитёре. И она всегда скрипела. Её так ни разу и не смазали.

– Добрый вечер, директриса, – ого, док, собственной персоной, – О, Мари, и ты тут. Празднуете что-то?

– Да. – Мари прямо сама невозмутимость. – Похороны празднуем. Выпьешь с нами, а? Угощаем.

Наверно он в шоке.

– Нет..мм..спасибо. Хотел сообщить, что в столицу нам ехать завтра днём, в четыре часа. Мари, будь готова к полудню. Пока доедим до вокзала, разместимся. Опаздывать нельзя.

– Стоп, а почему завтра? Мы ведь должны сегодня к полуночи ехать на вокзал, разве нет?

– Нет. Билеты доставили час назад. Они на завтра. На сегодня в продаже билетов не оказалось.

– Хм. Ясно. Ладно, буду готова. По крайней мере успею хорошенько выспаться.

Слишком недовольный тон голоса. Разработанный план убийства так неожиданно, ещё на стадии планирования, сорвался.

– Ладно, я пошёл. Спокойной ночи, дамы.

– Спокойной.

– Ага.

Шаги. Скрип и дверь захлопнулась.

Прошло минут десять. Все это время был слышен только стук льда о стекло. Алкашки, блин.

Первой снова заговорила Мари.

– Плохо. Ну, ничего, я умею импровизировать.

– Ну-ну, импровизатор.

– Значит сегодня спешить некуда.

– Ты и до этого не спешила.

– Что ты бурчишь? Всё будет просто отлично! План всего лишь переносится на завтрашний день. Ты говорила про Карла и Лори.

– Хочешь рассказать про них? Ну давай.

Я даже пододвинула стул ближе к стене, не хочу пропустить ни одного слова. Затаила дыхание, готовая слушать.

– Карл – непревзойдённый гений так же, как и его отец, они очень похожи, даже внешне. Он великий учёный, изобретатель. Хотя ни разу никому не рассказал, что он там со своей командой изобретал в Исследовательском Институте. Там полностью закрытая зона. Этот Институт находится на военной базе. Допуск даже учёному получить трудно, остальным же просто нереально.

– Удивительно, ты его до сих пор любишь. Пробовала туда попасть?

– Пробовала. Люблю, – и замолкла на долгие несколько минут. Я почти что потеряла надежду услышать ещё что-то о нём. Тут она заговорила, а я вздрогнула от неожиданности, едва не свалившись со стула. – И ненавижу, потому, что не могу быть с ним. Несмотря на то, что о работе, разработках и политике он никогда и нигде не говорит, он очень общительный. Даже аристократическое воспитание не сделало из него сноба. Он может найти общий язык буквально с любым человеком. Очень эрудирован, умеет красиво и содержательно донести свои мысли. Из-за того, что много путешествовал, почти с самого детства, рассказывал много историй, что с ним произошли. Даже что-то страшное может перевести в шутку и все будут ржать в голос. Много историй и не про себя знает. Шутки и анекдоты – его оружие массового поражения. Харизма тоже сражает наповал. Любого человека из любой сферы может расположить к себе так, что этот человек сам будет искать его общества. Никогда, ни до, ни после, не встречала хотя бы отдалённо напоминающего его. Он уникален и неповторим. А также хорош собой. Его тело великолепно вылеплено.

Неужели я услышала её стон или показалось?!

– Ты прямо идеал мужчины описала, – в голосе директрисы слышна явная насмешка над Мари.

– Он действительно идеал. Мой идеал!

Точно чокнутая.

– Я на него и не претендую, – а перед глазами предстала картина, как она руки поднимает в жесте поражения. – А Лори? Джуанна?

Почему тишина? Я нетерпеливо ждала возобновления разговора полчаса. Слышны были только стук стаканов о стол. Соревнуются они там что ли в способности больше выпить?! Наконец Мари, с сильно заплетающимся языком, продолжила говорить.

– Про Джуанну ничего не знаю. Понятия не имею откуда он её притащил. Ей было двадцать пять. Высокая, рост метр восемьдесят, волосы русые, глаза карие, курносая. Вот и все

знания о ней. Ах, ещё она очень громкая.

Мне кажется, что последнее было сказано с улыбкой.

Чтобы руки не дрожали, пришлось обхватить плечи. А вот губы плотно сжать.

Мари тем временем продолжала:

– Лори. Дети гениев очень редко бывают гениями. И она не гений. Тупая, неуклюжая при том, что скелет ходячий. Единственный плюс в ней – это скорочтение. И то, об этом методе ей и остальным ученикам рассказал учитель литературы, когда они начали жаловаться, что надо за день прочитать книгу в четыреста страниц. Она единственная, кто начал заниматься в этом направлении. Смогла самостоятельно развить скорочтение, примерно до третьего уровня. А во всём остальном она – полный ноль. Ах, да, внешностью пошла в него. Глазами только не понятно в кого. И это всё.

Как она начала говорить, я даже дыхание задержала, чтобы всё услышать. Не зря я так старалась строить из себя неуклюжую дурочку. Она уверена в правоте своих слов. Откуда знает про скорочтение? А глаза у меня действительно серые.

Думала, что будут ещё что-то обсуждать. Но больше не говорили ничего интересного для меня, только пили.

Через некоторое время Мади заговорила, продолжая прерванную мысль.