Ten Gu - Формика

– Но братик…

– Стой я сказал! – голос Дэвида был дрожащим и хриплым, но все таким же грубым и твердым. Он поднялся на ноги и сжал зубы, напрягая желваки.

– Идем, скорее! – глядя куда-то вперед, сказал он Кайлу.

– Но братик, а мама?

– Мама нас потом догонит…

– Она же там, в траве вместе с тетенькой спряталась!

– Ты ее расстроить хочешь?

– Не-е-е-е-е-ет!

– Ну вот, идем быстрее пока папа нас не наш… Знаешь, если заметишь его первым, скажи мне.

Внимание малыша мгновенно переключилось, и в глазах появился блеск:

– Хорошо-о-о-о! А что папа нам купит?

– …новый дом.

Март ( пятнадцать лет спустя )

Деревяшка неторопливо переодевался в раздевалке, сменяя свою тюремную робу на гражданскую одежду. Из камеры хранения отдали все имеющиеся у него тогда вещи. Деревяшка тщательно перепроверил, хотя прекрасно знал, что у него было нечего стащить. Ну кроме того ножа, который следователь забрал как улику.

Джинсы оказались ему велики в поясе, значит, за несколько лет он сильно исхудал. А вот серая футболка в плечах оказалась мала, но под легкой курткой этого не было заметно. Хорошо хоть ботинки только немного жали в пальцах, но терпеть можно.

«Гы-гы, ногти подстригу и можно хоть теплые носки под эти ботинки надевать» – подумал деревяшка, окинув взглядом раздевалку. Мысленно попрощавшись со ставшими уже родными стенами, он вдохнул полной грудью в предвкушении свободы и шагнул через порог. Все, теперь нужно отвыкать от своей тюремной клички и снова вспоминать настоящее имя.

Хмурый охранник выпроводил его из здания тюрьмы, а потом и за ворота. Он, закрывая ворота, приятельски кивнул и ехидно пожелал счастливого пути, на что Деревяшка буркнул что-то невнятное и оскорбительное. Погодка была выше всяких похвал. В народе про такую говорили, что она «шепчет». Солнце заливало все ярким светом, а несколько тучек вдалеке предвещали ночной дождь, но до него было еще долго.

С непривычки Дэвид поморщился от яркого света, и его заставил покачнуться внезапный порыв ветра, говорящий не только о том, что воздух свободы сладок и приятен, но и о том, что деревья вокруг вырубили, и тюрьма теперь находилась на пустыре, по которому ветры беспрепятственно гоняли песок. Все же приятно и непривычно было не ожидать удара дубинкой по спине в любой момент и тяжести наручников на запястьях.

Все равно он ощущал себя потерянно. Вот она свобода. Кругом пустота и пески, а за спиной угрюмое зарешеченное здание. Теперь у него все дороги открыты. В очередной раз. В кармане было немного мелочи, заботливо сохраненные все эти годы, чтобы добраться до города на автобусе. Жаркий сухой ветер ударил ему в лицо. Дэвид попытался вдохнуть воздух свободы полной грудью, но песок, поднятый ветром, попал в нос и глаза, заставив закашляться.

Автобус приехал через половину часа. Может и больше. Часы у него были только на стареньком мобильнике, который был разряжен, так что о времени он мог судить только по движению солнца и приезду автомобиля с баландой для заключенных. Из автобуса вышло всего пара человек, и Деревяшка даже понимал к кому они пришли. За столько времени он знал почти всех посетителей.

По привычке каждого Деревяшка ощупывал взглядом. Некоторые проходили со счастливой улыбкой, некоторые насупив брови. Деревяшка понимал, что кто-то хотел просто навестить, а кому-то приходилось это делать. Он был бы, наверное, рад даже вторым, только его не навещал никто, кроме одного раза. Но лучше бы этого не было.

Несколько лет назад к нему приехал брат со своей новой семьей. В памяти он остался маленьким голубоглазым непоседой, в вечно замызганном, как бы часто его не стирала мать, комбинезончике. А теперь на Деревяшку смотрел приятный молодой человек. По чистому и опрятному виду, хорошей прическе, рассказам об успеваемости и прилежной учебе, можно было только порадоваться за брата. Да и вообще приятно было узнать, что у него все хорошо. Правда, смущало несколько вещей.

Первая – это то, что даже мать, хоть и не была светилом науки, часто жаловалась на легкомысленность и непоседливость Кайла. Так что было непривычно слышать о его успеваемости. А вторая, что из-за стекла на него ожидающе смотрели два мужика, и это поднимало некоторые вопросы. Но не хотелось омрачать встречу глупыми мыслями. Правда, потом, холодными ночами в камере, мысли об этом не давали Деревяшке уснуть. В тюрьме не хотелось говорить об этом, но как только он освободится, он съездит к нему… Тем более, что его хата относительно недалеко от тюряги.

Заняв место в автобусе, он небрежно бросил свой вещмешок и уселся на место рядом. Дорога предстояла долгая, а он не хотел ни с кем беседовать во время поездки. Почему-то настроение было прескверное. Странно даже, все хорошо: отличная погода, свобода, а настроение все равно не то. Да что там говорить? Видеть никого не хотелось. Хотелось только подумать, что делать дальше.

Из тюрьмы автобус ехал почти пустым, и Дэвид даже заснул. Разбудил его только голос водителя по громкоговорителю, объявляющий остановку. Дэвид спохватился, схватил свой вещмешок и соскочил со ступенек на улицу.

Город сильно изменился за это время. Вместо старой побитой деревянной лавки, на которой Дэвид частенько отдыхал, когда ночью ему приходилось возвращаться, теперь стояла пластиковая полупрозрачная кабинка с крышей, на стенке которой красовалась надпись «free Wi-fi». Рекламные плакаты, покрытые неразборчивыми надписями маркерами каких-то вандалов, висели почти на каждой стене. Между столбами были натянуты тканевые холсты с пестрыми надписями, а каждая витрина мигала неоновым светом, отражающимся на водной глади луж на тротуарной плитке.

Здания прибавили не один этаж ввысь. Некоторые стали так высоки, что упирались в небеса. Вокруг все было покрыто глянцевым пластиком подарочной упаковки. Совсем не чета тому городу, который помнил Дэвид. Там все было какое-то привычное, какое-то родное. Пускай и не всегда идеальное, но совсем не такое, как на выставке.

Вместо привычных закоулков, канав, сколотых бордюров, стелился идеально ровный асфальт, по которому носились блестящие автомобили. А по аккуратным пешеходным переходам озабоченно передвигались люди, хмурящие лбы над огромными списками своих проблем, до которых никому, кроме них, не было дела.

Свернув за угол, он оказался во дворах. В отличие от лоснящегося фасада, тут все оставалось почти как прежде, и Дэвид с облегчением выдохнул. Он, было, думал, что зря он попытался срезать, но впереди замаячил дом, очертание которого показалось ему знакомым. Было видно, что его уже ремонтировали, но еще не меняли на такие, как те, что снаружи. Гладкие, блестящие витринами и неоновой подсветкой и так похожие друг на друга.