Франсин Тун - Дочь ведьмы

Лорен вспоминает, как однажды спасла от кошки птицу. Птица была так больна, что казалась совершенно ручной и сидела у нее на плече, и девочка надеялась, что она станет ее питомцем. Она накормила ее и соорудила гнездо в ящике комода. Но на следующий день птица умерла. Отец тогда сказал, что кошачьи зубы – это как яд и у птицы не было ни единого шанса.

Он сминает еще одну газету и складывает растопку в горку, добавляя брикеты торфа, напоминающие толстые ломти шоколадного пирога. Он чиркает спичкой, и бело-зеленый мох на растопке начинает потрескивать и скручиваться. Найл задергивает тяжелую синюю штору на дверном проеме. Он снова смотрит на огонь, потом идет в другой конец комнаты и достает из буфета полупустую бутылку виски. Потом пьет, сгорбившись на диване. Входит Джеймсон и ложится у камина. Лорен опускается на колени и поглаживает спаниелю животик. Скорее он ласкает ее, чем она – его…

Могу я вас кое о чем спросить? Вы вампирша? Вы келпи?

Вслух этих слов она не произносит. Посмотрев на отца, она говорит женщине:

– Все хорошо. Мы о вас позаботимся.

Бледная молодая женщина все еще смотрит куда-то в стену, а Лорен пытается понять, не глухая ли она и понимает ли вообще по-английски. Словно прочитав ее мысли, женщина смотрит ей в глаза и улыбается.

Лорен отворачивается.

– Папа, я хочу есть. – Сказав это, она вновь оглядывается.

Ткань халата и цвет волос женщины – все в ней таинственное, загадочное. И все же знакомое. Возможно, знакомым ей показался запах женщины – в момент, когда та сидела рядом с Лорен в пикапе. Она пахла теплой кровью и землей, как ночной зверь, только что выбравшийся из своего логовища. Женщина сидит неподвижно, но Лорен кажется, будто женщина двигается… У нее огромные черные глаза. Когда Лорен отворачивается, она чувствует, как они впиваются ей в спину.

– Папа, а что мы будем есть сегодня вечером? – Ей хочется, чтобы вечер прошел как обычно.

Отец медлит с ответом.

– Сколько вопросов, Лорен… У меня от них голова кругом идет.

– Я просто…

– Потерпи немного, хорошо? Ради всего святого!

Когда он говорит вот так, плотно сжав губы, с резкими нотками в голосе, Лорен знает, что лучше помолчать. Вздохнув, он садится в кресло и начинает скоблить ножом маленький деревянный обрубок, придавая ему форму совы. Лорен кажется, что он не может быть слишком уж раздражен, раз вырезает сову для нее. Вейри как-то сказала ей, что с гэльского сова переводится как «ночная ведьма». Именно такими она и представляет себе сов, когда слышит их уханье в темноте. Вскоре деревянная «ночная ведьма» окажется возле ее подушки…

– В морозилке есть тушеное мясо. Кролик. – У отца грустные глаза. Вот так он выглядит, когда никого не слушает и целиком погружен в свои мысли.

Молодая женщина встает, за ней неотступно следует ее тень. Отец Лорен поднимается со своего места и минуту смотрит ей в лицо. В свете камина его глаза все еще выглядят сонными и остекленевшими.

– Только посмотри на себя, – бросает он женщине.

Та не отвечает, потом садится в коричневое кресло, молчаливая, как ночной мотылек. Найл качает головой и идет в сырую и холодную подсобку, чтобы достать из морозилки тушеное мясо. Он кладет ледяной комок в металлическую кастрюлю и ставит на огонь. Обычно они едят простую пищу: картофельное пюре, яичницу-болтунью, сосиски. По воскресеньям он иногда зажаривает курицу или тушит кроличье мясо. Лорен наблюдает, как отец достает из буфета вторую бутылку виски.

Отцовская винтовка стоит у кухонной двери. С ней он охотится на кроликов, фазанов и лис. Лорен никогда не видела, как погибают эти животные, но зато часто слышала выстрелы в лесу. Она видела кроличьи шкурки и их тушки, подвешенные в саду и разложенные на кухне. И даже как-то коснулась одной рукой. «Осторожно, – всегда напоминает ей отец, – клещи». Джеймсон ест внутренности этих животных, ну, то есть те части тела, которые человек обычно выбрасывает. Ему они нравятся. И когда он находит в лесу мертвое животное, то переворачивается на спину и начинает кататься. Наблюдая за женщиной, Лорен думает об этих животных, об их внутренностях…

Отец Лорен опускается на корточки перед женщиной, но та по-прежнему не смотрит ему в глаза. Он пытается заставить ее поесть из дымящейся миски, поднося к ее губам стальную ложку. Он дует на еду и вновь протягивает ей. Но рот женщины плотно закрыт. Он пробует в третий раз, ложка снова оказывается у ее плотно закрытого рта.

– Я страшно голоден, – говорит отец.

Он берет свою миску, садится рядом с Лорен за деревянный кухонный стол, и они молча едят вместе. Еда успокаивает. Лорен поднимает голову. Седеющая отцовская борода немного трясется, когда он ест. Над миской возвышаются плечи и голова. У него такие сильные и загрубевшие от работы руки. Вообще, он постоянно чем-то занят: чинит изгороди, рубит столбы, вбивает их в землю, раскручивает проволочную сетку. И внутри дома у него тоже полно всяких дел. Стулья, ящики и полки сделаны из дерева, которое он достает на лесопилке. На предплечье у него татуировка – голубая роза.

Когда огонь начинает затухать, он берет женщину за руку и подводит к комоду в своей спальне. Здесь, наверху, еще холоднее. Он достает свою черную футболку «Моторхед» с изображением пламени на спине и засовывает под мышку. Лорен видит, как женщина дрожит от холода. Она стягивает клетчатое одеяло с постели и посильнее в него закутывается. Свет отец так и не включил.

Найл ведет женщину в ванную и запирает дверь. Там они находятся довольно долго. До нее доносится звук льющейся воды. Ей тоже хочется под горячую воду или поближе к растопленному камину в гостиной. Она прижимает ухо к двери ванной и слышит низкий голос отца, который что-то напевает.

– Папа, тебе помочь?

– Нет, детка. Я буду через секунду.

Лорен медленно расхаживает по коридору, завернувшись в одеяло, как в тогу. Ее тыквенное ведерко стукается о колено. В их доме никогда не бывает светло, разве что возле мансардного окна над лестницей. Пол во всех комнатах, в том числе и в пропитанной сыростью ванной, застелен ковролином ярко-синего цвета. Маленькие окна закрыты сетчатыми занавесками, а вход в гостиную завешен тяжелой бархатной шторой. Столик на тонких ножках в коридоре завален нераспечатанными письмами. Стены обшиты темно-желтой сосной. Висит несколько картин с холмистыми пейзажами, ледяными реками и дикими животными, написанными в мягких, пастельных тонах…

Лорен напряженно вслушивается, но слышит лишь стук капель в холодной подсобке. И больше ничего. Ручейки воды капают с потолка в красное ведро, которое отец выставил накануне. Он обещал скоро починить водосток. Снаружи ветер усиливается, и начинается дождь. В ее спальне на стенах нарисованы контуры лошадей, приколоты страницы, аккуратно вырванные из журналов. На карнизе висят ловцы снов с густыми перьями.