Tais - А&В. Бабочка

Вернулся домой Дэн очень поздно. Там его уже с нетерпением ждали. Хряк не врал, когда говорил, что его папаша полицейский. Как оказалось, его отец и отец Дэна работали в одном подразделении и были хорошо знакомы. Конечно, Хряк выставил все так, что он несчастная ни в чем не повинная жертва, а Дэн – чудовище, держащие весь двор в страхе. Этому было не сложно поверить, глядя в эти как бы невинные полные слез глаза, которые этот Хряк так умело состроил. Влетело Дэну по первое число, несмотря на все его оправдания. К тому же и без того неидеальная репутация была испорчена, и чураться его стали даже те, с кем он хорошо общался. «Что ж, не велика потеря» – думал Дэн. Он и так большую часть времени был сам по себе, поэтому его это не сильно расстроило. Его, вообще, вся это ситуация ни чуть не огорчила. Все, что он чувствовал, это злость и желание отомстить Хряку, желательно, побольнее. Но возможности это сделать, понятно, не представлялось.

Новак считал, что с Дэном обошлись крайне не справедливо. Хоть Дэн его об этом и не просил, он пытался помочь ему, чем только мог, но безрезультатно. Слушать его никто не стал, так же как и Дэнниса. Было ли то божье проведение или простейшая случайность неважно, один случай смог расставить все по своим местам. Новак наткнулся на Хряка, когда он измывался над голубем, выщипывал его перья, поджигал лапки, ломал хрупкие птичьи косточки. В процессе его лицо то и дело озарялось бешенной улыбкой. Было хорошо видно, что страдания этого маленького существа приносили ему наслаждение. Он был один в укромном уголке среди больших кустов, и по счастью, Новака не заметил. Силенок отобрать голубя у Новака не было и, размышляя, что делать, он внезапно будто прозрел и включил камеру на телефоне. Он снял все издевательства над птицей и по настоянию Дэнниса выложил видео в Сеть. Оно получилось настолько жутким и скандальным, что моментально разлетелось. После этого в слова Дэна, наконец, поверили, а Хряк во дворе больше не появлялся. Ходили слухи, что его упрятали в психушку, но подтверждений этому не было. Все, что он знал наверняка, это то, что его отца понизили в должности. Об этом с нескрываемым удовольствием сообщил отец Дэна. Нельзя сказать, что исход его удовлетворил, он желал Хряку куда больших страданий, но это лучше, чем ничего. После этого случая с Новаком они стали тесно общаться. Дэну было противно возвращаться в компанию, где его предали и поверили словам Хряка, а этот странный мальчишка оказался отличной заменой.

С тех пор прошло почти 13 лет. С каждым годом дружба их крепла и уже, казалось, ничто в мире не способно ее разрушить. Именно так совсем недавно думал Дэн. Как оказалось, зря. Александр Новак – человек со всех сторон неординарный, разительно отличающийся от других нормальных людей. И не только внешностью, физическими данными, здоровьем и взглядами на мир, но даже сексуальной ориентацией. Об этом Дэн догадался в подростковом возрасте. Новак сам в этом не признавался, никак не намекал, и в целом, и повода так думать никому не давал, но Дэн это почувствовал. Он знал, что друг его вот такой и все тут, как бы нелогично это не звучало. Это совсем не вписывалось в ту идиллию идеального будущего, которое Дэн себе нарисовал в голове – что они проживут всю жизнь как два лучших друга, заведут семьи, совместный бизнес и дети их так же, как и они, будут «не разлей вода». Конечно, от такого поворота он не был в восторге, но был готов с этим смириться. Если для него так лучше – то пусть. Но все опять обернулось наихудшим образом. Новак влюбился. Первая сумасшедшая неописуемо сильная любовь, подогретая бурлящими гормонами. Проблема в том, что объектом этой любви был Дэн. Все эти взгляды, недвусмысленные намеки, которые Новак делал, скорее всего, неосознанно, не заметить было нереально. И для Дэна каждый этот намек был словно удар розгами. «Зачем? Почему именно я?» – думал каждый раз Дэн и ответа никогда не находил. По его мнению, Новак предал его, предал их дружбу, разрушив окончательно все его мечты о совместном будущем. Ответить на эти чувства взаимностью он не мог – ему всегда нравились девушки, а чувства, что Новак к нему питал, он считал отвратительными, противоестественными, неправильными. В глубине души он понимал, что Новак не нарочно втюрился, но не винить его в этом он не мог.

Первое время он надеялся, что все это временно, скоро пройдет, но время шло, а ничего не менялось. Дальше он решил действовать. Как свести любовь к нулю? Ответ: заставить возненавидеть предмет обожания. Ненависть вытеснит все. Все самые уязвимые места Новака были как на ладони, прицелься и бей. Он насмехался над его болезнью, его внешностью, отпускал крайне обидные шутки, обесценивал ими все его мечты и стремления, издевался над ним, как только мог, и рукоприкладства не сторонился. Он словно пытался открыть ему глаза. Вон, мол, посмотри, какой я на самом деле, разве можно такого любить? Но Новак не прекращал. Каждый раз он его прощал и делал вид, что ничего не произошло. Это злило Дэна еще сильнее. Ну, насколько нужно себя не уважать, чтобы терпеть такое? Любой нормальный человек послал бы его куда подальше и был бы счастлив. Но он – ненормальный. В результате Дэн пришел к выводу, чтобы выбить эту любовь невозможно. Никак. Совсем. Остался один выход – прекратить общение. Он стал его избегать, не брал трубки, пропадал иногда на несколько недель, но выкинуть его из своей жизни навсегда так и не смог. Оказалось, что не так уж и просто вычеркнуть из своей жизни самого близкого тебе человека. Он физически ощущал потребность в общении с ним. И если пару-тройку недель он еще кое-как без него обходился, то потом еле сдерживался, чтобы не позвонить ему или не зайти в гости. Это было похоже на ломку наркомана. Первое время без дозы еще нормально, терпимо, но с каждым днем твои мысли все больше поглощает эта дрянь, и в один момент ничему другому в твоей голове просто не остается места. И вот ты срываешься, закидываешься очередной дозой, а потом муки совести и ощущение полной беспомощности. Так постоянно происходило с Дэном. Он не мог с ним общаться и не мог не общаться. Что тот вариант, что этот причинял ему сильные страдания. Каждый раз, думая об этом, он представлял себя загнанным в клетку зверем, прутья которой были под постоянным напряжением, а за ними лежала тарелка с вкуснейшей едой. И тут два варианта: либо ты не приближаешься к прутьям, но страдаешь от голода, либо утоляешь свою потребность, но тебя бьет током. Выхода из этой клетки он не находил, и это сводило его с ума.

Этот мерзкий звон не унимался. Поворчав, он нажал на сброс вызова и сел на кровати. Говорить с ним он не имел никакого желания, но сегодня придется. Сегодня они сдают экзамен на поступление в Старшую школу. Протяжно зевнув, он поплелся в ванную, наскоро принял душ и, накинув домашние шорты и футболку, пошел на кухню завтракать. На завтрак – простые тосты с клубничным джемом, и крепкий несладкий кофе, такой, чтобы от горечи скулы сводило. Пережевывая тосты, он думал о том ангеле, которого вчера повстречал. И настроение его начало улучшаться. Незаметно для себя, он даже заулыбался, чего с ним уже давно не случалось. Родители, видимо, еще спали, поэтому дома царили тишина и покой. Кухонная занавеска слегка колыхалась от ветра из приоткрытой форточки. В воздухе перемешались запахи утренней свежести, свежескошенной травы и бодрящего кофе. Откуда-то издалека доносился детский смех, лай собаки и приглушенный гул автомобильной дороги. Он закрыл глаза и полностью погрузился в это блаженное спокойствие, но его вырвали из него самым бесцеремонным образом. Зазвонил домофон. Он измученно вздохнул и продолжил сидеть за столом, попивая кофе. Подходить к нему он не хотел ни за что на свете.