Брендан Райх - Проект «Немезида»

Даже сильно сощурившись, рассмотреть как следует я не могла.

– Кажется… черные треугольники. Или что-то звездообразное? Отсюда не видно.

Гвоздь отклонился назад и принялся листать снимки в телефоне.

– Военные штучки, это уж точно. Но я никогда раньше не видел такого символа подразделения. Что само по себе ужасно странно, я такие вещи назубок знаю.

В этом ему и вправду можно было доверять. Отец Гвоздя служил в Силах специального назначения США. До того как его отправили в отставку из-за какого-то мутного случая в Афганистане. Мы с моим другом никогда это не обсуждали, но, судя по выражению, появлявшемуся на лице моей мамы всякий раз, когда об этом заходила речь, его служба закончилась не самым лучшим образом.

Тем временем автоколонна уже петляла между фанерных строений городка – нигде не притормаживая, несмотря на возгласы зевак и свист пьяных гуляк. Она выехала из городка и, покачивая кузовами, свернула на дорогу к Старому форту – покрытую грязью, почти заброшенную, и к тому же ведущую в тупик на восточном конце долины.

– Ого! – Гвоздь взглянул на меня. – Там только одно им может быть нужно.

– Угу. – Я провожала кортеж глазами до тех пор, пока он не исчез из зоны освещения фонарей. – Предположительно – ничего.

Как и все остальные жители Файр-Лейк, я была в курсе слухов о «федеральных владениях». Это было что-то вроде старого лагеря для интернированных. Или законсервированного ядерного полигона. Или другого полигона – учебного, принадлежавшего Боевой морской группе быстрого развертывания. В общем, много ходило разговоров. Но в любом случае, «владения» эти были заброшены задолго до моего рождения, и об их существовании напоминал лишь забор из рабицы да несколько знаков «Не приближаться!».

Конвой тем временем исчез за деревьями, и когда спустя несколько минут он с другой стороны не показался, ответ стал очевиден.

Гвоздь похлопал себя по бедру.

– Что-то случилось. Что-то такое, чего раньше никогда не случалось.

– Может, и случалось, откуда ты знаешь? Сейчас уже поздно. Может, они всегда появляются по ночам?

Гвоздь решительно покачал головой.

– Нет. Я бы знал. Отец бы ничего такого не пропустил, можешь не сомневаться.

Я прикусила язык. Уэнделл Руссо, хотя и имел репутацию механика-аса, надежным человеком не слыл у большей части населения городка. Разве что мистер Каппель, владелец винного магазина, возможно, считал иначе. Но Гвоздь, даром что частенько получал от отца по первое число, старика своего уважал.

– Пошли-ка домой, – неожиданно заволновался Гвоздь. – Мой телефон тут сигнала не ловит, а мне обязательно надо загуглить эту эмблему. Кстати, как ты думаешь, что там сейчас происходит? Лично я насчитал целую кучу солдат. Где они там все спать собираются?

Гвоздь перелез на ветку ниже и на секунду застыл там, внимательно глядя на меня.

– Эй, слушай, ведь ты собиралась что-то мне сказать, перед тем как они появились.

Я набрала воздуха в легкие, повернулась так, чтобы ему не было видно моего лица, и ответила:

– Да нет. Ничего.

Часом позже, я сидела одна у себя в спальне. Мама уже успела уснуть.

Когда Гвоздю наконец удалось подключиться к интернету, поиск среди символов армии США ничего не дал. Ему в это не верилось, он раз пятнадцать повторил поиск. Я чувствовала, как его обуревает одержимость, ну а мне на сей раз было просто любопытно, не более.

Что-то здесь, конечно, было нечисто.

Как минимум время.

Военное подразделение с неизвестными знаками отличия является в нашу сонную долину той же ночью, когда обнародовали новости о Молоте. Мне вообще не нравятся совпадения, а уж такие значительные – и того меньше.

А что такого? Молот пролетит мимо, что еще может иметь значение?

Я нырнула в старую поношенную майку и мальчишечьи шорты. Выпила стакан воды. Почистила зубы и умылась. И тут мой взгляд упал на них. Вот они, на ночном столике.

Маленькие голубые таблетки.

Я принимала по одной в день целых шесть лет.

Несколько минут я молча смотрела на флакон. Потом решительно отправилась в уборную и спустила таблетки в унитаз. Щеки горели. Флакон я тоже выбросила и быстро запрыгнула в постель.

Доктор Лоуэлл.

Это он скармливал мне все эти истории про бред и психические расстройства.

Взвесив все возможности, я наметила план действий.

Доктор Лоуэлл наверняка пишет «историю болезни». Моей болезни. И там говорится о том, что именно мне прописано.

Надо добраться до этих записей.

Я стою, прижавшись спиной к ряду шкафчиков цвета лайма.

Мимо проходят двое мужчин в униформе, их туго зашнурованные ботинки стучат по полу, выложенному в шахматном порядке желтыми и белыми плитами.

Миссис Томпсон сжимает мое плечо. Она говорит что-то успокаивающее, но я ее почти не слышу. Что эти люди делают в нашей школе? Почему все учителя вдруг натянули на себя эти широкие фальшивые улыбки, которые явно не имеют ничего общего с их настоящим настроением?

Мимо хромает, хмурясь неизвестно на что, директор Майерс. В отличие от остальных, он не притворяется. И это плохо, я знаю. Ведь взрослые всегда притворяются до последнего.

Миссис Томпсон собирает вокруг себя приготовишек – весь класс. Мы с Томасом стоим рядом, сцепившись пальцами. Ноа болтается неподалеку. Он тяжело дышит, глаза округлились, как суповые тарелки. Его я тоже беру за руку. Не хочу, чтобы ему было страшно.

Он, кажется, удивлен. Мы не разговаривали со вчерашней вечеринки в классе, когда у него не получилось сразу задуть свою половину именинных свечей, и мне пришлось ему помогать. Но руки он не отнимает.

– Помните, о чем мы с вами говорили, ребята, – начинает миссис Томпсон. – На дальней стороне долины произошел выброс вредных химикатов. Из-за них мы можем заболеть. Но мы этого не хотим, верно?

Мы киваем – одновременно, как маленькие роботы.

– Вот именно. Поэтому группа очень хороших людей из… из… – она морщится прежде, чем продолжить, – …из государственных служб приехала нам на помощь. Они дадут нам специальное лекарство, чтобы ничего плохого с нами не случилось.

Над толпой детишек поднимается чья-то рука. Это Тоби.

– Мой папа говорит, что в Скальный ручей кто-то спустил пестициды, – почти шепчет он, широко раскрыв глаза, – и из-за них у всех у нас будет рак, а виноват во всем президент.

Миссис Томпсон надевает на лицо фирменное выражение бесконечного терпения.

– Никто раком не заболеет, Тоби, и президент не имеет к этому никакого отношения. – Она поворачивается, обращаясь ко всей группе. – Патогенные микроорганизмы случайно попали в окружающую среду. Кстати, все помнят, что на прошлой неделе мы говорили о микробах? О том, почему мы моем руки перед едой?