Лили Рокс - Территория насилия

Я сейчас чувствовала себя точно как Джек. Нажралась дерьма, и ничегошеньки не исправила. Можно было просто гордо плюнуть в наглую рожу Гиртдж Готфридовны и наговорить ей побольше гадостей (может, удалось бы найти те слова, которые кольнули бы ее в самое облепленное холестериновыми бляшками и изжеванное диабетом сердце и довели бы до инфаркта). Результат был бы тот же, но я бы могла воображать себе, что сохранила хотя бы крупицы собственного достоинства.

Хотя разве сейчас такое понятие как «человеческое достоинство» имеет хоть какой-то смысл? О «сохранении достоинства» можно было говорить в те времена, когда красавец-граф делал непристойное предложение чистенькой крестьяночке. Та, сохраняя достоинство, отказывалась (не даю поцелуя без любви, не дарю любви без венца), и он насиловал ее в миссионерской позиции. Она опять, сохраняя достоинство, говорила «нет», и оставалась зарабатывать тяжким трудом на пропитание себе и младенцу с тонкими аристократическими чертами. Возможно, быстро умирала, надорвавшись на работе, но до самого конца сохраняла человеческое достоинство.

А в наше время, если я не буду делать то, что мне велят, то на меня даже пули тратить не будут. Вышвырнут за ворота, где я сначала буду реветь, как свинья на бойне, пока меня будут до смерти насиловать, затем мое мясо сначала превратят в бифштексы, а потом в дерьмо. А из черепушки чувак кубок сделает, и какой-нибудь богатей украсит им свой интерьер в пентхаусе или в рабочем кабинете. Именно это произошло с моей лучшей подругой. Почти то же самое случилось с моим отцом. Только мама избежала этой участи, сгнив заживо.

Что будет завтра?

Меня напичкают успокоительными, от которых я быстро превращусь в такую же желеобразную тушу, как Гиртдж Готфридовна?

Дабы преподать мне урок перестанут давать таблетки Кире, и она сгниет заживо на моих глазах?

Нас обеих вышвырнут с базы, потому что мы строптивые, неблагодарные дряни, и «на воле» нас оприходуют мародеры? С этими мыслями я впала в какое-то болезненное забытье.

Проснулась я поздно. Очевидно, меня не разбудили в положенное время и оставили спать, сколько влезет. Такое отклонение от стереотипного режима сразу же ввело меня в состояние ужаса. Ну, вот! Началось!

Я метнулась в комнату Киры. Ее там не было.

Вернулась к себе, села на кровать и тупо уставилась перед собой. Совсем как Кира после убийства Нины мародерами.

Я оглядела комнату. Осколков вибратора нигде не было видно. То есть персонал зашел и тихонько все убрал, пока я дрыхла. Значит, наверное, нас не собираются выгонять? Но где же тогда Кира? Что с ней?

Немного позже обычного мне подали обед. На этот раз тележку с едой катил Дмитрий.

При виде парня у меня внутри разлилось тепло. Я пыталась отогнать от себя эти проклятые ощущения, которые могли напомнить мне о случившемся в нашей квартире, но предательское тело вело себя странно, и совершенно независимо от моего желания.

– Проголодалась? – весело спросил он.

От его голоса у меня по телу пробежались мурашки. Боже, что это такое? Что со мной?

Я ничего не ответила, только хмыкнула что-то невнятное.

Блюда были даже роскошнее обычного: суп из акульих плавников (я его очень любила); порция утки по-пекински; фруктовый салат; какое-то диковинное пирожное. Я мрачно принялась за еду.

– Что смурная такая? – спросил Дмитрий.

– Бурная ночь была! – буркнула я.

Дмитрий лукаво подмигнул мне, и у меня почему-то стало чуть легче на сердце.

– А где Кира? – спросила я.

– На анализ крови отвели. Ее таблетки усовершенствовали, хотят снизить концентрацию, поэтому теперь будут ежедневно анализ крови делать, чтобы видеть, все ли в порядке.

Я с облегчением вздохнула и стала уписывать роскошные яства за обе щеки.

Чуть позже меня отправили на обычный сеанс к психологу. Гиртдж Готфридовна сразу развеяла мои страхи.

– Вот видишь, как замечательно! – заявила она, едва я уселась в кресло напротив нее. – У тебя прекрасный темперамент и мощный потенциал. Тебя ожидает блестящее будущее, головокружительная карьера, если только сама все не испортишь.

– Первое впечатление всегда самое сильное, – продолжала разглагольствовать Гиртдж Готфридовна, – а с твоим темпераментом, особенно. Вчера твоя игрушка сломалась. Не беда! Вот тебе новая. Играй каждый день. Это полезно для ментального и сексуального здоровья. Если сломаются, ты получишь другие.

И с этими словами она протянула мне огромную подарочную коробку, завернутую в роскошную, блестящую бумагу с коронами и геральдическими лилиями.

– Да, да, Гиртдж Готфридовна, – бубнила я, прижимая к груди подарок, – Обязательно.

Говоря это, я лихорадочно пыталась вспомнить, направление взгляда в какую сторону психологи считают доказательством лжи. Но голова шла кругом, и дурацкая таблица (вправо вверх – лжет; влево вверх – говорит правду), над которой мы так много смеялись вместе с Ниной, совершенно вылетела у меня из головы. Тогда я начала крутить головой и вращать глазами. Вид у меня был настолько идиотский, что Гиртдж Готфридовна снисходительно улыбнулась.

– Терпение, мой друг! – пророкотала она. – У тебя будет еще время вдоволь наиграться с новыми игрушками. А сейчас давай-ка выполним тест, – и она протянула мне уже хорошо знакомый тест Роршаха с чернильными пятнами.

Вернувшись в свою комнату, я сначала хотела грубо сорвать изумительно красивую оберточную бумагу, но вспомнила, что Кира делает из оберток оригами, и осторожно развернула подарок, стараясь сохранить упаковку.

Из большущей коробки я достала еще один прекрасный шоколадный набор и большой футляр. Собственно, это был даже не футляр, а великолепная серебряная шкатулка в стиле Фаберже, украшенная эмалью и сверкающими камнями. Вещь была действительно настолько красивая, что несколько минут я сидела и любовалась ею, забыв обо всем на свете.

– Ух ты! – раздался над ухом голос Киры. – А от тебя Дед Мороз никак не отстанет! Опять подарки принес! Классная штука!

– Да уж! Класснее не придумаешь, – ответила я, подняла глаза на Киру, и замерла в ужасе.

К набору синеватых прыщей первой стадии гнилушки, дремлющих на ее бледных щеках, добавилась еще пара на подбородке. Они были свежими, красными с беловатыми головками.

– Кира, лекарство… – только и смогла прошептать я.

– А, ты про эти, – Кира беззаботно ткнула себя пальцем в подбородок. – Это ерунда. Они сказали, что это обычные, подростковые. Это не гнилушка. Гнилушка под полным контролем. Это просто «девочка созрела», как в песенке поется. Но кровь теперь будут брать утром и вечером. Скоро они всю кровь из меня выпьют, вампиры ненасытные, – и она захихикала.