Харлан Кобен - Пропащий

– Но зачем?

– Призрак хорошо знает твоего брата. Кен ни за что бы не подставился. Даже чтобы спасти тебя. Его можно было выманить только так. – Она показала свободной рукой на всех нас.

Мне нечего было сказать.

– Он так и не пришел во двор той ночью, после леса.

Я повернул голову. Посмотрел на Мелиссу, на отца. Я знал, что все это правда. Каждое слово.

Джули убил Кен.

– Я не хотела причинять тебе боль, – добавила Кэти. – Но моей семье нужно жить спокойно. ФБР выпустило его на свободу, и у меня не осталось выбора. Он не должен был уйти после того, что сделал с моей сестрой.

Отец в первый раз подал голос:

– Что ты хочешь сделать, Кэти? Застрелить его?

– Да.

Дальше все произошло очень быстро. Отец вскрикнул и бросился к Кэти. Она выстрелила, он покачнулся, но продолжал бежать. Уже падая, он успел выбить пистолет и повалить ее, схватив за ногу.

Этого оказалось достаточно. Кен успел выхватить свой пистолет. Взгляд его холодных голубых глаз был устремлен на Кэти. Он не колебался. Ему оставалось лишь прицелиться и выстрелить.

Я прыгнул на него в тот самый момент, когда он нажимал на спусковой крючок. Пуля ушла в сторону. Я повалил его, и мы покатились клубком по земле. На этот раз мы не играли. Он сильно ударил меня локтем в живот и снова навел пистолет на Кэти. Я схватил его за ногу, мы снова начали бороться, но он легко одолел меня и прижал к земле.

– Я не позволю тебе убить ее, – с трудом выдохнул я.

Кен приставил мне ко лбу дуло пистолета. Мелисса испуганно вскрикнула. Краем глаза я увидел, как она достала телефон и начала набирать номер.

– Давай, стреляй! – прохрипел я.

– Думаешь, не смогу?

– Ты мой брат.

– Ну и что? – усмехнулся он. Я успел подумать о том, какие формы принимает зло, и о том, что от него никто не застрахован. – Ты же слышал, что она сказала? Я способен на все – после того, как убил и предал стольких людей…

– Но не меня, – тихо произнес я.

Кен рассмеялся. Пистолет все еще смотрел мне в лоб.

– Как ты сказал?

– Не меня, – повторил я.

Он запрокинул голову и засмеялся еще громче. От его зловещего смеха меня пробрала дрожь.

– Не тебя? Как раз с тобой, – произнес он шепотом мне на ухо, – я поступил хуже, чем с кем бы то ни было!

Эти слова обожгли меня, как огнем. Я поднял глаза. Его лицо напряглось – я был уверен, что сейчас последует выстрел. Я закрыл глаза. Вокруг раздавались крики и шум, но все это, казалось, происходило где-то далеко. Я слышал только, как плачет мой брат. Весь мир растаял. Мы были вдвоем… Я и мой старший брат, который с детства опекал и защищал меня.

Он не убрал пистолет, но больше не держал меня.

– Обещай мне кое-что, Уилл.

– Что?

– Это касается Карли.

– Твоей дочери…

Кен закрыл глаза, лицо его болезненно исказилось.

– Она любит Нору, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы вдвоем позаботились о ней. Вырастите ее. Обещай мне это!

– А как же…

– Пожалуйста… Я прошу тебя!

– Обещаю.

– И никогда не приводи ее ко мне.

– Что?

Он разрыдался. Слезы текли по его лицу и смешивались с моими.

– Обещай мне, черт побери! Никогда не упоминай ей обо мне. Вырасти ее, как свою дочь. И никогда не приводи ее ко мне в тюрьму. Обещай, Уилл! Обещай, а то я выстрелю!

– Сначала отдай пистолет.

Он неловко сунул пистолет мне в руку. А потом поцеловал меня – крепко-крепко. Я обнял его, моего брата, убийцу, и крепко прижал к себе. Он плакал, как ребенок, на моей груди.

Вдали послышался звук полицейских сирен. Я попытался оттолкнуть его.

– Беги! – прошептал я. – Пожалуйста, беги!

Кен не двинулся с места. Я так и не знаю почему. Может, он уже достаточно набегался за свою жизнь. А может, ему было просто хорошо. Он держался за меня до тех пор, пока полицейские не пришли и не оттащили его.

Четыре дня спустя

Мы вышли из машины Креста и втроем направились к зданию аэропорта. Нора шла впереди: ей не терпелось снова увидеть Карли. Я тоже с нетерпением ждал этой встречи, но очень волновался и даже немного побаивался.

– Мы поговорили с Вандой, – сказал Крест.

Я молча посмотрел на него.

– Теперь она все знает.

– И что?

Он остановился и пожал плечами:

– Похоже, что мы с тобой оба станем отцами раньше, чем предполагали.

Я обнял его, страшно радуясь за них с Вандой. Относительно своих перспектив я не был так уверен. Мне предстояло воспитывать двенадцатилетнюю девочку, которую я ни разу не видел. Я готов был сделать для нее все, но, что бы ни говорил Крест, настоящим отцом стать не мог. Мне со многим пришлось примириться. Даже с тем, что Кен, скорее всего, проведет остаток жизни в тюрьме. И все же его отказ встречаться с дочерью вызывал недоумение. Хотя, может быть, он считал, что действует в интересах девочки, что ей будет гораздо лучше без него… Спросить об этом самого Кена я, увы, не мог – со мной он видеться тоже отказался. Это было уж совсем непонятно. Однако его слова, сказанные шепотом: «с тобой я поступил хуже, чем с кем бы то ни было», до сих пор звучали у меня в ушах, вызывая горечь и боль.

Мы с Норой вошли в здание. Крест остался ждать на улице. Мы прошли через детекторы и поспешили по коридору для встречающих, хотя самолет должен был приземлиться лишь через пятнадцать минут.

Мелисса на время поселилась у нас, решив ухаживать за отцом, пока он не поправится. Ивонн Стерно получила наконец вожделенное право на эксклюзивный репортаж. Не знаю, насколько он будет способствовать ее карьере. С Эдной Роджерс мы пока не общались, но я собирался в ближайшем будущем позвонить ей.

Кэти никто не трогал, дело со стрельбой замяли. Я не раз думал о том, как сильно она хотела покончить, наконец, с прошлым и обрести мир. Возможно, события той ночи помогут ей в этом.

Заместитель директора ФБР Джозеф Пистилло объявил, что в конце года уходит в отставку. Теперь я хорошо понимал, почему он так старался, чтобы я не вовлекал в эту историю Кэти, – не только из-за ее здоровья, но и из-за того, что она видела. Непонятно, правда, на самом ли деле он сомневался в показаниях шестилетней девочки, или горе сестры и жажда мести заставили Пистилло исказить слова Кэти в своих целях. Я точно знаю только то, что ФБР одиннадцать лет скрывало показания Кэти под предлогом заботы о ее безопасности.

Меня, разумеется, потрясла страшная правда о моем брате. Но, как бы странно это ни звучало, я рад, что узнал ее. В конце концов, правда, даже самая уродливая, лучше прекрасной лжи. Мой мир стал темнее, но зато теперь твердо держится на своей оси.

Нора наклонилась ко мне. На пальце у нее было то самое кольцо с бриллиантом.

– Как ты?

– Боюсь.

– Я люблю тебя, – улыбнулась она. – И Карли тоже полюбит.