Оксана Кириллова - Закон возвращения энергии

– Не знаю, как ты в таком состоянии умудряешься думать о других.

– Я сейчас, здесь, как раз особенно много думаю о себе. О будущем. О нас. Я уже люблю этого ребенка. Обязательно напишу для него книгу сказок.

На миг губы Анны сжались, и она быстро отвела взгляд. Это была очень больная тема: с того дня, когда узнала о своей беременности, она выжала из себя всего несколько страниц. Даже в относительно хорошие в плане самочувствия дни не получалось практически ничего.

– Ну конечно, напишешь, – подхватил Тим. – И не одну. А пока отдыхай, набирайся сил.

Уйдя из больницы, он понуро плелся по улице, как продрогший бродячий пес. В квартире никто не ждал, и из нее точно утекла вся жизнь. Шкаф с книгами, которые не хотелось читать. Стол, за которым не хотелось сидеть одному. Двуспальная кровать…

«Лучше бы этой беременности вообще не было». В который раз Тим поймал себя на этой мысли и даже не устыдился ее.

А ведь он сам так хотел качать на руках свое дитя, слышать его беззаботный звонкий смех, кормить его с ложечки, включать ему мультики, дуть на его разбитые коленки.

Но Анна…

Иногда Тим чувствовал себя владельцем зоопарка, запершим в клетке экзотического свободолюбивого зверя. Когда они начали встречаться – в студенчестве, – его особенно восхищала как раз самодостаточность Анны. Она жила одна в квартире, где провела детство (отец давно умер, а мать снова вышла замуж и уехала) и редко приглашала гостей. Почти не тусовалась, в отличие от ровесников. Всегда подрабатывала сразу в нескольких местах, но, снова в отличие от других, не гналась за какими-то благами – одеждой от кутюр, дорогими часами, отпусками в модных местах. Был бы хоть клочок бумаги и ручка – и этого хватит.

Впрочем, путешествовать она любила, но по-своему – в небольшие городки, без сопровождения и экскурсий. Подолгу созерцала красивые пейзажи, а потом, охваченная вдохновением, прибегала в гостиницу и писала, пока не закончится ручка или не сядет батарейка у старенького ноутбука.

Тим очаровался Анной чуть ли не с первого взгляда, но она явно ни в ком не нуждалась, и ему пришлось долго налаживать контакт. Обрывочные разговоры в столовой (они учились в одном корпусе университета, только ее специальность была связана с иностранными языками, а его – с программированием), «случайные» встречи на остановке не могли сдвинуть дело с мертвой точки. Девушка была дружелюбной, но лаконичной – и всегда ускользала прежде, чем Тим решался куда-нибудь ее пригласить.

Помог невероятный счастливый случай: как-то в выходной они столкнулись – на сей раз правда совершенно случайно – на автовокзале. Анна ехала в очередной маленький город, который понравился ей по фотографиям, а Тим – к знакомым в глушь. Оба пришли пораньше, так что было время поболтать.

За полчаса Тим, кажется, пересказал Анне всю свою жизнь: детство без родителей, поступление в университет, увлечения, забавные истории… Она в основном слушала, качала головой или улыбалась, поощряя его на продолжение.

– А чем живешь ты? – наконец спросил Тим.

Она достала из рюкзака тетрадь с потрепанными краями:

– Вот этим.

Несколько минут ушло на то, чтобы «расколоть» Анну, о чем она пишет.

– Когда как. Эту историю я еще не закончила, не могу о ней пока. А другие… Обычно я никому не… ну… ладно, только кое-что в общих чертах, – сдалась она и принялась расписывать фабулу своей последней завершенной повести.

Начав рассказывать, действительно, в общих чертах, Анна сама не заметила, как увлеклась. Фантазия у нее была отменной, а лучше всего ей удавалось создавать ярких, самобытных героев и держать интригу. Стремительно затянутый в сюжетный водоворот, Тим был раздосадован, когда объявили о прибытии его автобуса.

– Я должен узнать финал! – воскликнул он. – Можно мне почитать?

Анна склонила голову.

– Я еще не готова. На словах легче.

– Тогда дорасскажи!

– Если составишь мне компанию в путешествии. И ты первый, кому я такое предлагаю.

Тим не сразу поверил своему счастью. Приятели, к которым он собирался, потом долго дулись на него, но ему было все равно.

В ту поездку между ними ничего не произошло – были только прогулки и разговоры, а вечером они уже отправились обратно, – но парень влюбился окончательно и бесповоротно.

Через две недели Тим также стал первым, кому Анна дала свою следующую, законченную к тому времени книгу. А еще год спустя – первым и единственным, как он надеялся, мужем этой удивительно мягкой, нежной, ангелоподобной, но в то же время сильной духом девушки.

Теперь они всегда путешествовали вместе, а вечерами он с нежностью наблюдал, как Анна делает пометки на листах, обложив ими весь гостиничный стол. Что-то шепчет, вздыхает – и ерзает на стуле, конечно.

После вуза Анна бросила подработки и устроилась на полноценную работу, связанную с ее специальностью и очень опосредованно – с ее главным талантом. Трудилась без особого энтузиазма, но тщательно, а главным в ее жизни оставалось написание книг. Которые Анна не публиковала, несмотря на уговоры мужа, и показывала лишь ему («Это только мое сокровище. Наше»).

Однако однажды она обмолвилась о том, что была бы не против подержать в руках собственную книгу – со своей фамилией на глянцевой обложке. До сих пор ее работы хранились лишь в тетрадях и в виде кип листов.

Ко дню рождения Анны Тим хотел преподнести ей самиздатовский экземпляр ее книги. Уже нашел нужную компанию в интернете – они обещали сделать все буквально за несколько дней, а доставить через пару недель. Оставалось выбрать произведение.

В тот вечер, вернувшись из больницы, Тим помаялся некоторое время и неожиданно ухватился за спасительную идею заняться подбором книги и, возможно, сделать подарок раньше, чем планировал. Например, к возвращению Анны домой.

«Вид книги обязательно обрадует и вдохновит ее…»

Тим покосился на дверцу секретера, доверху набитого рукописями жены. Одна Анна знала, в каком порядке у нее разложены книги, где готовые, а где черновики. Копаться придется долго, а потом еще порядок наводить – значит, хотя бы на ближайшие часы его отпустят цикличные тревожные мысли.

Он распахнул дверцу. Из переполненного секретера наружу вывалилась небольшая стопка листов. Чертыхнувшись (и откуда это выпало, узнать бы теперь), Тим глянул на один из них и похолодел.

***

Ясным, но не слишком жарким августовским днем Тим впервые взял на руки своего сына. «Наверное, это и есть высшее счастье», – огорошенно подумал он, глядя на мирно спящего младенца.

На самом деле счастья в полной мере он пока не ощущал – видимо, чувство было слишком масштабным для мгновенного и всецелого осознания, – но все уже поменялось. Жизнь не могла стать прежней, что оказалось совсем не страшно – Тим больше и не хотел представлять ее без этого крошечного существа.