Джо Р. Лансдейл - Пойма

Дом выглядел намного изысканнее, чем наше жилище. Прикинул я, что врачебное дело, даже для чернокожего, – не такой уж плохой способ зарабатывать на хлеб.

– Вы уж извиняйте, я на минутку – погляжу, где он там, – сказала дама и скрылась за дверью.

Папа тоже рассматривал обстановку, я увидел, как что-то шевельнулось у него в горле, а лицо омрачила грусть, но тут вернулась дама:

– Доктор Тинн на заднем дворе. Вас ждёт, господин констебль. А это ваш мальчик?

Папа сказал – да.

– Ишь ты, какой очаровательный сорванец. Как делишки, малёк?

Точно так же называла меня мисс Мэгги.

– Хорошо, мэм.

– Ой, и воспитанный-то какой! Заходите ещё.

Она провела нас через заднюю дверь, потом мы спустились по лестнице. За домом обнаружилась аккуратная белая постройка, и мы вошли внутрь. Там была пустая комната с белыми стенами и большим письменным столом, а пахло как будто скипидаром. У стола стоял кленовый стул, а на стуле висел пиджак. У стен располагалось несколько шкафов для бумаг, ещё одна книжная полка – вдвое меньше, чем в доме, и ряд крепко сколоченных стульев. На стене я заметил картину – она походила на ту, что в доме. Картина изображала берег реки: чёрная земля и раскидистые деревья, а между деревьями длинная тонкая тень над рекой.

– Доктор Тинн! – позвала дама.

И вот дверь отворилась, и вышел оттуда крупный цветной мужчина, старше папы; он вытирал руки полотенцем. Мужчина был одет в строгие чёрные брюки и белую рубашку с чёрным галстуком.

– А, господин констебль, – произнёс мужчина. Однако руки не подал. Тогда нечасто можно было увидеть, чтобы цветной жал руку белому.

Папа протянул ладонь, доктор Тинн удивлённо перебросил полотенце через плечо, и они пожали друг другу руки.

– Думаю, знаете, зачем я здесь? – спросил папа.

– Знаю, – кивнул доктор Тинн.

Когда он подошёл ближе, я понял, какой доктор Тинн на самом деле огромный. Должно быть, под два метра, да ещё с широченными плечами. Доктор носил короткую стрижку и усики – тонкие, как лезвие опасной бритвы. Чтобы их разглядеть, нужно было тщательно присмотреться.

– Вижу, с супругой-то моей вы уже знакомы, – сказал доктор Тинн.

– Ну формально ещё нет, – ответил папа.

– Знакомьтесь, миссис Тинн, – произнёс доктор.

Миссис Тинн улыбнулась и вышла.

Папа с мамой называли друг друга по имени, но в те годы было вполне обычным делом, чтобы супруги обращались между собой с соблюдением всех формальностей, по крайней мере на людях. Однако я-то к такому не привык, и подобное обращение казалось мне диковатым.

– Тело вы уже осмотрели? – спросил папа.

– Нет. Вас дожидался. Подумал – заместо того, чтобы тащить её сюда, проще будет сходить в ледохранилище. Там всё и провести. Вот захвачу кое-какие нужные штуки, да и пойдём. И скажите мне, где нашли тело-то. Хотелось бы знать кой-какую подоплёку.

– Как скажете, – согласился папа.

Доктор Тинн задумался:

– А что с мальчиком?

– Пару часов пусть сам погуляет, – сказал папа.

У меня оборвалось сердце.

– Ну тогда ладно, – доктор Тинн снял пиждак со спинки стула. – Пошли.

Ледохранилище находилось в большом обветшалом на вид амбаре; когда-то был он выкрашен белой краской, но теперь она вся посерела и пооблупилась. Узкое крыльцо было сложено из свежей древесины – больше ничего нового в этом здании не имелось.

Я знал: внутри пол ледохранилища посыпают опилками. На них штабелями громоздят крупные ледяные глыбы. Ещё там есть стол – на нём от них отпиливают ледышки поменьше, а их потом взвешивают на пружинных весах и спускают по жёлобу в телегу или в кузов грузовика. А лёд такой холоднющий, что если потрогать его рукой, то обожжёшься, а ладонь к нему прилипнет.

А ещё там есть тело. То самое тело, которое я нашёл.

Когда мы подошли к ледохранилищу, у папы вырвалось:

– Вот те раз!

На крыльце, одетый в запылённый белый костюм с брызгами грязи на туфлях и штанинах, сидел и обмахивался соломенной шляпой доктор Стивенсон.

Возле него на крыльце стояла фляга с какой-то тёмной жидкостью – увидев папу, он приложился к горлышку и отставил флягу в сторонку. Рот у доктора Стивенсона как будто не хотел широко открываться, чтобы оттуда вдруг гвозди с заклёпками не повываливались. От его взгляда делалось неуютно – смотрел он так, будто подыскивал, куда бы вам нож всадить.

– А этот что тут забыл? – спросил папа у доктора Тинна.

– Вот уж не знаю, сэр, – ответил доктор Тинн.

– Нечего меня в сэры производить, – сказал папа. – Я же с тобой попросту, вот и ты со мной давай без всяких там сэров.

– Да, сэр… Хорошо, господин констебль.

В это время к ледохранилищу подошёл и доктор Тейлор. В руках он держал бутылку газировки и какие-то сладости из Папашиной лавки. Нарядился Тейлор на этот раз более чем элегантно – с чуть бо`льшим изыском, чем мы привыкли видеть. Штанины брюк, скроенных по последней моде, каким-то образом удалось ему уберечь от грязи, а вот туфлям пришлось похуже. Чистенькая белая сорочка на вид была такой шелковистой, точно пошили её не иначе как из ангельских крылышек. На шею доктор повязал тонкий чёрный галстук – тот поблёскивал, как влажная чешуя водяной змеи, – а мягкую чёрную фетровую шляпу лихо заломил набекрень, словно собрался скорее на танцы, а не на осмотр искалеченного трупа. Интересно, подумал я, а не забыл ли он надеть свою монетку на цепочке?

– Это вот – доктор Тейлор, – сказал папа доктору Тинну. – Он интерн, или как это у них там называется. Приехал со Стивенсоном, потому как тот подумывает уходить на покой, вот Тейлор и решил завести со всеми знакомство, чтобы прибрать себе рабочее место. Он немного франтоватый, ну а так парень-то свой, как мне кажется.

– Сомнительно, что он желает заводить знакомство с нашим-то братом, – протянул доктор Тинн.

– А ты, похоже, прав, – проговорил папа. – Давай тогда его куда-нибудь сплавим.

Папа обернулся ко мне, потрепал по макушке:

– Ну всё, Гарри, до встречи.

Удручённый, побрёл я по улице, потом оглянулся на ледохранилище, понаблюдал, как папа и доктор Тинн заходят туда вместе с доктором Стивенсоном.

Я запутался. Я ведь слышал, как папа говорил, будто старый доктор не захочет иметь дело с трупом, потому что женщина была цветная, но вот же он – выбрался из кабинета, снизошёл до поездки в негритянский городок, чтобы поглядеть на тело! А с ним и доктор Тейлор.

Так размышлял я обо всём об этом, но вдруг позади послышался скрип; я обернулся и вижу: в таратайке, крытой ивовым прутом и рубероидом, едет дряхлый безногий чернокожий старик, а везёт таратайку большой и откормленный белый боров, одетый в кожаную упряжь. Старик совсем лысый, и череп у него сморщенный, точно кожаный мешок, который скомкали, а затем попытались разгладить вручную. Складки на лице такие глубокие, хоть карандаш там прячь. Во рту ни единого зуба. В целом выглядел дедок гораздо старше мисс Мэгги. Да что там, она, по сути, ему во внучки годилась.