Сара Пекканен - Тот, кто всегда рядом

Она зашла в полицейский участок.

Раньше я никогда не была в полицейском участке, но телевизор меня неплохо подготовил: две жесткие на вид скамейки вдоль стен коридора, протертые квадратики линолеума на полу и офицер в униформе за стеклянной перегородкой.

Он не сводит с меня взгляда, пока я приближаюсь к нему, но ждет, пока я заговорю первой.

– Я Шэй Миллер. Я говорила сегодня с детективом Уильямс, и она просила передать ей это.

Я лезу в сумочку за белым конвертом с кулоном Аманды. Я подписала его « Детективу Уильямс», чтобы кулон не потерялся во второй раз.

Я уже собираюсь просунуть его в отверстие под стеклом, когда офицер говорит: «Подождите», – и тянется к телефону. Он слегка отворачивается, и разговора я не слышу.

Потом кладет трубку и снова поворачивается ко мне.

– Детектив Уильямс скоро выйдет.

– А.

Из нашего разговора я поняла, что мне нужно просто занести кулон, чтобы она могла вернуть его семье Аманды. Но, возможно, она хочет забрать его лично.

Я оборачиваюсь и смотрю на длинные, исцарапанные деревянные скамейки. Они привинчены к полу.

Еще секунду стою на месте, а потом подхожу к ближайшей скамейке и сажусь на край, продолжая держать в руках конверт. Я чувствую металлическую цепочку и замысловатое украшение сквозь тонкую бумагу.

Прежде чем позвонить детективу Уильямс, я долго вглядывалась в кулон. Он по-прежнему напоминал мне ослепительное солнце, чьи лучи расходятся во всех направлениях. Золото крепкое, но изысканное. Он кажется дорогим, и я подумала, что семья Аманды может захотеть получить его обратно на память.

Я заметила еще кое-что: цепочка была порвана.

Возможно, именно поэтому она упала с шеи Аманды в метро. Но по дороге в участок мне в голову пришла и другая возможность: кто-то мог сорвать кулон у нее с шеи. Или она могла сделать это сама.

– Шэй?

Я поднимаю взгляд и вижу, что из двери выглядывает детектив Уильямс. У нее темная кожа и короткое афро. Она одета в аккуратный голубой брючный костюм – когда я увидела ее впервые, на ней был похожий серый, – и у нее такое же бесстрастное выражение лица, как когда она допрашивала меня на платформе метро после самоубийства Аманды.

– Пожалуйста, пройдемте со мной, – мягко говорит она.

Я хмурю брови. Что еще ей от меня нужно?

Она ведет меня по коридору, вдоль которого тянутся несколько маленьких пустых комнат – наверное, там допрашивают подозреваемых, – после чего мы выходим в открытую зону со столами и стульями. Пахнет картошкой фри, и я замечаю пакет из «Макдоналдса» на столе офицера, который одновременно ест и заполняет бумаги.

– Садитесь, – говорит она и показывает на стул. Это могло бы быть приглашением, но из-за тона звучит почти как приказ.

Она обходит стол и садится напротив меня. Пододвигает стул ближе, медленно и осторожно.

Когда она достает из верхнего ящика блокнот и ручку и начинает пристально смотреть на меня своими непроницаемыми карими глазами, во рту становится сухо.

Я не могу избавиться от чувства, что попала в беду.

Детектив ведь не может подозревать, что я как-то связана со смертью Аманды. Или может?

Она открывает блокнот на первой чистой странице.

– Расскажите еще раз, как вы поняли, что кулон принадлежал Аманде Эвингер.

– Я увидела фотографию на ее поми…

И тут до меня доходит: должно быть, детектив Уильямс не понимает, зачем я отправилась на поминки незнакомого человека.

«Я не сделала ничего противозаконного, – лихорадочно думаю я. – Просто оказалась в неудачном месте в неудачное время».

Но я держу сломанный кулон, который принадлежал Аманде, и я была рядом, когда она спрыгнула с платформы. Когда я потянулась к ней, пытаясь удержать, не мог ли кто-то подумать, что я ее толкнула?

Я переживаю, что учащенное дыхание можно принять за доказательство моей вины. Детектив Уильямс ждет. И не говорит ни слова.

– Знаю, звучит странно, – признаю я. – Я просто почувствовала с ней эту… эту связь, потому что была там прямо перед тем, как… – Мне едва удается выдавить эти слова. – Вот и все. Я пошла отдать дань уважения.

Детектив записывает что-то в блокнот. Мне отчаянно хочется разглядеть, что именно, но я не могу прочитать крошечные, неровные буквы – тем более вниз головой. Кажется, у нее на это уходит целая вечность.

Она снова поднимает голову. Не уверена, что она верит хоть одному моему слову.

– Откуда вы узнали про поминки?

Внутри все сжимается. Я сама себя закапываю все глубже и глубже. Верхняя губа и брови потеют. Сердце бьется так часто, что мне кажется, детектив Уильямс может видеть его пульсацию сквозь мою футболку – словно это еще одна улика в деле, которое она, возможно, готовит. Сомневаюсь, что невинные люди так паникуют.

– Мне нужен адвокат? – спрашиваю я дрожащим голосом.

Она хмурится.

– Почему вы так думаете?

Я поправляю очки и сглатываю.

– Понимаете, я просто… Я нашла ее адрес, когда узнала от вас ее имя. Мне хотелось узнать что-то о ней, и она жила неподалеку. Поэтому я купила цветок и оставила возле двери ее дома. Там я и увидела объявление о поминках.

Интересно, знает ли уже детектив про оставленную мной желтую циннию и про мою ложь на поминках касательно обстоятельств нашего с Амандой знакомства.

Детектив Уильямс смотрит на меня долгим, пристальным взглядом.

– Может, хотите рассказать мне что-нибудь еще? Вы по-прежнему ходите к ее квартире?

Качаю головой.

– Нет, это был единственный раз, – говорю я, почти плача. – На этом все, я клянусь.

Она закрывает блокнот и протягивает руку. На мгновение мне кажется, что она хочет взять меня за руку, но ей просто нужен конверт. Я отдаю его, заметив, что теперь он мятый и влажный от моих потных ладоней.

– Пока мне больше ничего не нужно, – говорит она, вставая.

Я делаю то же самое, ноги подкашиваются от облегчения.

Пока мы идем по коридору, детектив Уильямс задает мне еще один, последний вопрос:

– Похоже, все это вас глубоко потрясло. Вам есть с кем поговорить?

«Нет, не с кем» , – думаю я час спустя, сидя напротив пустого стула за столиком на двоих в моем любимом греческом ресторане в нескольких кварталах от дома.

По дороге из полицейского участка я купила упаковку из шести банок «Блю Мун» – любимого пива Шона, которое нравится и мне. Мне казалось, он говорил, что Джоди куда-то уехала, и я надеялась застать его в одиночестве.