Джеймс Чейз - Приятного вечера!

Гарри кивнул:

– Я так и думал, Том. Ты же знаешь, как это бывает. Старая карга миссис Абрамс нажаловалась, да?

– Точно. Что случилось, Гарри? Она заявила, что твои цыпочки ходят без стрингов. – Лепски осклабился. – Хотел бы я на это посмотреть, только так делать нельзя. Ты испортишь себе репутацию.

– Она лжет. Я расскажу тебе, как было дело. У нас гуляла пара богатых выпивох, сидели за соседним столиком со старой каргой и этим козлом, ее муженьком. Лулу подавала Абрамсам рыбный суп и наклонилась, стоя задом к пьяницам.

Лепски, видевший Лулу и считавший, что у нее самая аппетитная пятая точка во всем клубе, кивнул.

– И тут один из этих весельчаков перерезал на Лулу стринги, и проклятая тряпка полетела прямо в суп старой ведьме! – Гарри расхохотался. – Ну черт побери! Мадам в истерике, у ее муженька первый раз за сто лет стояк, а Лулу прикрывает причинное место. Пьянчуги повеселились от души. На самом деле все в заведении повеселились, кроме старой кошелки.

Лепски тоже хохотал, утирая глаза:

– Здорово! Ну что б мне оказаться здесь в тот момент!

– Точно. Я убрал Лулу с глаз долой, попытался умаслить старую ведьму, но она сгребла в охапку муженька и ушла, вопя на ходу, что подаст жалобу мэру.

– Ладно, Гарри, расслабься. Я напишу рапорт. Не бери в голову. Когда я расскажу ребятам в управлении, они животики надорвут. Другие девушки стринги не теряли?

– Ты должен знать, Том: у меня работают приличные девушки, – серьезно сказал Гарри. – Последнее, что они потеряют, – свои стринги.

Лепски засмеялся:

– Да ради бога, Гарри, что же еще им терять? – Он допил виски, поглядел на часы, увидел, что уже перевалило за восемь, и вспомнил, что ему надо купить еды. – Сделай мне одолжение, Гарри. Кэрролл спалила пирог, который мы собирались съесть на ужин. У тебя не найдется пиццы?

– Даже не думай об этом. Для тебя, Том, я достану настоящую еду. Как насчет цыпленка в грибном соусе с белым вином? Все, что нужно будет сделать твоей хозяйке, – поставить его в духовку на двадцать минут.

Глаза Лепски заблестели.

– Звучит потрясающе.

– Ладно. Ты пока выпей еще. Я договорюсь с Чарли.

Когда Гарри спешно вышел, Лепски потянулся к бутылке «Катти Сарк». Бывают же моменты, подумал он, когда работа копа приносит пользу.

Чья-то прохладная рука легла ему на запястье.

– Позвольте, я налью вам, мистер Лепски.

Подняв голову, Лепски увидел перед собой небольшую грудь с розовыми, словно изнанка морской раковины, сосками и обнаружил, что ему улыбается девушка в одних только стрингах и черных туфлях на шпильке.

– Я Мэриан, – представилась девушка, и ее длинные ресницы затрепетали. – Вы уже слышали о Лулу? Ну не ужас ли?

Лепски открыл и закрыл рот, не издав ни звука. Он не сводил глаз с этого безупречного миниатюрного тела рядом с собой.

Мэриан, улыбаясь, налила ему виски, добавила лед и вложила бокал ему в руку.

– Мистер Лепски… – сказала она, усаживаясь на высокий стул рядом с ним. – Я считаю, и все остальные девочки тоже так считают, что вы самый красивый коп у нас в городе. Вы знаете об этом?

Лепски просиял. «Работа в полиции! – подумал он. – Да кто отказался бы стать копом?»

На другой стороне улицы, напротив «Стринг-клуба», стояла многоэтажка с одно- и двухкомнатными квартирами, предназначенными исключительно для рабочих. Абе Леви ненавидел пятницы. Этот сбор арендной платы медленно загонял его в гроб. Постоянно кто-нибудь принимался хныкать, что не может заплатить, и Абе Леви постоянно приходилось проявлять твердость, что было вовсе не в его характере. Синдикат, управлявший многоэтажкой, запрещал любые отсрочки. Если болваны-жильцы не могут найти денег – выгонять. Абе было больно сообщать подобное. Ему хотелось быть с жильцами в добрых отношениях, но как такое возможно, если приходится им угрожать?

– Послушайте, – обычно оправдывался он, – не вините меня. Платите, или вас выселят. Так говорит босс. Я тут совершенно ни при чем.

Чтобы выжать арендную плату из такого количества жильцов, требовалось много времени, и, когда Абе Леви добрался до последней квартиры, с боем забирая деньги, время уже близилось к девяти. Ему хотелось лишь вернуться в свою двухкомнатную квартирку на первом этаже и поужинать.

Абе Леви был грузным евреем с копной седых волос и кустистой бородкой. Жизнь не была к нему милосердна. В юности он помогал отцу продавать фрукты с тележки. Позже женился на девушке, которая горбатилась на швейной фабрике. Когда родители умерли, он забросил торговлю фруктами. Один приятель предложил ему работу по сбору арендной платы. Это было гораздо лучше, чем топать по улицам, толкая тяжелую тележку. Два года назад его жена умерла. Детей у них не было. Абе Леви коротал одинокие вечера перед телевизором, а раз в неделю посещал еврейский клуб, где его всегда встречали приветливо.

Входя в лифт, он с тоской подумал о своей жене Ханне. У Ханны всегда был готов для него горячий ужин. А сегодня вечером ему придется довольствоваться одной лишь маринованной рыбой, но зато по телевизору показывают неплохой сериал.

Он вынес из лифта мешок для сбора денег, теперь набитый банкнотами и монетами, и побрел по длинному темному коридору к своей двери. Две лампочки в коридоре не горели. Придется заняться этим перед ужином, устало подумал он. Поддерживать порядок в многоэтажке входило в его обязанности.

Подойдя к двери квартиры, он нащупал ключ, отпер дверь и вошел в гостиную. Рука зашарила в поисках выключателя, он нажал, но так и остался стоять в темноте. Абе застонал про себя. Чертовы пробки вылетели! А это значит, что придется тащиться в подвал.

Абе был человек предусмотрительный. Он всегда был готов к экстренным случаям. На маленьком столе в гостиной у него лежал яркий фонарик. Он искал его на ощупь, когда получил мощный удар между лопаток, отбросивший его в темноту. Под колени его стукнул подлокотник кресла, стоявшего перед телевизором, он пошатнулся и растянулся на полу, но даже в болезненном падении не выпустил из рук мешок с деньгами.

Все это время Педро Сертес поджидал в засаде, часто дыша и чувствуя, как сильно колотится сердце. Он выкрутил одну лампочку в коридоре, обмотал цоколь кусочком фольги и вкрутил обратно, обесточив квартиру Абе и коридор. Он был совершенно уверен в себе. Фуэнтес описал еврея как человека бесхребетного, который упадет в обморок при виде оружия. Педро прихватил с собой не только револьвер, который дал ему Фуэнтес, но еще и электрический фонарик.

– Не двигаться! – рявкнул он теперь, щелкая фонариком: луч света попал на его револьвер и высветил Абе, который пытался сесть на полу. – Брось мне мешок!

Абе занимался сбором арендной платы долгое время. И ни разу его не пытались ограбить. Один коп как-то предостерег его: «Абе, все когда-нибудь случается в первый раз. Твои хозяева хотят, чтобы ты носил оружие. Вот твое разрешение, а вот пистолет. Я покажу тебе, как с ним обращаться». И тот коп был хорошим учителем.