Олег Филатов - Фермер и Крот

Обмануть дьявола не грешно.

Даниэль Дефо.

***

Поблизости хищно лязгнул металл, разорвав зыбкую тишину фруктового сада. Небо розовело от предзакатного Солнца. Мужчина, сидящий на земле под чахлой яблонькой, открыл воспалённые от недосыпа глаза. Он успел прикорнуть. Фетровая шляпа пепельного цвета с широкими, мятыми полями сползла на затылок. Хозяин вернул её на место, придавив копну густых, седеющих волос. Седина островками, подобно ржавчине, въелась в щетину на скуластом загорелом лице. Лишь кустистые брови упорно чернели, словно подведённые углём. Узкий нос с едва заметной горбинкой и массивный подбородок дополняли волевой и ожесточённый облик фермера. Его звали Адонис.

Щелчок капкана ознаменовал о свежей добыче. Надо подниматься и идти за охотничьим трофеем. Встав на ноги, Адонис машинально оправил полы длинного кожаного плаща. В одну руку он взял длинный посох, в другую подхватил за горловину заполненный чем-то тяжёлым холщовый мешок с проступающими местами сквозь материю багровыми кляксами. Волоча мешок за собой, пошёл, пересекая часто встречающиеся земляные валики, похожие на грядки. Под ногами шуршала пожухлая листва. Она расстилалась плотным ковром по зелёной траве. Осень ещё не настала: погода была не виновата в досрочном увядании яблоневых деревьев, росших в этом саду.

– Очередная земляная крыса в зачёт кредита, – констатировал фермер без воодушевления в голосе при виде свежей жертвы капкана. Отпустив мешок, он вынул тесак из ножен, скрытых под плащом. Аккуратно сделал очередную крестообразную засечку на посохе, добавив её к доброй сотне таких же соседок. С усилием разжал пасть стального зубастика, перерубившего хребет своей жертве. Тушка крота сочилась тёплой кровью. Его глазёнки словно выдавило ужасом коварной смерти из крохотных прорезей век. Подхватив за хвостовой отросток труп животного, мужчина засунул его в мешок.

– Тьфу, – скорее сказал с презрением, чем сплюнул Адонис. Сев на мешок верхом, он достал из кармана плаща недозревшее яблочко и положил его аккуратно на язычок сторожка капкана. Припорошил ловушку листьями, а чтоб не попасться в неё самому, воткнул рядом небольшую ветку.

Диск небесного светила пожирали грозовые тучи, набегающие из-за горизонта. «На сегодня пора заканчивать сбор урожая», – подумал фермер. Он завязал мешок. Взвалил его на спину. Невзирая на тяжесть ноши, широким шагом направился сквозь садовые посадки к ферме, успевая посохом зондировать путь на предмет обнаружения затаившегося в палой листве капкана.

***

Очередной мешок с добычей плюхнулся на земляной пол амбара рядом с тремя такими же. Деревянная постройка предназначалась для хранения садово-огородного инвентаря, корзин под яблоки и даже трактора с прицепом. Но теперь все эти мирные фермерские орудия труда пребывали во дворе под открытым небом. Освободившееся внутри амбара пространство заполнили плоды совсем иной жатвы – охотничьи трофеи. Тушки пойманных кротов болтались на крюках, подвешенных к канатам. Канатные струны, продетые в кольца, тянулись вдоль и поперёк потолка, образуя стальную решётку. Свободного места на ней уже практически не осталось.

При входе в амбар вдоль стены стоял деревянный верстак. Адонис переоборудовал его в анатомический стол, для чего по периметру столешницы продолбил желобок и срезал один угол так, чтоб обеспечить сток крови в подставленное снизу ведро. Скиннер и мусат торчали в щели тисков. Всюду, где только можно было подвесить, болтались спиральки липкой ленты для ловли мух, но и они не особо-то спасали от назойливых насекомых. Адонис включил одинокий светильник над верстаком, от чего тени кротовьих туш призрачно заплясали по стенам. Времени и сил для освежевания добычи, прибывающей день ото дня вот уже на протяжении двух последних недель, у фермера не оставалось. Он едва успевал развешивать её кроваво-меховой гирляндой.

– Адонис! – послышался женский голос за воротами амбара.

Фермер изнутри отворил калиту ворот. В неё вошла молодая женщина и затворила дверь за собой.

– Добрый вечер, милая, – поприветствовал гостью Адонис.

Муж и жена поцеловались в губы, после чего прибывшая спросила:

– Дорогой, чем ты здесь каждый вечер занимаешься допоздна?

Женщина направилась вглубь помещения, но фермер остановил её предостережением:

– Стой! Не ходи туда. С тушек ещё может капать кровь.

– Боже, что ты с ними делал? Пытал?! – спросила она, всё же подойдя к ближайшим из висящих тушек.

– Это, Афродита, следы капкана, – не уловив сарказма, пояснил муж.

– Несчастные зверушки… И что ты собираешься с ними делать?

– Вероятно, предложу банку в оплату по счетам и кредиту, – Адонис попробовал этой шуткой развеять атмосферу мортального ужаса, сконцентрированную в амбаре.

Шутка не сработала, если судить по непроизвольно возникшей дрожи в теле Афродиты. Она обняла саму себя за плечи и, растирая их ладонями, стала разглядывать верстак, нож и ведро, заполненное вязкой багровой жижей с залипшими на её поверхности мухами. С чувственного женского личика не сходила гримаса отвращения. Между тем Адонис залюбовался своей очаровательной женой и её нарядом. Афродита была заметно моложе мужа. Сейчас на ней был твидовый жакет в изумрудно-бордовую клетку. Он плотно облегал пышный бюст молодой женщины, фасоном акцентируя изящную талию. Вельветовая тёмно-зелёная юбка до колен подчёркивала крутую линию бёдер и ягодиц. Стройные ножки в чёрных чулках нервно отбивали дробь каблучками туфелек цвета винтажного вина. Афродита всегда одевалась стильно, даже когда выполняла работу по хозяйству фермы. Но её нынешний выходной наряд свидетельствовал либо о поездке в город, либо о посещении местного церковного прихода.

Из замешательства красавицу вывел вопрос мужа:

– Тебе удалось поговорить с отцом Тоадом?

– Да… А мы уверены, что хотим это сделать?

– Ты знаешь другой выход из нашей ситуации?

– Нет, дорогой, но… Я проходила мимом нашего сада. Он же гибнет прямо на глазах. Я попросила отца Тоада помочь нам спасти…

– Спасти урожай?! – резко прервал её Адонис. – Он, по-твоему, сможет молитвой изгнать из нашего сада этих дьявольских тварей?! А какой с того прок? Их домовища уже всюду под корнями деревьев. Яблони чахнут. На следующий год от них останется сухостой, который даже на дрова не продашь.

– А земля? – попыталась Афродита заронить хоть какую-нибудь надежду.

– Что земля? Она в залоге у банка! Если мы не начнём выплачивать с сентября кредит, банк, в первую очередь, заберёт землю, дом и всё имущество. Сомневаюсь, что полчища кротов поднимут в цене нашу ферму.