Александр Варго - Плохая шутка

– Полетят золотые года… Ты счастливою станешь тогда… – продолжал Вячеслав. Когда с гномами было покончено, он сделал то, отчего перед глазами у Светланы потемнело.

Нагнувшись над гробом, он выволок наружу обмякшее тело… ее самой .

«Не смотри».

– …да, мой принц придет ко мне, – кряхтел «Королевич», доставая из мешка охотничий нож с мерцающим лезвием. – И расцветут цветы…

Он подложил плоский камень под голову «Светланы» и, держась за ее рассыпавшиеся волосы, принялся делать глубокие надрезы на коже ее лба. Выступила кровь, казавшаяся в первых лучах солнца вишневым сиропом.

– Нет, – пробормотала Светлана, неотрывно глядя, как психопат с деловитым спокойствием, будто кожуру с апельсина, снимал с «нее» скальп. Он действовал проворно и умело, словно делал это каждый божий день. Когда кожа с волосами была содрана, Вячеслав глубоко вздохнул, с влажным чавканьем прижав скальп к лицу. Пофыркал, словно пытаясь высосать остатки крови. Наконец он убрал слипшуюся паклю волос и, скрутив их, повесил на шею, словно шарф. По груди и плечам побежали алые ручейки. К этому времени его член уже стоял по стойке «смирно».

«Это происходит не со мной, – в глубоком ступоре думала Светлана. – Кто из нас настоящая?!!»

Между тем Вячеслав задрал голову к небу. На окровавленном лице белели страшно выпученные глаза, источая воплощенное безумие.

– Сразу солнца луч! – завизжал он, брызгая слюной. – Проглянет из-за туч!! И сбудутся все мечты!!! Йя-хааа!!!

Вячеслав вытер кровь с лица и груди, обильно смачивая ею эрегированный член. Закончив с этой процедурой, он перевернул неподвижное тело «Светланы» на живот и, хрипло рыча, вошел в нее, как стилет в тающее масло.

Пошатываясь, Светлана оглянулась. Ее расфокусированный взгляд наконец сосредоточился на плоском камне с зазубренной кромкой.

– Я размозжу тебе череп, нелюдь.

Она наклонилась, но ее трясущиеся пальцы прошли сквозь камень. Она остолбенела. Светлана предприняла еще несколько попыток, но все было бесполезно – ее рука лишь беспрепятственно скользила по орудию возмездия. И каждый раз, когда она приближала пальцы, камень накрывала легкая тень. Это было единственным, что свидетельствовало о том, что она все-таки существует.

«Боже… боже, я тень…» – растерянно думала она, отстранившись назад.

(Я не смог удержать тебя…)

Слова отца были сродни удару крапивой по лицу.

«Я призрак! Привидение!»

Между тем Вячеслав содрогнулся в оргазме. Его чумазые ягодицы сжались, по телу пошла крупная дрожь, глаза закатились, и он громко закричал. Вынув обвислый пенис, он склонился над «Светланой», принявшись старательно вылизывать перепачканные грязью и засохшей кровью груди женщины.

«Нет! Оставь ее в покое! Оставь меня в покое!» – в бессильной ярости закричала Светлана. Она кричала, при этом с ужасом понимая, что ее истошные вопли раздаются только внутри ее самой.

Между тем Вячеслав откусил сосок с правой груди «Светланы», торопливо проглотив его, словно жевательный мармелад. Лишь после этого мужчина расслабленно выдохнул и уселся рядом с гробом, вытирая пот со лба.

«Я умерла, – осенило Светлану. – Я умерла… А он измывается над моим телом…»

Едва соображая, что делает, она начала приближаться к своей второй «я». На скальпированный череп взобралась ярко-зеленая ящерица. Замерев, она уставилась на приближающуюся Светлану. Крошечные глаза-бусинки блестели, как капельки застывшей смолы.

Вячеслав глубоко дышал, будто спринтер после стометровки. На перемазанном кровью лице застыло сладостное умиротворение. Широко раздвинув ноги, он рассеянно поглаживал обмякший член. Словно невзначай его взор переместился на замершую ящерку, которая продолжала внимательно смотреть на Светлану. Брови «Королевича» сдвинулись, и он медленно повернул голову в сторону застывшей подле него женщины.

Рот психопата разъехался в стороны, как незаживающая рана.

– Я что-то чувствую, – хрипло сказал он, оставив в покое вялый пенис. Вячеслав глубоко потянул носом, почти как собака, пытающаяся уловить источник незнакомого доселе запаха. Его ноздри раздувались, глаза вновь наливались кровью. – Чувствую.

Теперь он смотрел прямо на нее. В упор.

– Я знаю, что здесь что-то есть, – ухмыльнулся он. Подняв вверх руку, он погрозил обомлевшей Светлане указательным пальцем. – Что-то… Или кто-то?!

Пыхтя и хихикая, он встал на четвереньки и направился прямо к ней. Светлана попятилась назад, но обезумевший некрофил не отставал от нее ни на шаг.

– Я чувствую твой запах, – шептал он, торопливо переставляя конечности. – Я чувствую твой страх…

Он возбужденно облизнул губы, шумно дыша.

Светлана оглянулась – за спиной была пропасть.

«А вдруг я стала как отец? Один шаг в пустоту – и я исчезну?!»

Когда она посмотрела на Вячеслава, его окровавленное лицо было в нескольких сантиметров от нее.

– Ты думаешь, я не узнал тебя? – прищурился он. – Я вижу призраков, детка. Вижу. Вижу, вижу…

Он шагнул вперед, сливаясь с телом Светланы, и ее накрыла спасительная темнота.

– Никита?! – надтреснутым голосом проговорила она. Открыла и закрыла глаза. Затем снова подняла веки. – Сынок?

Тьма. Липкая, беспросветная тьма, она спеленала Светлану в уродливый кокон, как паук оплетает свою жертву паутиной.

Никакого неба.

Она все еще в гробу.

И она все еще жива.

– Да, да, да, чертова сука! – взвизгнул Вячеслав, содрогаясь от волны оргазма.

Когда все было закончено, он устало положил на стол мумифицированную голову «Мачехи». Оскаленный рот жемчужно белел от свежевыстреленного заряда спермы. Голова перекатилась на правый бок, обратившись черным закостеневшим лицом к мужчине. В пустых глазницах, казалось, застыло негодование – мол, разве так обращаются с дамой?

– «И вошла она во дворец, и узнала Белоснежку, и от страха и ужаса как стояла, так на месте и застыла…» – наставительно произнес Вячеслав. Протянув руку, он щелкнул пальцем по сгнившему носу головы. – Помнишь, что с тобой стало, старая калоша? Так я напомню. «Но были уже поставлены для нее на горящие угли железные туфли, и принесли их, держа щипцами, и поставили перед нею… И должна была злая мачеха ступить ногами в докрасна раскаленные туфли и плясать в них до тех пор, пока, наконец, не упала она мертвая наземь…»

Он рассмеялся, и этот отрывистый, лающий смех мрачным эхом прокатился по унылым стенам пещеры. Сидящие за столом гномы молча наблюдали за происходящим, их стеклянные глаза-шарики тускло блестели при трепещущем свете трех свечей.

– Ну, что уставился, Умник? Завидно? – полюбопытствовал «Королевич». – Жаль, что твой стручок давно усох, иначе ты бы тоже позабавился. Согласен, Соня?