Маргарита Яар - Пока он жив, я мертвая. Триллер

Родные пострадавших метались в панике.

Сначала была боль. Резкая, колющая боль в груди, будто кто-то впился когтями вглубь и скребет с дикой скоростью. Да, именно когтями, острыми и жгучими.

Потом постепенно стали возвращаться другие чувства. Заломило шею от неудобной позы и невозможности повернуться. Рот наполнился солоноватой жидкостью. Ужасно хотелось её выплюнуть, но открыть рот Надя не решалась. Что-то такое лежало сверху у неё на лице, что-то сыпучее. Глаза она тоже по этой причине боялась открыть. Она зажмурила их ещё сильнее, опасаясь, что в них что-нибудь попадет.

А тут ещё прорезалось чувство обоняния. Невыносимая вонь вдруг словно неоткуда, обрушилась на неё, заполнив все поры. Запах разложившейся плоти и гнили.

Где это она?

Голова тяжело приподнялась и снова упала. Больно! Осторожно подняв руку, она провела ею по лицу, сняла какую-то ветошь и вдруг поняла, где находится!

Вспомнила, что случилось с ней, и что запомнила она, падая с огромной высоты в податливое месиво.

Она на свалке!

На самой настоящей мусорной свалке! И в любой момент её может всосать эта жижа из разлагающихся отбросов и падали!

Ужас охватил Надю. Стараясь не делать резких движений, она попыталась опереться на что-нибудь прочное и твердое. Левая рука нащупала что-то, за что удалось зацепиться, и Надя осторожно стала подтягиваться в сторону опоры. Глаза её все еще были закрыты. Надя не могла заставить себя открыть их, в страхе увидеть своих мучителей, но прислушавшись к мертвой тишине, поняла, что одна и осторожно разлепила один глаз. Второй открыться не смог из-за заплывшей скулы.

Так и есть. Она на свалке, глубоко в пропасти и левой рукой держится за выступ скалы. Господи!

Если сорваться, то внизу просто болотная жижа. Ведь это овраг. Её засосёт в одно мгновение!

От ужаса Надя снова закрыла глаза. В нос била отвратительная вонь от разложившихся отбросов, и ещё запах крови. Её крови. Она чувствовала, как сочится она из ран на груди, как собирается во рту, от раны на внутренней стороны щеки. Кровоточили разбитые губы, выбитые зубы.

Надя сплюнула. Немного полегчало, и Надя постаралась по возможности спокойно оценить положение.

Сколько она тут лежит?

Если горизонт темнеет и скоро наступит ночь, то значит, она пролежала тут без сознания весь день?! Ведь когда её бросили умирать, на небе светало.

А что было до этого?

Надя вспомнила, как несли ее, перекинув через плечо к воротам. Мелькнула в воспоминаниях Зина, лежащая на земле в неестественной позе, как сломанная кукла. Вспомнила, как захлопнулась за ней дверца отъезжающей машины и зарево горящего дома.

В этом страшном доме исчезли Лёня и Николай.

Потом тьма поглотила на время рассудок, и беспорядочные обрывки сознания только наполнили страхом.

Мелькали жуткие уроды с ножами в руках, полицейская форма в капельках росы. Глаза черные, как уголь, на бледном красивом лице. Лицо ухмыляется. «Как видно драгоценности не стоят её груди», слышит она голос и все тонет в издевательском хохоте. А боль в груди лишает разума. Языки пламени не дают рассмотреть похотливые лица. Огонь всюду! Он близко, он обжигает!

Надя вскрикнула и очнулась.

Сумерки тяжело опустились и словно придавили к земле.

Надя глубоко вздохнула и выплюнула противную горечь во рту. Глаза ее сузились, и словно остекленели. Она крепче ухватилась за выступ обеими руками и осторожно подтянулась ближе к скале. Получилось.

Через минуту она уже карабкалась по склону оврага, цепляясь за ветви кустарников, не обращая внимания ни на запахи, ни на боль.

Ползти было трудно. Все было пропитано скользкими, гниющими отбросами, и растекалось вонючей жижей под ее ногами.

Но Надя не останавливалась. Несколько раз она натыкалась на острые обломки камней, и боль вонзалась в тело сверлящими иглами лишая последних сил, но жалеть себя времени не было.

Скорее, скорее наверх. Пока не стемнело, надо определиться в какой стороне она находится и куда идти.

Бог мой! Как трудно, как больно…

Надя замерла. Рот снова наполнился противной слюной вперемежку с кровью. Осторожно языком она нащупала осколки выбитых зубов.

Память выхватила представительного мужчину в полицейской форме с силой ударившего ее по зубам! Что он тогда сказал ей?

Ах, да! Он сказал, «папа не воспитал тебя». А рядом стояли полицейские и хохотали! Бог мой, полицейские! Казалось, что она попала на маскарад! Не может быть, чтобы это были полицейские! Не может быть такого, ведь они обязаны защищать! Или это ряженые?

Ах, как они смеялись! Тот ужас, что она испытала тогда не объяснить. Она помнила, как кричала, что пойдет в полицию. И как, задыхаясь от смеха, ее уверяли, что они и есть полиция. Они ей окажут помощь, она может не сомневаться! Только пусть она немного скрасит им ночь.

Надя кусалась, отбивалась, кричала, что все расскажет настоящим полицейским! Только после этих слов смех прекратился и начался ад.

Их было много.

Сколько это длилось, Надя не могла определить. Темная каморка, куда ее затащили и бросили прямо на голые доски, напоминала склеп. Она видела окошко вверху, у самого потолка. За окошком была ночь. Она смотрела и ждала, когда синева зальет маленький квадрат окна и все закончится…

Все закончилось быстрее. Надя вспомнила, как волокли ее по стертому дощатому полу, заплеванному и грязному. Как ходили по комнате полицейские, приводя в порядок одежду, и брезгливо перешагивая через нее, как через кучу мусора. Помнила ногу их начальника, вытершего носок туфли об ее тело и содрогнулась. Боже, какое унижение…

Надя остановилась, и перевела дух. Осмотрелась. Вокруг виднелись разодранные пакеты со смердящей начинкой, разложившиеся трупы животных, битый строительный мусор.

Ее тоже посчитали за кучу мусора и выкинули здесь.

Они решили, что именно здесь ей и место. Только они ошиблись…

Лицо Нади исказилось. Она вновь сплюнула противную кровавую смесь и поползла дальше.

Наконец она добралась до вершины оврага и, с усилием поднявшись на четвереньки, огляделась, насколько это было возможно одним глазом. Вся заляпанная грязью, в оборванных вещах с сочащимися ранами на груди, Надя тихо выла от бессилия и боли во всем теле. Ничего не видно. Только кучи мусора и отходов. Невозможно понять, куда идти, в какую сторону…

И ни одной души вокруг нет…

Что делать?

Протащившись на четвереньках вперед, и завернув за огромную кучу металлической стружки, Надя разглядела вдалеке макушки нескольких деревьев. Темнота наступала, и Надя решила идти в направлении этих деревьев. Хоть какой-то ориентир.

С трудом Надя поднялась на ноги. Осторожно наступая босыми ногами на битое стекло и ржавые куски арматуры, Надя медленно пошла вперед, прижимая ободранные руки к груди. Кровь местами запеклась, но кое-где раны кровоточили. Обрывки платья присохли к коже, но обращать на это внимание, у Нади не было времени. Да и смысла никакого не было. Ведь ни умыться, ни перевязать раны она сейчас не могла.