Натали Хард - Эйваз

Лео навещал меня по несколько раз в год, мы устраивали ежедневные вылазки на пикник, когда он гостил в покоях монастыря. Это был своеобразный наш с ним ретрит.

Я замечала, как каждый раз он с тревогой всматривался в мои глаза с неугасающей надеждой хотя бы на одно мое слово, но я молчала на протяжении года. Молчала с тех самых пор, когда обстоятельства бросили меня в темницу кошмаров, прислав в одночасье страшных сокамерников – жгучую боль, одиночество и гнев – на замену плюшевым медведям и куклам.

Матушка Аглая, что называется, вкладывала в меня всю душу, и в конце концов ее мудрость и упорство взяли верх.

Я отчетливо помню тот день, когда в очередной приезд Лео она подвела меня к нему и, заметив мою нерешительность, тихо подсказала:

– Надо поздороваться…

– Здравствуй, Лео, – так же тихо сказала я.

Он взял меня на руки, уткнулся лицом куда-то в шею и сказал совсем тихо, почти прошептал:

– Здравствуй, Таюшка! Здравствуй, моя родная!

Жизнь полетела дальше…

Не скажу, что мы болтали с утра до вечера, но родной язык я не забыла – Аглая оказалась прекрасным педагогом. Постепенно сказочные истории были вытеснены в наших вечерних беседах историческими обзорами, детальным рассмотрением конкретных исторических ситуаций и их влиянием на развитие определенного государства.

Сначала мне это было совершенно неинтересно, но оказалось, что матушка не только прекрасно знает предмет беседы, но и мастерски умеет донести его до собеседника. Нередко я слушала ее с открытым ртом: исторические персонажи рисовались ею ярко и четко, их крылатые фразы и реплики произносились так, что врезались в память навсегда.

В каждый свой визит Лео привозил несколько плиток шоколада с изюмом, разные ткани и огромное количество книг на русском и других языках. Поначалу это были азбуки, буквари, а позже – различные учебники, художественная литература, каталоги картин известных художников и скульпторов, кроссворды и головоломки.

Лео надеялся, что под патронажем Аглаи я и интеллектуально смогу развиваться на должном уровне и научусь читать, писать, познаю математику, литературу и языки.

Помню, как впервые я сложила из разбросанных картонных кубиков на полу свое первое слово «мама», следуя шаблону в азбуке, и какое потрясение при этом испытала вновь. Матушка, заметив ужас в моих глазах, быстро смекнула в чем дело и убрала от меня азбуку с пресловутыми шаблонами подальше, соображая, как же поступить дальше. Но, на радость Аглаи, я оказалась очень смышленым ребенком, и для меня не составляло труда складывать другие слова, где буквы были разными, а слоги – не повторялись.

Так я стала познавать мир азбуки с животных – лев, конь, лиса и сова стали моими первооткрывателями в мире грамматики. А достижением стал жираф, сложив название которого из кубиков, я сильно удивила монахиню.

– Какая ты молодчина, Таюшка, ты просто умница! – воодушевленно произнесла Аглая. – Господь любит тебя.

Я снова болезненно поморщилась. Мне не нравилось, когда Аклим заводила разговоры о Боге. Эти слова в моей судьбе звучали подобно насмешке.

Я поднялась, чтобы уйти, но она удержала меня за руку.

– Постой…

Почему она ко мне все время приставала со своим Богом, точнее – с моим?

Ведь никого, кроме нее, в монастыре не тревожило, какой я веры. С первых дней, попав сюда, я ходила вместе со всеми на службу и совместные медитации. И никого не волновало, что у меня может быть другая религия.

Почему же Аклим не переставала мне напоминать о прошлом?

– Тая, веру ты держишь в сердце, а то, чему мы тебя учим здесь – ты держишь в голове. Ты – русская, и ты должна помнить это, помнить свои корни и веру. Понимаешь?

Я не понимала…

Однажды вместе с новыми книгами Лео привез мне крошечную иконку, но я тут же вернула ее обратно.

Матушка заметила это и вечером в разговоре напомнила:

– Вот ты вернула Лео икону… А ты не подумала, что тем самым очень обидела его? Он не так часто приезжает, чтобы дарить тебе какие-нибудь мелкие безделушки. Каждый его подарок исполнен смысла. Он очень любит тебя и хочет оградить от любых неприятностей и невзгод. Он не может это делать сам каждый день, поэтому хотел подарить тебе икону. Такие иконы у русских принято дарить в основном родным и очень близким людям – тем, кому от всего сердца в жизни желают только добра. Не приняв икону, ты еще и показала, что отворачиваешься от Господа. Это плохо, но поправимо… Страшно, если Господь отвернется от тебя… То, что случилось с твоей семьей – ужасно, но именно тебя он укрыл и защитил. И это значит – именно ты выбрана Всевышним, ты нужна ему для чего-то, что откроется тебе позже. Он будет внимательно наблюдать за тобой. Не спеши отрекаться от его помощи и поддержки…

Для меня эти ее слова стали открытием…

Она никогда не заговаривала о трагедии моей семьи. Значит, Лео действительно все ей рассказал, и она столько времени молчала?

В этот вечер я долго не могла уснуть – мысли о Боге, о семье, обо мне переплелись в какой-то клубок, который я никак не могла размотать…

Получается: если Бог меня сберег тогда, значит, что ему теперь известно о двух моих самых сокровенных желаниях, и выходит, что он меня поддерживает в этом…

Надо будет поговорить с матушкой при удобном случае…

Я забралась с головой под одеяло и тихим шепотом неумело помолилась Богу. Я просила его обратить внимание на одного человека и помочь ему в жизни. Я убеждала Господа, что он очень хороший и никогда не делал ничего плохого, его все любили, а я очень люблю до сих пор, просто сейчас не могу заботиться о нем и защищать. Я обещала, что когда вырасту, всегда буду помогать ему во всем, а если он захочет – возьму к себе жить. Пусть только Бог сейчас его не оставляет и немножечко присмотрит за ним.

Этот шепот ребенка, эти бесхитростные слова должны были с грохотом пролететь через Вселенную и найти адресата, где бы он ни был и чем бы ни был занят. У меня – я очень надеялась на это! – остался единственный родной человек на земле…

Я молилась о своем младшем брате…

Лео все привозил и привозил книги. Иногда в монастырь поступали книги и без его приездов – он присылал их в таком количестве, что, спустя время, пришлось оборудовать специально комнату под «русскую» библиотеку.

В монастыре и без того была сформирована целостная и уникальная по богатству и многообразию используемых методов система образования. Но Лео в каждый приезд проводил со мной беседы, в ходе которых пытался понять, что конкретно я учила в его отсутствие и как все это усвоила. Чем дальше – тем чаще ловила его удивленные взгляды, тем больше проверочных вопросов он задавал.

Я не придавала значения его удивлению – учеба давалась мне легко, Аглая как учитель мне очень нравилась, и у Лео не было никаких замечаний. Только один раз он обратился с просьбой к матушке включить в программу наших занятий танцы и уроки этикета.