ШаМаШ БраМиН - Выход Вниз. Fast food

Из огненного жерла масляной бочки отдавало благодатным теплом. Горели крашеные доски, бывшие когда-то мебелью, истрепанные покрышки и прочий подножный хлам. Едкий запах дыма перемешался с острым смрадом давно немытых тел. Синерылая братья устроилась кружком, вокруг раскалившийся докрасна «толстухи».

– Кхе, кхе, – глухо прокашлялся невысокий, сухой старикан. – Ну, раз Пакля шлёпнул, пусть сидит.

– Пакля знатный литер, – одобрительный отозвался голос с противоположенной стороны импровизированного круга.

Говорившего Виру не разглядел. Его заслоняла бочка с вырывающимся наружу пламенем.

Воровской жаргон, не насторожил молодого человека. Он знал, среди бомжей достаточно уголовников. Об этом предупреждали и полицейские, и друзья, и некоторые читатели его блогга. Принадлежность к обществу изгоев, бродяжнический образ жизни в цивилизованном коммьюнити, сами по себе считаются преступлением. Хотя Виру уверен, это не так. Собственно поэтому он и решил написать несколько очерков о людях упавших на самое дно. Тем самым, развеять предрассудки и внести свою лепту в неравную борьбу с социальным расизмом.

Реплику из пустоты он воспринял, как разрешение остаться. Усаживаясь на котельцы, сложенные стопкой, молодой человек усмехнулся. «Значит, полицейского комиссара они называют Паклей. Интересно, Владимир Иванович знает свое прозвище?» В памяти всплыло имя на табличке дверей начальника: Баклеев В.И.

Молчание затянулась. Чуханы заворожено созерцали языки пламени. Про гостя, казалось, уже забыли. Молодой человек осмотрелся. Заброшенный склад в промзоне не очень уютная обитель. Перекосившиеся котельцовые стены, сбитая штукатурка, бездушные глазницы пустых оконных проемов. Редкие стропила поддерживали остатки шиферной крыши. Выше, там, где должно находиться звездное летнее небо, над зданием нависала уходящая в пустоту огромная труба ТЭЦ.

– Это, – неуверенно начал Ошка, – Пакля сказал, чтобы говорили с ним. На вопросы … чтобы.

Когда этот грязный мужчина в лохмотьях, говорил, создавалось впечатление, что он подключен к динамо машине. Начинал бодро, но на третьем слове энергия заканчивалась. Ошка постепенно переходил на хриплый шепот. Звуки растягивались, а слоги обрывались. Вдруг, невидимая машина заряжала батарейку, и он лихо возобновлял свой speech, чтобы опять «сдохнуть» на третьем слове.

В дежурную часть полиции Ошку привели по приказу Владимира Ивановича. До этого Виру деликатно пощеголял своими рекомендациями и рассказал полковнику Баклееву о «журналистском исследовании» низов общества. Начальник, особо не вникая в подробности, снял трубку:

– Дежурный!? В обезьяннике есть бомжи? …. Нет!? … Пошли кого-то пусть приведут … Да все равно, чтобы бомжом был … Без разницы … Выполнять.

Уже через двадцать минут, махая перед носом перепуганного Ошки резиновой дубинкой, дежурный офицер внушал бродяге преувеличенную важность миссии, ответственность за жизнь и здоровье гениального писателя, и родственника зам. министра. Виру не останавливал полицейского, хотя три четверти из сказанного было не просто преувеличением, а откровенной ложью. Гением он не был, как и родственником «больших начальников».

Тем не менее, сидя у костра в заброшенном складе, наблюдая за суетливыми попытками Ошки «прописать» гостя в «честной» компании, Виру мысленно поблагодарил офицера за «пристрастный ликбез».

– Дядька с блатом, – продолжал Ошка, размахивая рукой, – сказали надо, значит … это. Надо.

Блоггер пробежал глазами по лицам присутствующих. Явно, интерес к теме отсутствовал. Казалось, каждое слово Ошки прогоняет их от этой реальности все дальше и дальше. Виру решился их вернуть.

– Водку будете? – громко спросил молодой человек.

Отщепенцы оживились. В заброшенном складе послышалось одобрительное кряхтение и возня. Люди, Виру не мог в полумраке разобрать кто из них мужчины, кто женщины, бубнили что-то неразборчивое и ерзали на своих импровизированных сидениях. «Их не больше десяти, – быстро подсчитал молодой человек, – значит, двух пока хватит».

Он достал из рюкзака бутылку водки и протянул ее сухому старикану. «Дед, – решил Виру, – здесь за старшего» И расчет оказался верным. Главный, причесав ладонью бороду, открыл бутылку, и запрокинул содержимое в себя. Сделал он это годами отточенными движениями, по привычке оттопырив мизинчик руки, в которой держал алкоголь.

– Тебя как зовут? – старик оторвал бутылку от губ и прикрыл рот тыльной стороной ладони.

Из-за крепости выпитого и отсутствия зубов, вопрос прозвучал примерно как: «Тья ка звут?» Гость, выдерживая необходимую паузу, погрузил руки в карманы батника. Вечер был холодным.

– Виру. Я веду блогг в интернете … – начал он, но его перебили.

– Виру? Погремуха? Сидел? – спросил шепелявый голос с другой стороны импровизированного круга.

– Нет, – ответил он, пытаясь разглядеть собеседника. – Папа с мамой фанатели от индийского кино.

Он достал вторую бутылку и открыл ее.

– Будьте здоровы! – объявил он, сделал небольшой глоток, и продолжил. – Сейчас я пишу о нуждающихся жителях нашего города. Бездомных, инвалидах, больных ну, в общем, об социально уязвимых.

– Бутылку откати, – прозвучал слева скрипучий голос.

Не поворачиваясь, Виру протянул пузырь. Женщина в порванной куртке жадно вырвала ее и тут же приложилась. Скатившаяся набок бейсболка, заляпанные штаны, бывшие когда-то джинсами, и опухшее нечистое лицо делали ее особо отталкивающей.

– Пожа …, – успел только сказать Виру, как зашумело несколько протестующих голосов.

– Э, другим оставь! Хорош, Клякса! Морда треснет!

– Ты, это, не давай ей больше, – поддел дедок плечом молодого человека, – она, падла, все выжрет.

– Угу, – немного растерявшись, согласился Виру.

Затем продолжил:

– Ну, так вот. Хочу поговорить с вами о ваших проблемах. Что, или кто вас больше всего беспокоит? Что делаете, как живете?

Бомжи, молча передавали бутылку, допивая остатки водки. Когда пузыри опустели, отверженные снова принялись созерцать огнь в «толстухе». Откровенничать они не спешили. Виру не сдавался. Он деликатно подталкивал их на разговор.

– Вот вы, например, – он посмотрел на сухого бородатого старика. – Что сегодня ели?

– Филя буржуй, – ответил за него долговязый мужчина в пальто с надорванным рукавом. – Он у вокзального супермаркета харчуется.

Долговязый встал, взял ящик, на котором сидел, и придвинулся ближе к женщине с опухшим лицом.

– Просроченными продуктами, – догадался Виру.

– Нормальные харчи, – возмутился дедок.

– Конечно, – хмыкнул голос напротив, – лучше, чем детятиной?

– Детятиной? – переспросил блоггер.