Натали Якобсон - Новеллы ужасов. Сборник мистических рассказов

– Вы хотите взять эту книгу? – робко осведомилась она, когда молчание уж слишком затянулось.

– Нет, – теперь его губы почти улыбнулись, голос оказался мягким и приятным. – Я хочу, чтобы ее взяли вы.

– Разве на ней нет библиотечного штампа? – эта книга ведь была вовсе не предназначена в подарок, а снята с одного из стеллажей.

– Есть, – последовал такой же невозмутимый ответ. – И поэтому я не могу преподнести ее вам в подарок, но вам стоит просмотреть ее. Что – то прочесть…

Она только кивнула, не зная согласиться ей или возражать. Книга так и осталась лежать перед ней, когда посетитель уже ушел. Одна из энциклопедий, в которых содержались краткие справки об искусстве, религии и снах. Анна немного заинтересовалась. Она бы и взялась читать эту книгу, если бы в библиотеке вдруг не стало слишком душно.

В тот день она отпросилась с работы пораньше, объяснив это тем, что у нее болит голова. На самом деле, она задыхалась, будто бы библиотека в один миг превратилась в самое пыльное место, где нельзя было вздохнуть. А еще откуда – то, с верхних стеллажей, доносился шорох, будто кожистые крылья из сна до сих пор шуршат над ней, и черные пальцы с когтями царапают полки. Но кому она могла рассказать о своих божественных снах, и о страхе, который посещает ее после них?

Дождь, заморосивший на улице, еще больше обострил ее ощущение одиночества. Тот, кто был с ней во снах, никогда не окажется здесь, чтобы она увидела, наконец, его настоящее прекрасное лицо, которое за гранью сновидений всегда так обезображено. К тому же, это всего лишь сны. Им нет места в реальном мире, как и ей с ее уродливостью, поэтому сны стали для нее так важны. Но какую – то связь с действительностью они все же имели. Она это знала. Знала, что здесь ее спутник из снов был бы уже совсем другим. Красивым, в то время, как она обезображена, и совсем, наоборот, в сновидении.

За витриной магазина, где уже выключили подсветку, были разложены какие – то товары, но Анну больше привлекло ее отражение в стекле. Там была не она и не та красавица, какай она становилась во сне, всего на миг в стекле отразился его черный камзол, побелевшие кисти рук и лицо, лишь частично обезображенное шрамами. Она могла бы узнать его, где угодно и в каком угодно обличии. Это лицо. Она уже протянула руку, чтобы коснуться витрины, но отражение заколебалось и исчезло. Остались только какие – то шкатулки и коробочки, разложенные на мягком бархате за стеклом.

Война в небесах. Анна читала, хотя ее глаза закрывались от желания спать. Впервые за долгое время она не спешила погрузиться в сон и найти в нем успокоение. «Красота Денницы. Восставший архангел потерпел поражение, но то, как прекрасен он был, не забыл никто. А потом его лица коснулся небесный огонь и меч другого архангела, Михаила». Должно быть, он на моей иконе, подумала Анна, уже почти погружаясь в сон. Колеблющиеся изображения залов в стиле Ренессанса уже возникали у нее перед глазами, но чьи – то руки пытались вырвать ее из царства сна, чьи – то пальцы настойчиво касались ее щек, слишком тонкие и длинные пальцы для того, чтобы назвать их человеческими. Но они были из плоти и крови, от них исходил холод и запах дождя, и это ощущение на миг сделалось сильнее, чем бесконечная череда мрачных дворцов и непривычно громко гомонящих гостей. Анна очнулась с чувством того, что ее прежний друг злобно оттолкнул ее, а рядом стоял уже кто – то другой, тот, кто удержал ее на грани сна и реальности.

– Нет, не смотри на меня, – прошептала она, заметив рядом того самого незнакомца из библиотеки. Она даже не задавалась вопросом, как он мог оказаться в ее комнате, она только закрыла руками лицо, ощущая саднящие ранки на нем. Только что во сне она была прекрасна, а теперь боль вернулась. Но почему – то она не могла обвинить его в том, что он разбудил ее.

Его присутствие было абсолютно неслышным, ни шороха одежды, ни звука движений, даже страницы не зашелестели, когда он взял из ее рук раскрытую книгу и положил ее на стол. А потом снова развернулся к ней, так быстро, словно боялся, что она бросит взгляд на его спину.

– Ты хочешь избавиться от него?

Наверняка, он имел в виду того, кто был с ней во снах.

– Может быть, но… – Анна смутилась, а эти руки уже снова касались нарывов на ее лице. Почему, хотелось спросить ей, за что меня будто обожгли, как его. Но вместо этого она сбивчиво произнесла:

– Мне бывает хорошо лишь во снах.

– Неужели ты не понимаешь, – его голос тоже звучал, будто доносясь из сна, только тон не был навязчивым и злым. – Я скажу тебе только один раз, и уже тем нарушу свой обет молчания. Тогда, после падения, его красота была отнята, теперь то самое прекрасное лицо, что было когда – то ангельским, досталось тебе, но он так сокрушается о потерянном, что хочет вернуть это себе. Вот почему он так стремится обезобразить тебя. То, что теперь принадлежит тебе, когда – то было его. Дьявол прекрасен за твой счет, моя дорогая. Это тоже несправедливо, как и то, что я тебе предложу. Откажись от него во снах, и я верну тебе то, что по праву теперь твое. Отвергни его сегодня, и на утро ты проснешься счастливой.

Бескровные губы шептали, почти прикасаясь к ее, а потом последовал быстрый поцелуй. Анна помнила прикосновение благоухающих, почти нечеловеческих губ, когда шла по анфиладам всех тех же мрачных залов.

– Оставь ему его Ренессанс. Стань отдельной частью от него, и тогда твоя жизнь начнется и станет самостоятельной, – твердил ей нежный голос незнакомца, хотя сам он остался в реальности. Анна снова была во сне, но теперь она уходила, почти бежала по длинным галереям, уворачиваясь от рук гостей, которые пытались задержать ее. Когда она найдет выход, красота тоже может исчезнуть, как и длинный шлейф необычного платья, который скользил за ней по полу, будто змея. Драгоценности впивались ей в кожу. Шелк одежды, казалось, обжигал. Она знала, что перед выходом ее непременно будет ждать он, но, когда знакомые руки потянулись к ней, она отпрянула…

Как ты прекрасна! Анна надолго задержала свой взгляд на собственном отражении в зеркальной витрине ювелирной лавки. Теперь она была счастлива. Как немного ей нужно было, чтобы ощутить себя по – настоящему счастливой. Всего – то, чтобы прошла сыпь, напоминавшая один большой ожог на ее теле. И теперь прохожие провожали ее восхищенными взглядами. Она знала, что больше никогда не позавидует никому, потому что не найдется в мире создания прекраснее ее.

Она все еще вспоминала о своем последнем сне, о том, как ей пришлось драться. О, да, она дралась с ним, и, когда кожистые крылья, взмахнув, чуть было не сомкнулись над ней, она изо всех сил ударила его в грудь рукой, ощутив как ее пальцы проходят насквозь под кости в обожженное черное месиво.