Братья Швальнеры - Нюрнберг. На веки вечные. Том второй

Сам я во главе группы из восьми беглых заключенных отправился на восток и на четвертый день они сумели пересечь старую советскую границу, перейдя вброд реку Буг. В ночь на 20 октября мы вступили на землю Белоруссии. 22 октября мы встретили недалеко от Бреста партизан из отряда имени Ворошилова. А 23 октября мы уже получили первое боевое задание…»

– Все написано грамотно, верно. Практически не придраться, – рассуждал майор Любимов, не поднимая глаз от только что прочитанного. – Ни дать, ни взять, поступок геройский. Но в своем рассказе вы совершенно не упоминаете о находках, которые были вами сделаны во время побега…

– О каких находках? – поднял вверх недоуменные глаза Печерский.

– Не помните? Странно. Ваши товарищи по побегу очень хорошо помнят. И показания дают. Например, об обнаруженных невдалеке от лагеря, по пути побега так сказать, нескольких десятков советских танков…

– Я не счел нужным об этом писать, так как они были не на ходу. Они никак нам не помогли! – развел руками арестант.

– Верно. Но попытки с вашей стороны их завести ведь были?

– А вы бы как действовали, спасая свою жизнь? – резонно парировал солдат. Следователь с ним согласился.

– Я бы всех своих товарищей запряг и кнутом бы их стегал, лишь бы поскорее оттуда ноги унести, не то, что в танк влезть… – понизив голос и все еще не решаясь поднять глаза на героя, что сидел перед ним не вполне в надлежащем качестве, отвечал Любимов. – Но дело не в этом…

– А в чем?

– В том, какие, а то есть, чьи детали вы обнаружили внутри танков…

– Ну, немецкие, и что?

– Что? Сложный вопрос. Вам, к примеру, известно, что 5 июля 1943 года Гиммлер приказал превратить Собибор в концентрационный лагерь, заключённые которого будут заниматься переоснащением трофейного советского вооружения? 28 28 «Памяць. Брэст (том II)» / Г. К. Кисялёў (галоўны рэдактар), Р. Р. Рысюк, М. М. Куіш i iнш. (рэдкал.), А. П. Кондак (укладальнік). – Мн.: «БЕЛТА», 2001. – 688 с. – ISBN 985-6302-30-7. В связи с этим в той части лагеря, через которую вы бежали, началось новое строительство. Бригада, в которую было включено 40 заключённых (наполовину – польские, наполовину – голландские евреи), прозванная «лесной командой», приступила к заготовке древесины, которая требовалась для строительства в лесу, в нескольких километрах от Собибора. В охрану было отряжено семь украинцев и двое эсэсовцев. Строительство еще не было закончено, когда туда начали стягивать советское оружие, включая танки. Потом строители устроили побег, перебив всю охрану, так что идее Гиммлера до конца осуществиться было не суждено. Строительство закрыли. А танки так и остались там стоять. А внутри них находились немецкие детали…

– Никак не пойму, куда вы клоните… – пожимал плечами Печерский. – Может, они там и английские были, только я на это никакого внимания не обратил.

– А зря. Понимаете, что могут значить немецкие детали внутри танков?

– Нет.

– То, что Германия, в нарушение условий Версальского договора, не без помощи СССР тайно производила оружие и его элементы, а, чтобы их легализовать, ввозила в Союз, где на него только клеились отечественные бирки. Потом они частично возвращались в Германию (после начала войны с Польшей, что, как вы понимаете, нас не красит), а частично – продавались, а вырученные деньги пополняли казну рейха. Понимаете, что будет, если только вы проговоритесь насчет деталей?..

– Но зачем мне это надо?! – улыбнулся Печерский. – Я про них и вспомнил-то не сразу, значит, память отторгла лишнее… Да и кому мне это говорить?

Любимов вздохнул:

– Известно вам что-нибудь о Нюрнбергском процессе?

– Конечно.

– А о том, что вас хотят туда вызвать в качестве свидетеля по делу о зверствах в лагере Собибор?

– Теперь известно…

– Вот. А где гарантия, что там, надышавшись европейским воздухом, вы – человек, столько проведший в плену и состоявший неизвестно, в каких отношениях с гитлеровцами, – не вспомните вдруг об этих злосчастных деталях?

– Но…

– Нет гарантий. Так? Так. Значит, нельзя вам туда. И единственный способ вас туда не пускать – это тюрьма.

– А про болезнь, например, нельзя написать?

– Нет. Болезнь – явление временное. Трибунал подождет. А тюрьма – надолго. И, по международным законам, в случае нахождения вас под следствием и невозможности, как следствие, этапировать в занятый американцами Нюрнберг под нашим надзором, в качестве ваших показаний может использоваться заверенный следователем протокол. Для чего я и попросил вас все изложить о побеге письменно. И с задачей, как вижу, вы справились, в отличие от своих товарищей, на отлично. Поэтому после окончания процесса – все в тех же гарантийных целях – мы вас отпустим…

– Но… сколько еще..? – резонно развел руками Печерский.

– А вот торопиться вам не следует. Скажите спасибо, что к стенке не приставили. Тут уж или пан, или пропал…

18 марта 1946 года, номер Даллеса в «Гранд-отеле», Нюрнберг

Утро у Даллеса началось с того, что к нему в гостиницу явился начальник тюрьмы полковник Эндрюс.

– Вы должны нам помочь…

– Что случилось? – с порога спросил разведчик.

– Двое солдат из охраны тюрьмы погибли. Врачи еще не вскрывали тела, но предварительно, по анализам крови, диагностировали тяжелейшее отравление…

Даллес присвистнул.

– Ну и дела! А почему, собственно, вы пришли ко мне, а не к мистеру Джексону, в юрисдикции которого по прокурорской линии находится осуществление расследования уголовных преступлений?

– Я информировал мистера Джексона, он дал команду полиции. Следствие ведется. Но к вам я пришел потому, что гибель не простых граждан, а охранников тюрьмы определенно может быть делом политическим, а потому может касаться вас самым непосредственным образом.

– Логично, – протянул Аллен Уэлш, указывая посетителю на стул. – Вы уже давали показания полицейскому следователю?

– Да.

– И что он у вас спрашивал?

– Спрашивал, что эти двое ели накануне.

– И что вы ему ответили?

Эндрюс развел руками.

– Да ничего они толком не ели. Был день, даже обеденный перерыв еще не наступил. Правда, надо отметить, что оба явились утром в весьма потрепанном состоянии – ровно год назад вместе были участниками какого-то сражения, отмечали накануне победу, ну и немного выпили лишнего. И потом весь день до обеда хлебали воду, как верблюды. Потом, к обеду, стали зеленеть. Я распорядился сменить караул, а их отправил в лазарет, где они и умерли.

– А врач лазарета? Что он им давал? Какие лекарства?

– Да ничего, говорит, не успел дать. Оба пришли и почти сразу повалились без чувств. Он стал щупать пульс, да куда уж там было…