Бернар Миньер - Сестры

Сервас вгляделся в подходящего патанатома.

– «Ральф Лоран», – рискнул он.

– А плащ?

– «Бёрбери».

– По меньшей мере.

– Здравствуйте, господа, – на ходу бросил Клас, проходя мимо них ко входу в здание. – Посвящаете молодого человека в ваши дебильные игры, Ковальский? Прошу вас, не заражайте его этими глупостями. У него пока еще относительно интеллигентный для сыщика вид.

– Такая уж у нас традиция, тубиб, – ничуть не смущаясь, шеф группы широко улыбнулся.

– Если б люди хоть немного знали студентов-медиков и их профессоров, никто не пошел бы на такое безумие, как пожертвовать свое тело для науки, – заверил Клас.

Они вошли в правую застекленную дверь, прошли по коридору и оказались в офисе, который принял облик джунглей. Несмотря на ранний час, под застекленной крышей уже становилось жарко. Клас устроил плащ на спинке стула, снял пиджак и повесил его на плечики, сделал блицобход своим растениям, потом открыл один из ящиков и вытащил оттуда большой кассетный магнитофон «Филипс».

– Ну-с, займемся этими юными особами, – сказал он.

Сквозь двустворчатую дверь они вошли в просторный зал, и атмосфера изменилась. Сервас разглядывал соломенные тюфяки и столы на колесиках, заставленные флаконами и тюбиками, тазиками и пинцетами, скальпелями и ножницами. На полу ждали своей очереди шланги для поливки. Оглядевшись, он перевел взгляд в центр зала. Тела Амбры и Алисы были уже подготовлены. Они лежали, вытянувшись, на двух стальных столах, в ярком свете, который только подчеркивал их хрупкую наготу. Если у живых есть секреты, думал Мартен, вспомнив Александру, то у мертвых для судебного медика их не может быть по определению. Анализы, пробы, осмотры и пальпация тел сразу открывают состояние здоровья, а зачастую – и моральное состояние их хозяев. Цирроз, гематомы, старые сросшиеся переломы с костными мозолями могут свидетельствовать о побоях и дурном обращении. Старые шрамы от пуль и холодного оружия, от ритуальных надрезов на коже и от самокалечения; снотворные, антидепрессанты, наркотики; венерические заболевания, повреждения ануса, следы аутоэротической асфиксии; легкие, просмоленные сотнями тысяч сигарет, исколотые шприцами руки, следы операционных рубцов; скверная личная гигиена, нечистоплотность; истощение, безумие, наконец, сама смерть – ничто или почти ничто не ускользнет от глаз патанатома. Ничто, кроме чувств, эмоций и мыслей, которые могли бы рассказать, как данное человеческое существо прожило свой последний миг на этой земле, прежде чем исчезнуть.

В коридоре Ковальский протянул Мартену мятные пастилки и ароматизированную мазь для ноздрей. Войдя в зал, тот сразу понял, зачем это было нужно. По залу плыл запах свежей крови, смешанный с запахами формальдегида и других химикатов, и все вместе взятое составляло труднопереносимый коктейль.

Войдя в зал и оглядевшись, Сервас удивился, почему совсем не волнуется. Он помнил, что тело отца тоже вскрывали после самоубийства, но Мартена, понятное дело, никто не просил присутствовать при вскрытии.

Клас на минуту вышел, а когда вернулся, на нем был зеленый рабочий халат и двухслойные перчатки, чтобы лучше предохранить руки от ранения скальпелем и возможного заражения, и от него пахло антисептическим мылом. Эксперта сопровождал молодой парень в такой же форме, в очках и хирургической маске. В одной руке он держал планшет с прихваченными зажимом страницами, а в другой – ручку.

Клас поставил магнитофон на край стального стола, перемотал пленку и включил запись.

– Производится вскрытие Алисы Остерман, двадцати лет, и Амбры Остерман, двадцати одного года, – проговорил он. – Приступаем к внешнему осмотру. – Повернулся к присутствующим. – Обычно я должен просто провести два вскрытия. Однако, поскольку мы пытаемся определить не только причину и обстоятельства смерти, но и выявить все сходства и различия двух сестер, то начнем исследование сопутствующим методом. Не скрою от вас, господа, что этот метод гораздо более традиционный и займет больше времени.

Еще несколько минут Клас в деталях уточнял вес, пол, телосложение и тщательнейшим образом осматривал тела – за исключением осмотра голов, чем он занялся позже – в поисках кровоподтеков, ран и давних шрамов. Занес в опись участки синюшности (которую он то ли из педантизма, то ли из стремления к точности назвал livor mortis [5] Смертельная бледность ( лат .). ), остановившись на их виде и распределении по телу. Каждый раз, когда Клас что-то находил, он делал знак Ковальскому, и тот щелкал «Полароидом». Судебный медик, осторожно пальпируя шею Алисы, удостоверился в ее подвижности.

Затем он подошел к Амбре. Сервас старался не смотреть на бесформенную массу, в которую превратилось красивое личико, на один полуоткрытый глаз и совершенно утонувший в сплошном сизом отеке второй. Клас взял рентгеновский снимок и попросил всех подойти ближе.

– Множественные челюстно-лицевые травмы, – начал он, включив подсветку на экране. – Переломы костей носа с повреждением передневерхней стенки, смещение носовой перегородки и прилегающих структур. Переломы челюстей. Множественные переломы глазных впадин. Значительный отек лица. Наблюдается множество повреждений: обширные кровоподтеки, гематомы, открытые раны… И прежде всего – перелом основания черепа с тяжелой черепно-мозговой травмой. Вероятны внутричерепные гематомы, повлекшие за собой неврологические расстройства и внутричерепное кровотечение. Вскрытие черепа скажет нам больше.

Сервасу показалось, что в голосе патанатома зазвенел гнев. Видимо, Клас не настолько был лишен всяких чувств, как казалось на первый взгляд. Он отложил снимок, снова подошел к Алисе и почтительным движением раздвинул ей бедра. Ассистент протянул ему какой-то блестящий стальной предмет, назначение которого все сразу определили: это был гинекологический расширитель, влагалищное зеркало. Клас ввел зеркало и направил в промежность девушки луч узкой лампы-карандаша.

– Никаких следов повреждения влагалища, – сказал он через секунду.

Вместе с ассистентом они повернули тело так, чтобы свет был направлен на ягодицы, и Сервас отвел глаза.

– Установлено, что повреждений ануса тоже нет.

Все притихли.

– И вот что интересно, господа, – вдруг произнес судебный медик, и Мартен, снова взглянув в его сторону, увидел, что теперь он стоит между ног Амбры, направив свет лампы на гениталии.

Ко и Сервас нехотя подошли. Клас озадаченно нахмурил брови.

– В наличии девственная плева…

– И что это значит? – спросил Ковальский, который прекрасно знал ответ, но хотел услышать его из уст судебного медика.