Натали Варгас - Шарада мертвеца. Книга вторая

– Разве это имеет отношение к его смерти?

Де Конн хмыкнул, отставил свой бокал, встал и прошелся по гостиной.

– Возможно, нет, но… Объединение или подъем капитала могли выдвинуть Гаврилу к первой гильдии, которая открывает путь к кяхтинской торговле 39 39 Торговля с Китаем , ведь отец Гаврилы был из Сибири, а значит, семья его пути в Китай знала. Как вы думаете?

– Ох, сложно это все для меня, – Татьяна поджала под себя ноги и сложила ладони на коленях. – Кто его знает.

Маркиз взмахнул рукой и развернулся на пятках.

– Приехал он в девятом году, так?

– Двадцать седьмого мая, – не упуская хода мыслей собеседника, уточнила девушка.

– Отец его к тому времени умер. Так?

– Ну.

– Вами он, собственно, не интересуется, но требует вашу руку и… заводик. Верно?

– Ну.

– Теперь все эти факты можно связать с указом, вышедшим в начале девятого года об изменении круга людей, входивших в общий капитал каждого купца в отдельности, от которого, собственно, и зависела принадлежность к той или иной гильдии. Он был значительно уменьшен. Так, доходы братьев и родственников купцов вышли из общего капитала, став раздельными, после чего, я допускаю такую мысль, Гаврила оказался неспособен внести гильдейский сбор 40 40 Сбор в государственную казну привязывался к проценту от величины объявляемого капитала купца той или иной гильдии только из своих собственных средств и выпал из первой гильдии.

– Ну? – ничего не понимая, буркнула Татьяна. – Вы, что торговлей занимаетесь?

– Нет, – без смущения соврал маркиз, – но как врач я частенько служил на торговых судах… Проще говоря, после девятого года наш Гаврила был отброшен во вторую гильдию и потерял возможность вести дела в Сибири со всеми ожидаемыми прибылями. Ну, а с раздельным пользованием заводов Гаврила рисковал и вовсе попасть в мещане, ибо гильдейские сборы повышаются, а доходы его падают.

– Так он на себя одеяло тянул?! – наконец догадалась Татьяна. – Вы думаете, папенька мой как-то с его смертию связан?

Маркиз с ответом не спешил. Он прошелся по гостиной, потирая подбородок.

– Я не могу этого утверждать, но настоящая причина его внезапного приезда нам теперь ясна, и она никаким боком к чести семьи не относилась. Им руководил меркантильный интерес… Расскажите, что же случилось в ночь смерти Гаврилы?

Татьяна глянула в окно. Светало, и она почувствовала усталость. Зевнула, но на предложение маркиза перенести разговор на следующий вечер отказалась.

– Папенька тогда много гостей собрал из деловых знакомых, – начала она. – Все собрались к вечеру, чтобы, переночевав, утром всем поездом двинуться к церкви.

– К какой?

– К Никольской, что промеж Крюковым и Екатерининским каналами стоит.

– Да, знаком. Продолжайте.

– Гаврилы, как всегда, дома не было, но к вечеру он быть обещал.

– К какому часу?

– К какому часу обещал? К десяти.

– Вы уверены?

– Да. Он мне записку через мою сенную девку передал, Саву.

– Он общался с вами записками?

Татьяна утвердительно кивнула. Глаза ее сами собой закрывались.

– Когда же десять минуло, папенька сказал, что, видно, женишок мой пьет где-нибудь. Притащится, мол, к утру. Гости тогда шутили, что по пути на венчание опохмелять его будут, а по приезде в церковь в Крюковом канале освежат.

– Весело.

– Да уж. Но он так и не объявился, а наутро нам доложили, что тело его на спуске Крюкова канала нашли. Сказали, несчастного экипаж сбил. Удар сильный был в грудь… от оглобли, наверное.

Маркиз скрестил руки на груди.

– Забавно, – произнес он и на непроизвольно возмущенный взгляд рассказчицы пояснил: – По Аглинской линии и каналам в такое время суток экипажи редко проносятся, темно… навернуться можно. К тому же эта часть города считается прогулочной, горожане предпочитают оставлять свои эскорты на Исаакиевской площади и далее идти по набережной пешком.

Объяснение встревожило молодую особу, она перешла на шепот.

– Так гибель Гаврилы была… была…

Маркиз широко улыбнулся.

– Давайте-ка не будем ничего предполагать. Расскажите мне о втором молодце.

– Второго звали Анатолий Петрович Линдорф, – начала Татьяна.

– Ах да, Линдорф! – это имя сразу всплыло памяти де Конна. Кислое вино Конуева и отравление в трактире Фразера: – Продолжайте.

– Через пару дней после похорон моего первого суженого я заприметила молодого человека, – вздохнула Татьяна. – Он прогуливался по Галерной. Гвардеец! Золотые эполеты, петлицы из желтой тесьмы, красная выпушка… Прогуливается, значит, день, второй… на наш двор поглядывает. Чевой-то он, думаю… Митькеевной, старой горничной нашей, записочку ему послала.

– С просьбой очистить улицу?

– С просьбой представиться… Он тут же, как записочку прочитал, шляпу снял и к нам во двор…

– Вы пригласили его к себе?

– В гостиную, к чаю… – Татьяна раскрыла слипающиеся глаза и, придав взгляду укоризны, дала собеседнику понять, что все же придерживается определенных правил. Де Конн понятливо склонил голову. Она продолжала: – Анатолий был из офицеров, из измайловских. Признался, что увидел меня на похоронах Тутовкина и с тех пор мой образ из головы выбросить не мог… А через две недели, когда батенька вернулся, переговорил и с ним… Венчание мы на яблочный Спас 41 41 Праздник Преображения Господня наметили, – Татьяна вздохнула, припоминая события двухлетней давности. – Но второго июля он приехал и сказал, что переводят его роту куда-то в Брянск и венчание придется перенести…

– Это невозможно, – вдруг перебил маркиз.

– Как же невозможно?

– А так, – желваки гостя напряглись. – В русской армии для венчания необходимо испросить разрешения от начальства, и если оно получено, то назначенная к симу важному событию дата не меняется, а венчающийся получает отсрочку от службы даже при дислокации… если нет серьезных военных действий, конечно. Так что врал ваш жених!

– Ох, и откуда вы все это знаете? – в голосе девушки прорезалась горечь.

– Я врач, сударыня, не армейский, конечно, но кое-что из правил мне знакомо, ибо лечил я семьи многих дворян на военной службе. Прошу вас, продолжайте.

Татьяна нахмурилась.

– В тот день он был взволнован, сказал, что должен переговорить с моим папенькой.

– Он собирался принести свои извинения не вам, а отцу?

– Не знаю, сударь, но он обычно приглашал меня в аглицкий трактир в конце Галерной, к Фразеру, для разговору. Но в тот день я отказалась, и мы так и не поговорили…

– Почему вы отказались?

– Там давеча пара отравилась, и я в трактир ходить побоялась.

– Да, я слышал об этом… Что было дальше?