Юлия Беанна - Снэффи

Мои глаза налились неприятной тяжестью и стали побаливать. Я ведь так ничего и не поела, а всё работаю и работаю. Словно услышав мои мысли, в комнату зашла мать, и поставила мне тарелку с тушёными куриными голенями. Воспоминания о ссоре с отцом вдруг захлестнули меня с новой силой и я расплакалась, попросив мать отправить его на лечение или же начать подсыпать в еду успокоительные. Она погладила меня по плохо расчёсанным волосам и сказала, что отец и вправду бывает невыносим, но отчасти он прав в том, что я слишком ушла в себя, и не желаю выходить в реальный мир. В очередной раз я осознала, что им никогда меня не понять, и бессмысленным взглядом уставилась на куриные ножки. Мать сказала, что мне надо больше есть, и поставила рядом с тарелкой банку витаминов. Внезапно я почувствовала себя неимоверно уставшей – а может, в словах родителей есть доля правды, и я подрываю своё здоровье? Я съела одну голень, но не ощутила её вкуса. Проглотив витаминку, я почувствовала прилив энергии, и тут же забыв о недавней усталости, с жаром принялась за работу. Я даже не заметила, как мать вышла из комнаты. Иногда от работы меня отвлекал раздражённый голос отца, доносившийся из-за стены. Пусть пока мать его защищает, рано или поздно он всё равно разойдётся настолько, что она не сможет находиться с ним под одной крышей.

Поздним вечером я сделала небольшой отдых от работы и зашла в соцсеть, хотя после скандала с приятельницей, особого желания быть там у меня не возникало. Ревностно просмотрев фотографии своего парня и не обнаружив под ними новых комментов, и к тому же, получив от него очередной романтический пост, я малость расслабилась и успокоилась. Собеседник без фото прислал мне смайлик в виде чёртика и сказал, что только-только прибыл с прогулки. Я попросила его выслать фотографии и открыла почтовый ящик, который прежде был почти заброшен, ну а сейчас предназначался для общения с ним. Практически тут же пришло письмо с вложенными файлами. На первой фотографии я увидела красивую тополиную рощу и силуэты гуляющих по ней людей. Вечер в его городе выдался пасмурным, и на дорожках виднелись приличные лужи. Я пролистала ещё несколько снимков, все они были практически одинаковыми, видимо, в той роще толком нечего было фотографировать. Открыв последнее фото, мне захотелось вопить, и я отпрыгнула от монитора, как от ядовитой змеи. Пульсирующая боль ударила мне прямо в виски, я зажмурила глаза и долгое время боялась их открывать. Возможно, это был своеобразный прикол в преддверии Хэллоуина, но фото поражало своей реалистичностью, и изображало валяющийся на дорожке окровавленный труп. Я тупо захихикала и спросила его, что за хэллоуинский розыгрыш он мне устроил. Собеседник как ни в чём ни бывало, ответил вопросом на вопрос и осведомился, понравился ли мне его фотоотчёт. Я сказала, что это неожиданно, и не смешно вовсе. Он извинился, что напугал меня и минуту молчал, потом поинтересовался, можем ли мы снова созвониться. Мне расхотелось с ним разговаривать и я сказала, что устала, и попросила его больше так меня не пугать. "Но признайся ведь, что тебе понравилось" – с этими словами он послал мне несколько сердечек. Я задумалась – а ведь и действительно, я уже забыла, когда испытывала острые эмоции. Да, я нервничала, скандаля с отцом и уличив подругу в предательстве, но шок, который я испытала, увидев присланную фотографию, был несравним с прочими переживаниями. А снимок, конечно же, был сфабрикован, и роль трупа исполнил его знакомый, как пояснил собеседник. На душе у меня полегчало, и на радостях я заметила, что завтра отдохну, высплюсь, и мы сможем вновь поговорить по телефону. Он сказал, что ни к чему ждать, и не дожидаясь моего ответа, позвонил. Я обнаружила, что голос у меня до сих пор дрожит, но выдавила из себя нечто вроде приветствия. Собеседник был не настроен на длительный разговор, а позвонил, только чтобы пожелать мне сладкой и мрачной ночи. Его голос звучал ласково, и в то же время виновато, мужчина явно жалел о том, что так меня напугал. В свою очередь, я пожелала ему приятных снов, и под предлогом того, что иду спать, завершила разговор и отключилась из онлайна. Параллельно с соцсетью висела вкладка с жутким снимком, и хоть теперь я знала о её ненастоящести, я не могла собраться с силами и посмотреть на неё снова. Прищурив глаза, я закрыла эту фотографию, но удалять не стала. Просидев несколько часов за раскладыванием гламурного ассортимента по разделам сайта, я приметила для себя ещё несколько симпатичных вещичек. Красная заколка, маячившая в одном из разделов, поневоле напоминала мне о кровавом снимке. Я набралась смелости, и решила вновь взглянуть на крипи-фейк. Когда "труп" предстал передо мной во всей красе, я вздрогнула, но поневоле и восхитилась тем, как мастерски сделана фотография. И горло разрезано будто бы от уха до уха, как в фильме ужасов. Я подумала о том, что мой приятель мог бы снимать ужастики или гримировать актёров, которые в них играют. Странно об этом говорить, но внезапно я поймала себя на мысли, что смотреть на это зрелище мне даже интересно.

Вспомнился какой-то странный фильм о двух сёстрах, которые поливали друг друга краской и фотографировались в образе трупов. Не иначе как мой собеседник тоже смотрел это кино. За стеной снова раздался недовольный крик отца. Так поздно, а он всё никак не может угомониться. И он ещё будет читать мне нотации о нездоровом образе жизни, тогда как сам только и делает, что с утра до ночи курит, пьёт кофе и скандалит. Выйдя из почты и проработав почти до изнеможения, я положила голову на стол и заснула в сидячем положении.

Мой сон был тяжёлым и затуманенным обрывками кошмарных снов. Отображение реальности, заключавшейся в сидении за компьютером и периодических стычках с нервнобольным отцом, переплелось в моём подсознании с кусочками некогда просмотренных ужастиков, и образовало гнетущий триллер. Когда я проснулась, то долго не могла отойти от этого сна, и во время завтрака даже несколько раз мотала головой, чтобы полностью отогнать его. Я была удивлена тем, что мне в принципе приснился сон, ведь за последние два-три года я почти не видела сновидений, просто закрывала глаза, куда-то проваливалась, а затем просыпалась. Сосредоточенным жестом размазав по кусочку хлеба шоколадную пасту, я осознала, что не голодна, и отложила бутерброд в сторону. Мать захлопотала относительно моего самочувствия и плохого аппетита, и я заставила себя проглотить несколько кусочков. За моей спиной раздался звук шагов – отец вышел обедать. Я ожидала, что сейчас он начнёт скандалить, однако отец выглядел спокойным, и я бы даже сказала, отрешённым. У меня возникло предположение, что мать стала подсыпать ему в еду успокоительное – однажды она делала так, когда папаша разошёлся, и не желал принимать таблетки. Как бы там ни было, я поспешила взять чашку и улизнуть с кухни.