Данила Решетников - Мои глаза открыты. Станция «Сибирская»

– Бла, бла, бла.

– Вот и я о том же.

Не прошло и мгновения, как пальто оказалось между мной и окошком.

– Начнем с телефона, – сказала женщина и показала мне свой айфон.

– А что с ним?

Она улыбнулась.

– Это же первичный продукт глобализации! А теперь смотри, – добавили ее уста, а пальцы заездили по экрану. – Сейчас я сделаю то, о чем ты, наверняка, напишешь в своей газетке. Если выживешь.

– Если выживу?!

– О, да. Гляди, – повернула ее рука ко мне маленький мониторчик, на котором красовалась аватарка с моим соседом. – Это он?

Я обомлела.

– Он.

– Какая я проницательная, правда?

Мой взор не сходил с ее тонких пальцев. Я ощутила, как жжет бедро. Сильно жжет. Наклонившись, я увидела, как уголек от сигареты прожигает правую штанину брюк и немедленно взвизгнула.

– Тихо! – парировала юная Фрекен Бок, делая мне замечание.

Я замолкаю, отряхиваю брюки и снова слежу за ней.

– Вот! – восторженно произносит она. – Получилось. Пошли!

– Что ты сделала?

– Сейчас все увидишь. Просто иди на место.

Не успела я даже поразмыслить над скоротечностью и изяществом ее действий, как, неожиданно для себя, осталась одна в «курилке». Женщина прошмыгнула в вагон и сразу запрыгнула на свою обновленную – широкую боковушку. Я присела на корточки. Встала. Голова идет кругом. Толкнула дверь. Зашла внутрь потного благовония. Медленно прошла мимо, играющей в нарды, подвыпившей парочки собутыльников. Один из них имел козью бородку и взгляд растерянного козла.

– Твою мать! – выразился тот, что сидел напротив него, очевидно, проиграв партию.

Я шла дальше. Теперь шла быстрее, притормозив лишь у боковушки, на которой лежала одетая Фрекен Бок. Загадочно посмотрев на меня, она широко улыбнулась. Я ответила ей взаимностью и тут же, не оборачиваясь, добралась до своего места. Жирный зомби, уделанный в жирной курице, все так же неотрывно сверлил экран телевизора.

– Курить ходила? – с отвращением спросил он, не меняя траектории взгляда.

Я ощутила неловкость.

– Ну, да. А что?

– Дерьмо. Весь мир бросает курить, а у нас этим, почему-то, гордятся.

– Не вижу в этом ничего страшного.

– А как же рак легких?

– Рак может наступить от чего угодно. Так что ж, теперь из дома не выходить? Продукты в магазине не покупать?

– Ой, все, – отмахнулся он. – Отстань, курица.

От его наглости у меня глаза на лоб вылезли.

– Как вы сказали? Курица?! Вы ничего не перепутали?

– Нет.

Я наклонилась вперед и со всего размаху врезала ему по щеке ладонью. Кусок куриного крылышка, из его рта, немедленно выпрыгнул на пол.

– Хам! – заключила я и подвинулась ближе к окошку, чтобы меньше видеть его.

От изумления, жирдяй даже оторвался от монитора и взглянул на меня еще более удивленно. Однако решил промолчать. Подобрал курицу, положил в пакет (вероятно, мусорный) и продолжил смотреть «прямую линию с президентом». Я бросила взор в окно. Мы стояли на месте. На станции красовалось какое-то необычное здание ж/д вокзала с пологой короткой крышей. «Точно», – звякнула в моей голове идея, что можно выйти на связь, и я, без промедления, вытащила смартфон, набрав маме.

– Абонент временно недоступен. Please call back later.

– Черт, – прошептала я и услышала странный шум со стороны выхода из вагона.

Он нарастал. Затем резкий хлопок. Словно кто-то ударил ногой по двери.

– Всем оставаться на своих местах! Работает. Рос Гвардия!

Услышав это, я замерла и прижалась к окошку вплотную. Через несколько секунд, мужчины в черных костюмах, как у «ОМОНа», остановились у моего спального места.

– Здесь? – поинтересовался один у другого, ткнув в меня дулом своего автомата.

– Кажется, да. Руки вверх! Оба!

Мы с жирдяем, не медля, повиновались. Стало страшно. Страшно, что все так серьезно и, похоже, происходит на самом деле.

– Что случилось? – решила полюбопытствовать я.

– Рот закрой! – тут же прервали меня автоматчики. – Встали оба! Держать руки возле затылка! Возле затылка, я сказал!

Рявкнув еще несколько раз, они взяли меня и жирдяя за шкварник и начали выводить из вагона. Я шла первой. Дуло въедалось между лопаток. Глаза были на мокром месте. «Ведь мы ничего не делали! Что здесь творится?!» – кричала моя душа, недоумевая.

– Быстрей иди! – раз за разом подвергалась я замечаниям и болям от автоматного полимера.

Сделав еще один шаг, я услышала громкий выстрел у себя за спиною. Затем крики. Пронзительные. Девичьи и мужские. Дуло отстало от лопаток, позволив мне обернуться. Я тут же остепенила. Жирдяй лежал на полу. Весь в крови. Прямо под боковушкой с той самой женщиной в песочном пальто. Она по-прежнему мне улыбалась. Зловеще. Нет, это точно она. Но зачем?

В моих глазах, еще пару минут назад, эта дива была безобидным созданием, вмешавшаяся в безобидный спор с безобидной мной. Теперь же я видела в ней Сатану, который подставил меня и этого невинного мужика. Хотя, через мгновение, я уже ничего не видела…

Одиннадцатью годами ранее.

Открыв глаза, я вдруг понимаю, что вокруг меня, как бы сказал Шекспир – несусветная суматоха. Мгновенные перемещения из стороны в сторону, диалоги в повышенном тоне. Не то чтобы передо мной предстала толпа желающих поздравить футбольную сборную России с победой на чемпионате мира, то бишь на мундиале, но народу хватало с лихвой. И, судя по выражениям их скорчившихся от неприязни лиц, они явно мне не завидовали. Я лежала и смотрела на них снизу-вверх. Мир будто встал на беззвучный режим. В каждой, взглянувшей на меня, гримасе читалось затхлое отвращение. В затылочной области неожиданно образовался пульсирующий болевой участок. Я зажмурилась. Расслабилась. Эффекта ноль. Все шевелят губами, снуют туда-сюда, что-то двигают, но мне по-прежнему ничего не слышно. Я предприняла отчаянную попытку оторвать позвоночник и покинуть порядком поднадоевшее, за то короткое время, что я в сознании, горизонтальное положение, опираясь на оба локтя. Но силы оставляют меня одну, и я снова падаю на скамью, ударяясь спиной. Черт! Мои глаза заметались в панике. «Скорая помощь!» – воскликнул внутренний голос. Я вдруг осознала, что лежу в маршрутном такси среди молодых медсестер и грубых медбратьев, поснимавших свои колпаки и оставшись в грязных халатах. «Значит, сейчас, подо мной кушетка» – подумала я и снова зажмурилась.

Не скажу, что это меня обрадовало, но внезапно я поняла, что обрела возможность свободно двигать руками. Сжимаю пальцы в кулак. Получилось. Я испытываю микроскопическое удовлетворение и продолжаю искать медленно, но верно, внешние источники предмета всеобщей суеты. Башка едет кругом.

Затылок. Точно. Аккуратно подложив под голову ладонь правой руки, я ощутила, судя по консистенции, что-то необычайно густое и липкое, наподобие геля. Словно мою голову пытались отчаянно откачать, однако вместо дефибриллятора смазывали мне волосы. Да уж. Отступив от этой мысли и дабы побороть свой вожделенный интерес, я отпустила затылок и, расположив запястье на уровне глаз, услышала плавно образующийся крещендо 1 1 Крещендо – постепенное увеличение силы звука. . Веки потяжелели. Шум вокруг начинал превращаться в хаос. Кто-то кричал, что-то падало, а я, чувствуя подбирающуюся к устам тошноту, все еще не сводила очей со своей окровавленной ладони, в которую с пальцев, будто с Ниагарского водопада, стекали багровые реки. Я ощутила проступающие на лбу капельки пота. С каждой секундой мне становилось все хуже и хуже. Мой мозг не отыскал ничего лучше, кроме как снова закрыть глаза. Звук пропал. Пропало все…